Сто дней до конца света
Шрифт:
Финн сделал вид, будто собирается запустить в Рейвен книгой, и они оба улыбнулись.
— Твоя очередь, — напомнила она.
— Тебя тревоги не гнетут?
О чем и как ты грезишь тут?
Побыв за дальними морями,
Ты здесь, среди дерев, с цветами.
Ты странной бледности полна.
Наряд твой странен. Ты одна.
Странней всего, превыше грез,
Длина твоих густых волос.
И все объято тишиною
Под той торжественной луною.
Спит красота! На долгий срок
Пусть будет сон ее глубок!
Молю я Бога, что над нами,
Да
Она здесь вековечно спит,
Меж тем как рой теней скользит,
И духи в саванах из дыма
Идут, дрожа, проходят мимо.
Любовь моя, ты спишь. Усни…
— Ну да, поспишь тут, — перебила его Рейвен, — нужно будет вызубрить всю физику черных дыр до прихода Синклера.
— Уверен, ты знаешь о ней уже больше, чем твой репетитор. Хей, — Финн снова приподнялся и сел на край кровати, — идея была в том, что Синклер подтянет твои знания, вам ведь не обязательно устраивать каждый раз интеллектуальную дуэль.
— Как это не обязательно? — изобразив искреннее удивление, спросила Рейвен и снова обернулась.
— Или нет, — ретировался Финн, разведя руки, — но я вижу, как у тебя уже голова плавится на солнце. Может, пойдем побегаем?
— Уже оправился от вчерашнего унижения? — в голосе Рейвен появился задор.
— Да мне не в тягость, правда, — ответил Финн, — к тому же, недостаток в скорости я восполняю тебе ночью… — он посмотрел в сторону и нахмурился, — как-то это не так прозвучало.
— Хорошо, я за, — посмеявшись, сказала Рейвен, и захлопнула ноутбук.
— Эй, ты кое-что забыла, — он протянул ей книгу, — Эдгар бы такого не одобрил.
Рейвен с вызовом приняла книгу, пробежалась пальцем по строчкам, чтобы найти нужную и, после небольшой паузы, начала читать:
…Усни
На долги дни, на вечны дни!
Пусть мягко червь мелькнет в тени!
В лесу, в той чаще темноокой,
Пусть свод откроется высокий,
Он много раз здесь был открыт,
Принять родных ее меж плит —
Да дремлет там в глуши пустынной,
Да примет склеп ее старинный,
Чью столь узорчатую дверь
Не потревожить уж теперь —
Куда не раз, рукой ребенка,
Бросала камни — камень звонко,
Сбегая вниз, металл будил,
И долгий отклик находил,
Как будто там, в смертельной дали,
Скорбя, усопшие рыдали.
***
Каждый вздох для миссис Карденас теперь давался с трудом. Каждый раз, когда ее грудь слабо вздымалась, по палате разносился хрип. Иногда она начинала бормотать что-то на испанском, но Эбби едва ли могла ее понять.
Она лечила эту женщину в течение полугода и теперь сама уже утратила надежду что-либо сделать — болезнь медленно, но верно забирала ее. Когда так долго борешься за чью-то жизнь, то воспринимаешь все близко к сердцу. По счастью, Эбби Гриффин была матерым врачом, прошедшим уже через все, что только могла подкинуть судьба в больнице, и умела быстро приходить в себя после потери пациентов.
Она вышла из палаты и аккуратно прикрыла дверь. Дернулась было к проходной, чтобы попросить вызвать сюда родственников миссис Карденас, но вовремя остановилась, напомнив себе, что у пожилой женщины вся родня
— Доктор Гриффин? — послышался сзади нее голос.
Это был Джексон, ординатор, самый талантливый из ее протеже. Еще какой-то год, и он станет настоящим врачом.
— Что случилось, Джексон? — она внимательно посмотрела на него. Вид у того был обеспокоенный.
— Там… — он сглотнул, — мой вчерашний пациент, у него странные симптомы.
— Это какие же?
— Жар, головная боль, и он… — Джексон пощелкал пальцами, — говорит, что его как будто стеклом набили и теперь все рассыпается.
— Поэтично, конечно, — сухо заметила Эбби, — но все-таки дерево, выросшее на голове — это необычный симптом, а не жар и головная боль.
Джексон не улыбнулся, наоборот стал еще более хмурым. Эбби поняла, что все сложнее, чем кажется. Этот парень был не из тех, кто отвлекал врачей по любому вопросу, даже когда был интерном.
— Ладно, пойдем, глянем на него.
Они поднялись на третий этаж и прошли в нужную палату. Внутри лежали двое — парень двенадцати лет со сломанной рукой и пятидесятилетний мужчина, стонавший и ворочающийся из стороны в сторону. Эбби обратила внимание, что его привязали ремнем, чтобы он не свалился с кровати. Она взяла медицинскую карту, лежавшую рядом с кроватью.
— Майк Салливан, — она пробежалась взглядом по записям и посмотрела на Джексона, — расскажи-ка поподробнее.
— Он увидел разбившуюся машину, вытащил оттуда человека. Сказал, что на том живого места не было, но он еще дышал. А пока мистер Салливан вызывал скорую, пострадавший…
— Покусал его, — закончила Эбби.
— Да, причем сильно, сами посмотрите, — Джексон приподнял простыню, слегка оттянул повязку и показал, что у мужчины был вырван кусок мышц прямо с голени.
— Говоришь, напавший был сильно изранен? Как только сил хватило? — Эбби прикрыла ногу пациента, — А где этот спонтанный людоед?
— Мистер Салливан убежал к машине и уехал, вызвал полицию, — ответил Джексон, — я с ними связывался, они сказали, что на месте происшествия нашли только машину, но не водителя.
— Хорошо, это пока не важно, — сказала Эбби, — симптомы появились сразу?
— Нет, когда только привезли, то просто промыли рану, перевязали, сделали все прививки, — стал загибать пальцы Джексон, — и даже собирались его выписывать, но потом у него поднялась температура и дальше все как по накатанной. Сначала получалось сбивать ему жар, но потом даже лекарства перестали помогать.