Стокгольм
Шрифт:
Никто.
Глава одиннадцатая
Два или три дня спустя начинаю чувствовать себя хуже. Мои руки еле движутся, я холодна, как лед, и живот больше не урчит – он просто пуст, как и я. Мне становится трудно вставать, чтобы походить по клетке - это мое ежедневное занятие. Я думаю, что так смогу не отвыкнуть от нормальной жизни. Последние часы второго дня без Грега даются мне очень тяжело – мне больно, холодно и я еле открываю глаза, чтобы смотреть вокруг себя. Хочется умереть. Просто лечь и подохнуть прямо здесь, на ледяном полу мерзкой камеры. Но я все же пытаюсь встать. Ничего не выходит. Мое тело обессилело
Вдруг я слышу звук шагов. Глаза тут же распахиваются, словно я жду Санту на Рождество, а не маньяка, который хочет меня убить. Я не жажду увидеть Грега, нет, просто не могу больше быть одна. Наконец, дверь открывается, и я вижу Грега. Он настоящий. Входит в комнату, одетый в легкую клетчатую рубашку и светлые джинсы. В руках он держит коробку.
– Алиша? – говорит он, подходя к клетке и открывая ее ключом, - Соскучилась по мне?
Я молчу, просто потому, что не могу вымолвить ни слова. Тело сдается, и я падаю на матрац, закрывая глаза. Наверное, это конец. Так я умру. Но через пару секунд, я чувствую руки Грега, который поднимает меня и куда-то несет. Пытаюсь открыть глаза, но не выходит – я хочу спать. Грег поднимается по лестнице, и я слышу, как он распахивает дверь ногой. Мы в теплом помещении. Боже, как же хорошо здесь. Затем я ощущаю воду, горячую и приятно пахнущую. Грег раздевает меня, и вскоре я оказываюсь в воде целиком. Голая. Открываю глаза и вижу, что он тоже залезает в ванну вслед за мной. Он одет, в руках мочалка. Он бережно начинает тереть мою грязную спину. Чуть опускает меня и мочит голову, волосы – грязные и спутанные – растекаются волнами по воде и очищаются. Грег достает шампунь и намыливает их. После этого он трогает мою грудь, замирает на мгновенье и снова продолжает мыть меня. Везде. Шероховатая поверхность мочалки трется о мои соски, живот и промежность. Я вздрагиваю от этих прикосновений. Мне жутко не хочется, чтобы он трогал меня, но я не могу протестовать, иначе это закончится плохо. Поэтому я просто позволяю ему мыть меня и дальше. Грег абсолютно спокоен, и делает все, как настоящий профессионал. Словно он работал в больнице или ухаживал за кем-то.
– Прости меня, пожалуйста, прости, - причитает он, обмывая водой мои волосы и плечи, - Я не хотел, чтобы ты…прости, Алиша. Ты ведь простишь меня, да?
Его голос снова нервный, словно он боится. Ему страшно, что я не прощу его за то, что он бросил меня на такое долгое время. Моя голова обессилено падает ему на грудь, и я медленно дышу. Он обнимает меня, прижимает к себе. Странно, но в этот момент мне хорошо. Я представляю на его месте Джерри и растворяюсь в этом ощущении. Мне бы хотелось, чтобы Джерри обнял меня сейчас и сказал, что все будет хорошо.
– Ты слышишь меня? – спрашивает Грег тревожно, - Алиша? Слышишь?
Я снова молчу, лишь изредка вздыхая. Чувствую губами мокрую ткань его футболки. Он отпускает меня, и я невольно тянусь к нему снова. Мне так не хватает тепла. Грег вылезает из ванной, берет меня на руки и снова куда-то несет. Я дрожу, тело покрывается мурашками. Его руки теплые, как грелка, и я растворяюсь в этом чувстве – мне приятно, хорошо. Чувствую мягкую поверхность кровати. Грег укладывает меня, как маленькую девочку, накрывает теплым одеялом и, освободившись от мокрой одежды, ложится рядом. Он обнимает меня, кладет голову на мое плечо. Я все еще дрожу от холода, и он начинает меня греть. Трет руками мои бедра, руки, талию.
– Согревайся, прошу тебя, - шепчет он, и снова в его голосе то раздражение, что и раньше. Он злится за то, что я замерзла?
– Грег… - лепечу я, а зубы отбивают чечетку, - Прошу тебя, отпусти меня.
– Я не могу,
Я хочу плакать. Нет, мне не удастся уговорить его отпустить меня. Ужасное осознание того, что я останусь с ним навсегда, приводит меня в состояние паники. Нет! Я не хочу быть заложницей психопата всю жизнь. Или, по крайней мере, столько, сколько он позволит мне жить.
Ворочаюсь в постели и чувствую, как Грег прижимается ближе. Его руки крепко обхватывают меня, и я словно в капкане. Капкане его смертельных объятий.
– Спи, малышка Алиша, спи…
И я проваливаюсь в сон.
Глава двенадцатая
«Ты никогда не будешь одна, Алиша, я всегда буду с тобой, и буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас»– говорил у алтаря Джон, когда я выходила за него. Сейчас мне кажется, что именно Грег будет со мной всегда, и разлучить нас сможет только смерть. Скорее всего, именно моя смерть.
Следующие три дня я обитаю в хорошей, светлой комнате, в которую притащил меня Грег. Лежа на теплой, мягкой постели я размышляю над планом побега. Снова и снова в моей голове возникают идеи, как бы я могла сбежать. Лучшим способом остается смерть Грега. Только тогда я смогу покинуть этот дом и добраться до помощи. Но убить его будет непросто. А если быть точной – просто невозможно. У меня замедленная реакция, я мало ела, так что сил тоже не хватит. В нем столько гнева, от которого он становится только сильнее. Не зря говорят, что сумасшедшие люди намного сильнее и проворнее обычных – их сложнее убить. Они не боятся боли. Они не боятся ничего.
Но, мне кажется, что Грег все-таки чего-то боится. Возможно, потерять меня?
Он часто гневается, раздражается, даже бьет меня, но в глубине его зеленых глаз я вижу нечто такое, что заставляет меня думать, что он небезразличен ко мне. Что у него есть мотив для того, чтобы держать меня здесь. Открываю глаза и смотрю на стену напротив. На ней висит картина, не знаю ее автора, но она прекрасна. Изображен на ней маленький мальчик, тянущийся к солнцу и улыбающийся светлой, доброй улыбкой. Мне становится жаль его. Он тянется, тянется, но никак не может дотянуться до желаемого…прямо как я. Я не дотянусь до свободы.
Смотрю на часы на прикроватной тумбочке. Они показывают половину десятого утра. Странно, что я так рано проснулась. В своей обычной жизни я просыпалась в полдень, а то и позже. Но это было, кажется, так давно. Мне безумно хочется еще раз увидеть маму, отца и Джерри.
Я улыбаюсь, вспоминая его улыбку и добродушные глаза. Его глаза излучают тепло и ласку, а глаза Грега – могильный холод и жестокость. Я не хочу видеть эти глаза.
Но мои желания не исполняются. В комнату входит Грег и тащит за собой целую коляску разных вкусностей. Я сглатываю слюну при виде еды – какая же я голодная. Приподнимаюсь на постели, корчась от боли и сажусь. На мне только одеяло, одежды до сих пор нет. На Греге темный пуловер и джинсы. Он сосредоточен, словно решает в уме очень сложную задачу.
– Ты хорошо спала? – осведомляется он докторским тоном. Я просто киваю, не хочу говорить с ним. Пусть уйдет! Ну, пожалуйста. Но Грег подкатывает коляску с едой ближе ко мне с одной стороны, а сам садится с другой. Его лицо внушает мне страх, хотя оно безупречное. Словно вылепленное ангелами. Или чертями, в его случае. Черная челка чуть спадает на глаза, но он нервно смахивает ее и вздыхает. Смотрит прямо мне в глаза, я отвожу свои.
– Ешь, - говорит он, - Я готовил все утро. Здесь есть все, чего тебе бы захотелось.