Столетняя война
Шрифт:
Спас положение молодой принц Уэльский. Хронисты, как всегда, по-разному описывают подробности сражения, но, похоже, мятежники толпой кинулись к королю. Если бы они могли убить его или взять в плен, сражение было бы окончено и победа оказалась бы на их стороне. Однако впопыхах мятежники ослабили давление на левый фланг королевской армии. Некоторые хронисты свидетельствуют, что принц Уэльский пошел вперед, прорвал линию мятежников, развернул свое войско и атаковал противника с тыла. Это характеризует принца как человека, обладавшего большей способностью к контролю и маневру, чем это было возможно в ситуации хаоса, когда команды передавались с помощью барабана, трубы и предупреждающих сигналов, когда трудно было хоть что-то услышать и еще труднее подчиниться команде. Более вероятным представляется, что принц повернул свою баталию на девяносто градусов и атаковал правый фланг мятежников. Принц проявил огромную личную храбрость. В какой-то момент – вероятно, когда армии были на отдалении одна от другой, – принц был ранен стрелой в лицо, однако отказался покинуть поле сражения [73] , что говорит и о значительном
73
Вероятно, стрела отскочила от чьих-то доспехов, так как прямой удар, несомненно, убил бы его. И, наверное, стрела угодила в правую щеку, так как на большинстве портретов, где он изображен в профиль, нет следа шрама.
Король Генрих одержал победу, а зачистка и преследование противника продолжались до ночи, после чего изможденные победители принялись зализывать раны, чистить оружие и подыскивать место для ночлега. Древко стрелы, попавшей в лицо принцу Уэльскому, сломалось, но наконечник все еще сидел в верхней челюсти. Позвали хирурга короля, Джона Брэдмора. Он сделал (или у него уже были) щипцы, которыми можно было извлечь наконечник. Сначала он расширил рану – вставил в нее несколько деревянных штырей, смазанных медом (мед обладает антисептическими свойствами), когда рана стала большой, он вставил щипцы в выемку наконечника, крепко ухватил его и извлек из раны. В ту пору в отсутствие анестетиков это был долгий и невероятно болезненный процесс, но благодаря припарке из ячменя с медом инфекции удалось избежать и рана зажила через три недели [74] .
74
Принцу повезло, что лучник, прежде чем стрелять, не окунул наконечник в человеческие испражнения, что было распространено в те времена: в этом случае он инфицировал бы рану.
Мы не знаем точное количество погибших и раненых с двух сторон, но число их было значительным, причем цифры, возможно, были бы еще более внушительными, если бы роялистам пришлось атаковать мятежников вверх по склону [75] . Арчибальда Дугласа снова взяли в плен, к потерянному им глазу в бою при Хомилдон-Хилле на сей раз он присовокупил яичко. В очень неприятном положении оказался сэр Томас Перси, граф Вустер. Мятежники потерпели поражение, и возмездие было суровым. Томас Перси не надеялся на снисхождение: он был доверенным человеком принца Уэльского и предал своего сюзерена. На следующий день после сражения его обезглавили в Шрусбери вместе с рыцарями Шропшира – сэром Ричардом Верноном и сэром Ричардом Венейблсом. Тело Хотспера предали земле, но вскоре выкопали, четвертовали и передали эти части Честеру, Бристолю, Ньюкаслу и Лондону, а голову выставили в Йорке. С другими мятежниками расправились после поспешно проведенных судов. Генри, граф Нортумберленд, глава семейства Перси, был допущен к королю и попросил у него прощения. Он переложил вину на своего сына, благо тот был уже мертв. Генрих мог бы казнить графа немедленно, однако решил выставить его перед парламентом. Лорды решили, что граф не виновен в предательстве. Старик отделался большим штрафом, а его замки и земли перешли к более лояльным подданным. Вероятно, этот урок пошел графу впрок.
75
Наиболее точная оценка потерь, вероятно, содержится в Приложении 4 к книге Иэна Мортимера «Страхи Генриха IV», но даже он мог сделать лишь очень приблизительные предположения.
Погибших похоронили на поле боя в братской могиле подле дороги Уитчерч. В 1406 году король Генрих выдал разрешение на постройку в этом месте часовни. Она стоит там до сих пор, а неподалеку высится статуя короля. В часовне можно увидеть список рыцарей, принимавших участие в битве, и описание их гербов. Разглядывая этот список, приходишь в изумление из-за количества семей, участвовавших в сражении. Там были Калвли, де Бурги, Массей, Стэнли, де Кокс, Грейс. Любая средневековая знатная семья почитала главным долгом удержание своей земли, а если в момент гражданской войны ты ставил не на ту лошадь, то заведомо терял свою землю, и потому в скачках двух лошадей лучше было поддерживать обоих седоков.
Хотя победа короля при Шрусбери положила конец самому серьезному бунту правления Генриха, неприятностей хватало. В канале по-прежнему бесчинствовали французские пираты, и приходилось поощрять английских капитанов, чтобы они отвечали на агрессию подобным же образом. Казавшаяся нескончаемой война в Уэльсе привлекала французов, в поддержку валлийцам они совершали набеги на остров, поскольку готовы были сделать что угодно, лишь бы ослабить Англию. Лже-Ричарды появлялись то там, то здесь: один, например, объявился в Шотландии, и его никак не удавалось поймать. Денег, как обычно, недоставало. В 1404 году парламент заявил, что у короля достаточно средств и можно обойтись без новых налогов, а королю следует сократить многочисленные субсидии и пособия, которые он ввел после своей коронации. Поскольку эти субсидии вознаграждали тех, кто поддержал Генриха в борьбе за трон, ликвидировать их было не так-то просто, а попытки двора сократить их стоимость, переместив бенефициаров в менее престижные замки, оказались тщетными. Нечем было оплачивать военные расходы, и королевские поставщики вынуждены были прибегать к реквизициям, а когда и военным нечем стало платить, офицерам предложили служить за свой счет.
Несмотря на пустую казну и враждебный парламент, король выжил. Его научил пример Ричарда II, презревшего парламент и магнатов и дорого заплатившего за это. Генрих спрятал гордость в карман и пошел на компромисс. В 1405 году французы захватили английский город Марк, в трех милях к востоку от Кале. Один из офицеров гарнизона Кале, сэр Ричард Астон, решил, что терпеть больше незачем: надо отвоевать город. Он взял с собой отряд, состоявший из пятисот тяжеловооруженных и легких пехотинцев и двухсот лучников, и нагрузил стрелами двенадцать повозок. Амуниции оказалось более чем достаточно, поскольку результат получился весьма эффектным – пятнадцать французских рыцарей было убито, а в плен взято несколько сотен. Командиру – графу Сен-Полю, одиозному налетчику на южные английские порты – удалось бежать, бросив оружие. На острове Уайт и в Дартмуте стало спокойно, однако тот факт, что набеги французов вообще имели место, доказывает, что защитником королевства Генриха назвать нельзя, как бы он ни пытался.
Генри Перси-старший, граф Нортумберленд, в 1403 году сохранил голову и свои поместья, но урок ему впрок не пошел, ибо в 1405 году он снова принял участие в бунте. Нортумберленд заключил «тройственный союз» – соглашение с сэром Эдмундом Мортимером, отцом того Мортимера, что претендовал на трон, и Овейном Глендауэром. Эта троица собиралась сместить Генриха IV и поделить между собой Англию и Уэльс. Глендауэру достался бы Уэльс вместе с приграничной полосой, Нортумберленду – север, а Мортимеру все остальное. Верил ли кто-нибудь из них, что все получится, или это были ни к чему не обязывающие слова с целью укрепить союз, неизвестно. В любом случае восстание не могло быть успешным хотя бы потому, что у заговорщиков не было единого центра и они слабо представляли, что будут делать, когда сформируют свою армию.
Одним из главных приверженцев восстания был пятидесятипятилетний архиепископ Йорка Ричард Скроуп. На эту должность Скроупа назначил Ричард II, а заслужил он ее скорее благодаря успехам отца, солдата и верного слуги монархии, нежели выдающимся способностям в области теологии. Впрочем, он был достаточно искушен в каноническом праве. В свое время Скроуп возглавил депутацию, принявшую якобы добровольное отречение Ричарда II от трона. Скроуп поддержал восшествие на престол Генриха IV и был одним из прелатов, которые подвели его к трону во время коронации. То, что Скроуп принял участие в бунте 1405 года, можно расценить как результат давления со стороны местного лорда – Нортумберленда. Впрочем, Скроуп выступал против обложения налогами священников, разделял недовольство купцов, страдавших от налогов, он мог быть автором или по меньшей мере издателем манифеста, написанного бунтовщиками. В этом документе перечислялись обычные жалобы о несправедливом налогообложении, однако имелось и указание на то, что Генрих нарушил свою клятву и сместил Ричарда II.
Бунт был быстро задушен – давний враг Перси Ральф Невилл, граф Уэстморленд, и младший сын короля Джон Ланкастер выступили против мятежников и одержали победу над поспешно собранным и плохо вооруженным войском Скроупа, составленным главным образом из жителей Йорка. Скроупа арестовали, так же как и девятнадцатилетнего сэра Томаса Моубрея, первого герцога Норфолка и маршала Англии, поссорившегося с Ричардом II и умершего в ссылке. Нортумберленд покинул прежних союзников и бежал в Шотландию. Король уже не хотел проявлять милосердие: в прошлый раз он простил зачинщиков, а теперь четко дал понять, что бунта не потерпит. Вместо того чтобы передать Скроупа папе и сделать выговор епископу-изменнику, как он поступал ранее в сходных обстоятельствах, Генрих решил устроить суд и ему, и другим арестованным вельможам. В Лондон пошел приказ – прислать судейскую команду. Услышав, что его собрата будет судить светский суд, Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский и близкий друг короля, вскочил на коня и мчался весь день и всю ночь в Бишопторп, что на севере Йоркшира, туда, где находился король. Поразительная прыть для человека пятидесяти одного года, да еще в то время! [76]
76
Расстояние, которое он преодолел, составляло 130 миль. Должно быть, он менял лошадей каждые двадцать миль, вероятно, скорость его составляла около 10 миль в час – не следует забывать о состоянии дорог в те времена.
Арундел добрался до Бишопторпа 7 июня 1405 года и стал умолять короля не казнить Скроупа, напомнив о короле Генрихе II, виновном в убийстве архиепископа Бекета. Король обманул старого друга, послал его спать, а сам той же ночью вызвал Скроупа в суд, и на следующий день его и двух других осужденных обезглавили. Это была первая судебная экзекуция архиепископа. Не только Англия, но и вся Европа пришла в ужас. Даже если смертный приговор был справедлив, а он и в самом деле был справедлив, убийство клирика, к тому же еще и архиепископа, вызвало шок, что позволило врагам Генриха заявить, что он убил не только законного короля, но и одного из избранников Господа. По слухам, папа в Риме был потрясен, он проклял всех, причастных к этому делу, однако его протест долго не просуществовал – возможно потому, что его утешило денежное вливание, да и чудеса на могиле Скроупа в Йорке долго не продлились. В 1408 году папа Григорий XII простил Генриха в обмен на обещание построить три церкви. Вскоре после казни Генрих заболел, по слухам, проказой. Сейчас, после исследования скелета Генриха, мы знаем что король не страдал от самой ужасной болезни, от которой тогда не было лекарства, но его противникам выгодно было распространять такие слухи, они утверждали, что Генриха постигла кара господня за расправу над Скроупом. Какая бы болезнь ни мучила короля, но здоровье его, начиная с 1408 года, стремительно ухудшалось, что потребовало привлечения совета к управлению государством, а возглавил этот совет принц Уэльский. Такое положение привело к разногласиям между отцом и сыном, король Генрих стал подозревать старшего сына в заговоре против себя.