Сто имен
Шрифт:
— Он всего лишь проверяет, как я, — заявила Китти, захлопнув телефон-раскладушку и убирая его в сумку, но, едва убрала, сразу же пожалела об этом: интересно же, как Пит отреагировал на последнюю эсэмэску, тщательно продуманную и, на ее взгляд, довольно-таки остроумную.
В молчании они ехали в сгущавшейся темноте, вдали алел горизонт.
— Красный закат, — заметила Китти. — Будет ясный день.
— Брось, — возразила Салли. — Это пустые суеверия. По прогнозу завтра будут проливные дожди.
И снова молчание. Позабыв о Пите, Китти вернулась к своему сюжету, перебирая тех, с кем успела поговорить: Берди
Китти думала об Эмброуз, о бабочках в рамках, о фотографиях на стене в спальне.
Номер два: Эмброуз Нолан.
Заголовок: Наука красоты.
Глава восемнадцатая
Китти пришлось заночевать у Салли.
Вернувшись из Страффана в дом, где жила Китти, они обнаружили, что утренняя статья обернулась гонораром в виде навоза, которым была густо вымазана каждая ступенька лестницы, а на двери им же выведены слова: «Продажная шлюха». Казалось бы, такое случилось уже далеко не впервые, но Китти расстроилась. Подумала даже, не сфотографировать ли дверь и не послать ли Ричи, но тут же передумала: не хватало еще раз попасть в газету. Хорошо хоть, что ни разу не вторгались в ее квартиру, не пытались напасть на нее саму. Прихватив с собой одежду, которой хватило бы на неделю в гостях, Китти развернулась на каблуках и бросилась искать убежища в машине Салли.
Путь ей преградил Чжи, владелец дома.
— Извините, Чжи, я очень спешу, не могли бы вы… — Она шагнула вправо, пытаясь его обойти, но Чжи передвинулся в ту же сторону, Китти подалась влево, но и там Чжи мешал ей пройти. — Я немедленно вызову уборщиков, чтобы все отчистили.
— Не пойдет. На той неделе краска, туалетная бумага, дерьмо, вчера фейерверк, сегодня опять дерьмо. Плохо для моего бизнеса.
— Знаю, знаю, но это скоро кончится. Им надоест, и они оставят меня в покое.
Чжи это обещание отнюдь не убедило.
— В конце месяца будет новый квартиросъемщик. Вы съезжаете. Ищите другое место.
— Нет-нет-нет, — прервала его Китти и даже руки сложила в молитвенном жесте. — Пожалуйста, пожалуйста, не говорите так. У меня черная полоса, но вообще-то я же вполне порядочный квартиросъемщик, правда?
Чжи только бровями пошевелил.
— И я никому не скажу про ПХЭ.
Лицо домовладельца потемнело.
— Вы угрожаете?
— Нет! Я же сказала: никому не скажу. Никому.
— Тогда зачем это вспоминать? До первого — и чтоб вас тут не было! — заявил он и с грохотом помчался вниз по ступенькам.
Китти так и осталась стоять на лестнице, размышляя, насколько хуже может сделаться ее жизнь и где ей, при заметно снизившихся доходах, найти квартиру по карману,
— И ваш друг, — заявил он, поднимаясь вплотную к ней, — не платил за свой пиджак. Должен был платить утром. Платите вы. Десять евро.
— Он мне вовсе не друг! Я не стану за это платить.
— Он друг. Я видел, вы чмоки-чмок. Платите. Десять евро. Платите вы.
— Ни за что! Это не моя вещь. Ни за что.
Хозяин начал спускаться по ступенькам.
— О’кей, давайте договоримся. Я заплачу за пиджак, а вы не станете меня выгонять.
Домовладелец поразмыслил над предложением:
— Вы платите, а я подумаю.
Китти не смогла сдержать улыбку.
— Превосходно! — Нашарила в сумке деньги и отдала ему. Взамен получила пиджак. — Так я остаюсь?
— Нет! — пролаял он. — Я сказал — подумаю, и я подумал, и ответ: «Вон». — И ринулся прочь в подвальное помещение, а Китти так и застыла на месте.
Выйдя из добропорядочного дома Салли, уставленного добропорядочной мебелью, где она жила с добропорядочным мужем, и у того была добропорядочная работа и такая же машина, и он вел за добропорядочным завтраком добропорядочный разговор о добропорядочном матче в гольф, на который он ездил в прошлые выходные, они оставили полуторагодовалого отпрыска Салли на добропорядочную няню и вместе поехали в город. В полвосьмого утра воздух уже разогревался, дул легкий ветерок. Верхней одежды вроде бы не требовалось, но Салли натянула толстый свитер, перекинула через руку плащ и прихватила с собой гигантских размеров зонтик.
— Приют для бездомных? — кивнула Китти на зонтик.
— Дуглас берет его, когда играет в гольф.
— Это понятно. И вы пользуетесь им на пляже?
Салли сделала вид, будто не слышит.
— Сегодня тепло. — Китти и кардиган сняла.
Салли поглядела в ясное голубое небо:
— Ожидаются проливные дожди.
— Не очень-то похоже, а?
Салли улыбнулась улыбкой посвященной, будто лишь ей одной были ведомы тайны климатических капризов.
— Так что у тебя сегодня?
— Завтрак с бывшим зеком, бранч с женщиной, которая специализируется на покупке подарков, днем встреча с больничным парикмахером, вечер в доме престарелых, а вернувшись, возьму ведро отбеливателя и примусь счищать навоз.
— Что-что, а скучной твою жизнь не назовешь.
— Только не скучной. Тем более что придется подыскивать себе новое жилье.
— Можешь гостить у нас сколько вздумается, — пригласила Салли.
— Я знала, что ты так скажешь, и большое тебе спасибо, но нельзя — я должна справиться сама. — Китти старалась, чтобы страх, который она испытывала в глубине души, не прорвался в голосе. На свои деньги ей не снять отдельную квартиру, придется искать соседей. Только она вообразила, что жизнь устроилась, заработки достаточные, дружок платит свою долю за студию, — а теперь и денег почти нет, и она осталась одна. Удастся ли сохранить работу в «Etcetera»? Пусть даже Пит в последнее время сделался необычайно дружествен, полон сочувствия, но рекламодатели давят на журнал, не хотят, чтобы Китти публиковалась в нем, а если фрилансер не печатается, то и денег ему не платят, тут все просто. И вряд ли какое-то другое издание заинтересуется ее творчеством.