Столетняя война
Шрифт:
Обычно лошадь слушается всадника, что бы ни происходило, средневековая лошадь остановила бы и идущего на нее слона. Но в данной ситуации лошади были напуганы и испытывали сильную боль, потому что стрелы застряли в их телах, из ран лилась кровь. Кони вскидывали головы, всадники безуспешно старались натянуть удила. Конников охватила паника, и они бросились в стороны, лишь бы не попасть под обстрел. Во многих случаях они налетали на собственную пехоту, все еще спускавшуюся вниз по холму. Солдаты растерялись, их дезориентировал обстрел, они устали в полном военном облачении идти по грязи, скользили и падали, но все же добрались до армии противника. Несмотря на то что только половина первой французской баталии уцелела при встрече с противником, англичане в два с половиной раза уступали им в численности, и поначалу это сказалось: англичане начали отступать. Битва была ожесточенной, особенно в центре каждой баталии, там, где находились командиры с их флагами. Герцог
Лучники стреляли в приближавшихся французов с расстояния в пятьдесят ярдов, наконечники стрел пробивали облачение противника, и французы падали замертво. Когда же стороны сомкнулись, от сделавших свое дело лучников уже ничего не ждали. В отличие от наемных французских арбалетчиков свободнорожденные англичане побросали луки, вытащили длинные ножи, вышли из-за частокола и атаковали французов с фланга. Те, что были впереди, попытались отступить, однако не могли этого сделать в толчее, поскольку позади них шла вторая баталия, и вскоре тяжеловооруженные воины начали сдаваться, сначала по одному, потом по двое и наконец целыми подразделениями.
В этот момент под атаку попал английский обоз. Когда утром армия вышла из Мезонселя, багаж следовал за ними, чтобы подручным недалеко было бегать за стрелами для лучников. Трудно сказать, кто напал на повозки. Вероятно, это была не третья французская баталия, многие из солдат которой, увидев, куда дует ветер, благоразумно убрались восвояси. Возможно, это был местный землевладелец с прислугой, знавший тропинки в лесу, что позволило ему незаметно подобраться к англичанам. Кто бы это ни был, сражение могло бы обернуться в пользу французов, поскольку свежая третья баталия вернулась бы назад, а сдавшиеся рыцари, превосходившие числом английских воинов, могли передумать. К тому же на поле повсюду валялось много оружия, и они спокойно могли его подобрать. Единственный способ не дать этим сотням, а возможно и тысячам пленных возобновить бой был убить их, и именно это приказал сделать Генрих. Солдаты запротестовали: такое обращение с пленными выглядело недостойно, к тому же уплывали большие деньги в виде выкупа. У лучников душевных терзаний не было, и они спокойно принялись убивать пленных. Атаку на обоз отбили. Те французы, которые смогли это сделать, бежали, а третья баталия не предприняла попытки вернуться. Сражение при Азенкуре закончилось.
Победа была великой и оглушительной, ее можно сравнить с битвой при Бленхейме в 1704 году, с Ватерлоо в 1815-м и с Амьеном в 1918-м. Среди убитых французов были Эдуард, герцог Бара, Антуан, герцог Брабантский, Жан, герцог Алансон, Шарль д’Альбре, коннетабль Франции, девять графов, девяносто баронов, 1500 рыцарей и несколько тысяч более мелких дворян, хотя и неизвестно, сколько из них было убито в бою и сколько попало в плен. В плен угодили герцоги Орлеанский и Бурбонский, графы Ришмон, Вандом и д’О, а также маршал Франции [95] . От этой величайшей бойни французская аристократия так и не оправилась. В наши дни убийство пленников рассматривается как военное преступление, однако выбора у Генриха не было. Многие пленники сдавались по несколько раз и устраивали побеги. Если бы им позволили вновь вступить в бой, крошечная армия Генриха могла бы потерпеть поражение. Он сделал то, что должен был сделать, и никто в то время – даже французы – за это его не критиковал. С английской стороны потерь было мало, хотя и больше, чем признавали. «Жеста» упоминает только герцога Йоркского, графа Саффолка да двух воинов, недавно возведенных в рыцарское звание. Французские оценки английских потерь слишком высоки – 600 убитых и раненых, а реальное число, вероятно, между 300 и 400.
95
Следующие двадцать пять лет Карл Орлеанский провел в английском плену (весьма комфортном), где успел прославиться как поэт.
Времени на то, чтобы отпраздновать победу, было мало: армия должна была еще добраться до Кале. Поскольку англичане были в рубищах, они позаимствовали одежду у мертвых, местные крестьяне тоже чем-то поживились, а потом похоронили убитых. Через четыре дня, во вторник, 29 октября, армия прошла сорок пять миль и добралась до Кале, а 16 ноября, приняв пленных Арфлера вместе с их выкупами, армия Генриха отбыла в Дувр.
Глава десятая
Гордость и падение
Азенкур стал высшей точкой английского военного превосходства. Англия обладала мобильной армией, состоявшей из профессиональных солдат, спешивавшихся во время боя, а поддерживали их стрелки с длинными луками. Командирами подразделений были опытные и талантливые офицеры. Все вкупе доказало, что такая армия непобедима. Более того, с популярным и успешным королем можно было не опасаться внутренних мятежей и бунтов, к тому же в стране был парламент, укреплявший амбиции государства. Если бы только Генрих прожил подольше…
Переправа армии в Дувр 16 ноября 1415 года заняла весь день – погода была ужасной, хронисты отмечают стойкость Генриха к морской болезни. Из Дувра он отправился в Бархэм, оттуда в Кентербери, затем в Элтем и, наконец, 23 ноября – в Лондон. Лондонцы, как и все королевство, об осаде Арфлера ничего не слыхали; знали только, что армия направляется в Кале, в стране ходили слухи о поражении и несчастье. 29 октября до Лондона дошла весть о великой победе при Азенкуре, и эта новость разлетелась по всему королевству, ее донесли герольды на быстрых конях. Радости не было предела. Лондонцы с восторгом встречали короля, его сопровождали в город из Блэкхита, улицы были увешаны флагами, мэр и муниципальные советники выступили при полном параде, священники тоже надели праздничные облачения, постарались и купцы. На Лондонском мосту перед Генрихом выступили танцующие девственницы, а простой народ выстроился вдоль дороги и радостными криками приветствовал короля.
Азенкур немало поспособствовал престижу Англии и напугал французов: те заперлись в своих замках и укрепленных городах и старались не встречаться с англичанами в открытом бою. Победа, однако, имела скорее тактическое, чем стратегическое значение. Будь армия англичан многочисленнее, после Азенкура они немедленно пошли бы на Париж и выиграли войну; профессиональная армия всегда невелика, но Францию раздирали междоусобицы. Хотя Генриху все равно понадобилось бы искать союзников для покорения всей страны. Между тем во Франции появился новый коннетабль взамен погибшего при Азенкуре Шарля д’Альбре. Это был Бернар Арманьяк. В том же году скончался весьма слабый дофин Луи, и его сменил брат – Жан Туреньский, однако способностями брата не превзошел.
Большую часть 1416 года Генрих провел в Англии, а французы тем временем попытались отвоевать Арфлер. В предместьях города им удалось устроить засаду обозу, командовал которым капитан Арфлера Томас Бофор. Они едва не захватили Бофора в плен, но их атака была отбита. Переговоры между тем шли своим чередом, а посодействовать процессу пытались император Священной Римской империи и граф Эно. Император, германец Сигизмунд, старался покончить со схизмой, поскольку присутствие двух пап, каждого из которых поддерживали противоборствующие фракции, делало бессмысленным само существование Святого престола. Если бы император добился заключения мира между Англией и Францией, вместе они смогли бы решить, кто из пап легитимен. Сигизмунд прибыл в Англию в апреле 1416 года, и брат короля герцог Глостер, едва оправившийся от тяжелых ран при Азенкуре, еще больший ксенофоб, чем большинство англичан, с порога резко заявил Сигизмунду, что имперские законы Англии не указ. Сигизмунд попытался устроить в Кале встречу между Генрихом V и новым дофином, однако Бернар Арманьяк убедил дофина, что сможет победить англичан, и эта встреча так и не состоялась. В конце концов Сигизмунд понял, что не сможет добиться мира между Англией и Францией: французы не предлагали ничего внятного, а Генрих не шел ни на какие уступки. Сигизмунд, кажется, согласился с притязаниями Генриха, и в августе император и король подписали англо-германский Кентерберийский договор; документ этот, мало чем полезный для Англии, поспособствовал еще большей изоляции Франции.
Пока Сигизмунд общался с Генрихом и его советом, французы предприняли еще одну попытку отвоевать Арфлер: они заблокировали порт с моря. 15 августа герцог Бедфорд, другой брат короля, отправился в путь вместе с армией, насчитывавшей около 4000 лучников и 3000 пехотинцев. Войско переправлялось главным образом в вельботах – маленьких одномачтовых судах водоизмещением примерно в сто тонн, – способных перевезти сорок солдат. Было у них, возможно, две или три карраки – предшественницы галеонов, с тремя или четырьмя мачтами и высокими платформами спереди и сзади; на каждой можно было перевезти двести человек. Хронисты утверждают, что у Бедфорда было сто судов, в том числе три карраки, стало быть, численность армии составляла примерно пять тысяч человек. Поскольку сражаться предстояло на море, соотношение лучников к тяжеловооруженным воинам было меньше, чем на земле. Морской бой предполагает абордаж и рукопашную схватку, и стрельба здесь не играет большой роли. Французы, похоже, забыли уроки Слейса (неудивительно, это было давно). В этот раз они уступали в численности англичанам, но маневренность их галер давала французам преимущество, по крайней мере позволяла уйти невредимыми. При всем этом они оставались в устье Сены и позволили английскому флоту близко к ним подойти. Англичане забросили на вражеские суда абордажные крючья, перепрыгнули на борт, и французам ничего не оставалось, кроме как вступить в рукопашный бой. Согласно хронистам, французы потеряли около 1500 человек убитыми, англичане – вполовину меньше. Остальные суда французского флота бежали в Онфлер, англичане не смогли их догнать: помешали отмели и мелководье.