Столетняя война
Шрифт:
Жанну перевозили из одной бургиньонской тюрьмы в другую. Она делала несколько попыток сбежать, но англичане выкупили ее за 10 000 франков (1600 фунтов) и отправили на суд в Руан, сердце английской Нормандии. Англичанам пришлось уничтожить репутацию Жанны. Хотя большинство англичан верило, что она ведьма, судили ее не за это, а за куда более серьезное преступление – ересь. Если к колдовству в Англии и во Франции относились довольно терпимо, то за ересь приговаривали к смерти через сожжение. Необходимо было доказать вину Жанны, требовалось назвать еретиком и Карла VII, и надо было, чтобы судили Жанну французские, а не английские священники. Первое заседание перед французским епископом, доминиканским монахом и несколькими богословами открылось в январе 1431 года, а закончился процесс 24 мая. Жанна хорошо держалась, старалась не подвести Карла VII, отказывалась передавать содержание их разговоров, а когда ей задавали трудные вопросы, ссылалась на волю бога. Она отрицала все обвинения, но под конец подписала опровержение того, что якобы слышит голоса, и согласилась не надевать более мужскую одежду. К ярости англичан, ей не вынесли смертный приговор, а осудили на пожизненное заключение.
После того как ведьму сожгли, а Валуа возродились, англичанам надо было что-то делать, чтобы вернуть престиж и убедить всех, что Бедфорд – законный регент законного короля. В декабре того же 1431 года в соборе Нотр-Дам в Париже английский епископ короновал десятилетнего английского короля Генриха VI королем Генрихом II Французским. От внимания народа не укрылось, что коронацию проводил англичанин и что ритуал происходил не в Реймсе. В военном отношении все зашло в тупик, и стороны возобновили переговоры, за которыми наблюдали представители папы (по случаю окончания схизмы тот находился в Риме). В 1435 году заинтересованные стороны встретились в Аррасе, и началось перетягивание каната. Встреча затянулась на недели, ни одна стороны не хотела уступать, единственным значимым моментом стало то, что герцог Бургундский официально вышел из договора в Труа и отказался служить Генриху как королю Франции. Англичане расценили это как предательство – а как же еще можно было к этому отнестись? Отныне герцог Бургундский мог либо соблюдать нейтралитет, либо выступать на стороне французов. Отношения герцога с Бедфордом вот уже несколько лет были непростыми, еще больше они разладились после того, как скончалась бездетная жена Бедфорда, приходившаяся сестрой герцогу; к тому же Бедфорд слишком быстро повторно женился. Не исключено, что герцог обратил внимание на прекращение междоусобицы во Франции, а маленькая и не такая богатая Англия уже не могла удерживать французские просторы, на которые претендовала.
Переговоры прекратились, кампания продолжилась, и в 1435 году французам удалось отвоевать Арфлер и Дьепп. Потеря Арфлера была особенно ощутимой: отныне французские корабли могли свободно ходить к Руану и обратно. Потеря Парижа в следующем году стала пропагандистским ударом, поскольку лила воду на мельницу тех, кто поверил пророчеству Жанны д’Арк, сделанному пять лет назад. Гораздо большим ударом, чем потеря Арфлера, стала смерть герцога Бедфорда, скончавшегося в Руане 14 сентября 1435 года в возрасте сорока шести лет. Мы не знаем причин его смерти: хроника Брута просто свидетельствует, что герцог заболел. Впрочем, Бедфорд так вымотался за эти годы, что мог стать жертвой любой болезни. С Бедфордом ушла и последняя надежда на удержание английской Франции: прирожденный дипломат, весьма популярный, особенно в Нормандии, он понимал и уважал французскую культуру и был мудрым стратегом, умевшим поддерживать цивилизованные отношения с большинством партий, включая и фракции противника.
Впрочем, будь Бедфорд жив, проблемы англичан никуда бы не делись: их воинские силы были очень растянуты, требовалось охранять границу с Францией Валуа, протянувшуюся на 350 миль к югу от Луары и на 170 миль вдоль восточной границы с Аквитанией. Английских солдат было недостаточно, а без союзников и без средств, которыми можно было расплачиваться с наемниками для обеспечения безопасности приграничных городов, войну было не выиграть. Одно дело – мобильные английские экспедиционные отряды, разыскивающие французские группировки и побеждающие их, и другое – удержание захваченных территорий. Переговоры 1439 года провалились, на сей раз речь шла о положении английских поселенцев в Нормандии: Англия не желала отдавать их земли прежним владельцам. В 1441 году сдалась последняя английская крепость в Иль-де-Франс – Понтуаз, в двадцати милях к северо-западу от Парижа. В 1444 году стороны согласились на перемирие, и состоялось бракосочетание короля Англии и Франции (Генриха VI и Генриха II) с четырнадцатилетней Маргаритой Анжуйской, чья тетка была женой Карла VII. Как выяснилось, характер у нее был намного тверже, чем у мужа, павшего жертвой безумия Валуа, унаследованного от матери, но даже и теперь Генрих больше, чем его великий отец, склонялся к миру, почти любой ценой.
С самого детства Генрих VI был под контролем своих дядюшек, но, взрослея, стал забирать все больше власти, как и следовало. Мудрый король, однако, должен советоваться с великими людьми королевства и пусть даже не всегда следовать советам, но по крайней мере выслушивать. Беда в том, что Генрих был добрым, милосердным, набожным и воздержанным; ненавидел кровопролитие и очень редко соглашался на казни; часто прощал преступников – от убийц до карманников; отчаянно хотел мира с Францией и готов был для этого пойти на что угодно. Все эти душевные свойства прекрасны у деревенского священника, но не у короля. При английском дворе не стихали междоусобицы, соперничающие группировки боролись за власть, король делал неуклюжие попытки решить все миром, а француженка-жена науськивала придворных друг на друга. Все это оказывало влияние на войну.
Однажды в разговоре, еще до женитьбы Генриха VI, Саффолк, ставший герцогом и главным переговорщиком, пообещал Карлу VII вернуть Мен, с согласия Генриха, но не поставил о том в известность советников короля. В результате оказалось, что правительство короля придерживалось одной политики – власти над всей Францией, а король – другой. Когда эта новость вышла наружу, лондонцы пришли в бешенство, они осуждали Саффолка, и, конечно же, возник прецедент: если англичане без борьбы сдадут Мен, то что будет с другими территориями? Прошло три года, прежде чем французы получили Мен, поскольку английские гарнизоны держались, не обращая внимания на то, что, возможно, пообещал король, но потом они все-таки вынуждены были сдаться. Предполагали, что по крайней мере Нормандия в безопасности: ее население было лояльно своему герцогу и королю Англии, да и целое поколение выросло, зная только английских правителей. Военный гарнизон, однако, был крошечным, и он стал еще меньше: долгие задержки выплат солдатам влекли за собой дезертирство. Когда летом 1449 года Карл VII послал армию в Нормандию, ему не составило труда быстро захватить города и поселки, включая Руан. Там французы взяли в плен Талбота (в 1429 году в Патэ его тоже брали в плен, но в 1433 году обменяли на французского аристократа). Из последних сил держался только полуостров Котантен.
Военное возрождение Франции стало для Англии неприятным сюрпризом. В конце концов Карл VII решил стать настоящим королем, убрал некомпетентных и продажных чиновников и заменил их суровыми счетоводами, способными поднять налоги, которые до той поры собрать не удавалось. На эти деньги он создал новую профессиональную армию. Французы стали постигать уроки поражения от англичан: вместо того чтобы идти на войну с армией аристократов, ведущих за собой «всякий сброд», Карл сформировал баталии тяжеловооруженных пехотинцев, лучников, арбалетчиков и легкой пехоты. Эти отряды уже не распускали в конце каждой кампании, а оставляли в боевой готовности. В придачу король потратился на усовершенствование и увеличение артиллерии. Маленьким группировкам английских профессионалов теперь становилось не так легко побить крупное французское войско, эра тотального военного превосходства англичан подходила к концу. Английские солдаты были все еще лучше подготовлены, лучше экипированы, и командиры у них были опытнее, но различие между ними и французами сокращалось.
Для исправления ситуации в Нормандии необходимо было что-то сделать, и в октябре 1449 года сэру Томасу Кириеллу приказали сформировать в Портсмуте армию и отплыть вместе с нею во Францию. Кириелл, пятидесятитрехлетний уроженец Кента, рыцарь Подвязки и баннерет, начал военную карьеру под командованием сэра Гилберта д’Умфравиля, Кириелл отличился в боях и удостоился возведения в дворянское достоинство. В способностях его как солдата и командира никто не сомневался, однако над ним всегда висело некое облако. Его подозревали в коррупции и незаконном присвоении солдатских денег, впрочем, до сих пор никто этого не доказал. Поведение Кириелла также оставляло желать лучшего: в Портсмуте он позволял солдатам всякие безумства – они даже убили епископа Чичестера, который нес причитавшееся им жалованье. На восстановление дисциплины потребовалось время, в результате Кириелл прибыл в Шербур вместе с войском, состоявшим из 1500 лучников и 500 пехотинцев, только в середине марта 1450 года. Вместо того чтобы сразу пойти в Байе, как ему приказали, Кириелл решил осадить Валонь, город небольшого стратегического значения, находившийся в десяти милях к юго-востоку от Шербура. Единственно возможным оправданием такого нарушения приказа было то, что гарнизон Валони мог отрезать Кириелла от дороги, по которой с моря должны были доставить продовольствие. Задержка позволила французам привести дополнительные силы, так что когда Кириелл наконец-то пошел к Байе вместе с лучниками из гарнизона Котантена, он обнаружил французскую армию примерно такого же размера под командованием графа Клермона, и французы шли ему навстречу. Кириелл сделал все, что мог. Он построил пехоту вдоль холма возле деревни Форминьи, в десяти милях к северо-западу от Байе. Там был ручей, защищавший войско Кириелла с тыла. Лучников он поставил на флангах, часть встала в центре, Кириелл приказал им вбить в землю колья и вырыть ямы в качестве защиты от конницы. Это была классическая английская позиция, и Кириелл стал ждать атаки, уверенный в том, что сможет отразить нападение.
Клермон не стал атаковать англичан, а вместо этого притащил две легкие пушки, с помощью которых намеревался убрать лучников. Орудия открыли огонь, и лучникам пришлось оставить свои позиции, но только для того, чтобы захватить пушки и перетащить их к себе. Теперь у них было время на то, чтобы лучники устроили обычный стрелковый штурм, однако Кириелл ничего не предпринял – возможно, он был слишком самоуверен, – и французы этим воспользовались. Из Сен-Ло прибыл коннетабль Франции Ришмон вместе с отрядом в 1200 человек и немедленно бросился на лучников с юга. С врагом впереди и слева Кириелл мог только поставить своих людей в полукруг и надеяться на лучшее. Войска сошлись, закипела рукопашная. Стала сказываться неравная численность армий, англичан оттеснили к ручью, и началось смертоубийство. Кириелл был взят в плен, многие его солдаты погибли, и лишь горстке удалось уйти в Байе. Это было первое крупное поражение англичан почти за сорок лет. В июне того же года пал Кан, в июле за ним последовал Фалез, 12 августа 1450 года сдался Шербур, и Нормандия, за исключением нескольких островов, стала французской. Освободительная армия под командованием сэра Джона Фастолфа из Англии так и не вышла.
Оставалась только Аквитания, и в конце 1450 года туда вошли французы. Первоначально люди оказывали сопротивление: с двенадцатого века Аквитания была английской, и большинство жителей не хотели ничего менять, но в отсутствие крупной английской армии гарнизоны стали сдаваться. На следующий год Аквитанию атаковала еще одна французская армия, и 30 июня 1451 года пал Бордо, 20 августа за ним последовала Байонна. Этому поспособствовали новая артиллерийская тактика французов и ограбление мелкого дворянства. В Англии между тем начались беспорядки. Магнаты враждовали друг с другом и со слабым королем; в Кенте случилось восстание, которое возглавил Джек Кейд. Событие это было куда серьезнее так называемой «крестьянской революции» 1381 года. Восстание подавили, но денег в королевстве было мало, все обвиняли друг друга за события во Франции, иногда споры заканчивались насилием. Единственным человеком с незапятнанной репутацией, человеком, который мог исправить ситуацию, был Джон Талбот, граф Шрусбери. Несмотря на свои 66 лет, Тальбот все еще был силен, недавно его за выкуп освободили из французского плена. В сентябре 1452 года ему приказали возглавить армию и идти в Аквитанию восстанавливать английское правление.