Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Гейнцельман Анатолий Соломонович

85

«Открой душе моей окошко... Я улетаю, милый Кай! Крылатая теперь я крошка В саду Христовом... Это рай!.. Кто эта детка-пилигрим, Спешащая в Иерусалим?..»

86 

«Кто этот золотой монашек На узенькой в раю тропинке?.. Курчавый, чистый, как барашек?.. Смеются тихие былинки, Смеется лучезарный рай... Ах,

это Кай мой!.. Это Кай!»

87 

Умолкла. Стала строгой, строгой, Как мраморная в склепе маска, Окончена ее эклогой Загадочная жизни сказка. – Вдруг медь на башне ожила, Запели вдруг колокола!

88

Какие мощные аккорды, Какой трагичный благовест! Кто ухватился там за корды Для избраннейшей из невест? Ведь я один теперь на башне. Дрожа, иду наверх... Мне страшно...

89

А! сколько крыльев голубиных, Серебряных, искристых риз. Задрапирован, в складках синих, На колокольне весь карниз, – Но стая Ангелов Господних К земной слетела преисподней.

90

Как птицы, меж колоколами Они вечернюю лазурь Колышут белыми крылами, – И медь гудит из амбразур, Протяжно, мерно и печально В небесном озере зеркальном.

91

И, кантиленой очарован Необычайных звонарей, Мгновенье я стоял прикован, Забыв трагедии своей Надвинувшийся крайний акт, И сердцем отзывался в такт.

92 

Затем спустился, но крылатый Создателя меж тем гонец В печальные слетел палаты, И розовый на нем венец, К груди своей он, как лилею, Прижал возлюбленной Психею.

93

И радостный ко мне младенец Ручонки тихо простирал Из белоснежных полотенец, И звал меня он, тихо звал, И ярче Ангела одежд Сверкали очи из-под вежд.

94 

К святой я устремился детке, Но крылиев раздался шорох За мной – и вдруг в искристых клетках Тяжелые спустились шторы, Я обернулся, и слеза Мне чья-то пала на глаза.

95

То на чело мне Ангел Смерти Набросил

черную повязку, И всё исчезло в водоверти, Всё в новую слагалось сказку, Последним, что я видел, Кая Была перед вратами рая.

96

Но, пред полетом в Атлантиды Небесной синюю струю, Я оболочку хризамиды Пред Каей опустил свою, Как ветвь оливы опустил Перед Мадонной Гавриил.

97

И прах лежал мой на ступенях Кровати брачной – катафалка На мраморных уже коленях; Чуть-чуть устами я – как жалко! – Вас не коснулся, пальцы-пчелы, Мне в кудрях вивших ореолы!

98

Над Апуанами в румянце Сокрылась Фебова квадрига, Образом цвета померанца Небесная сияла книга, Синей ночного океана, Заснула вещая Тоскана.

99

Безоблачен простор лазурный Нет ни одной игривой тучки, И только над вершиной турной Видны две беленькие ручки. Не от небесного ль шатра По два оторванных пера?

100

Не журавлей ли запоздавших То утомленная чета? Нет, это Ангелы уставших Несут в небесные врата, Нет, это от юдольной схимы Избавленные пилигримы,

101

Нет, это Кай летит и Кая Пред очи грозного Судьи, К лазоревым чертогам рая, На снежной Ангелов груди!.. Корабль и башня! Выбирай, Других путей не сыщешь в рай!

22–29 ноября 1919

EXODUS 

На смерть друга

(11 марта 1920)

[(Памяти И. М. Троцкого)] 

I 

1

Холодный день в начале марта, Ветвей чернеет за окном Географическая карта, И траурным вокруг сукном Завешено больное небо, Как пасть разверзнутого склепа.

2

На снежных простынях постели Под блеклоцветным одеялом, Как маска в древней капители, Запав в подушки, под забралом, Надвинутым благою Смертью, Готовый к вечности предчертью,