Столетняя война

Фавье Жан

Шел 1152 год. Людовик VII уже стал посмешищем во время Второго крестового похода: его жена на виду у всего двора влюбилась в своего дядю Раймунда Пуатевинского. Вернувшись из Святой земли, Алиенора упала в объятия молодого и элегантного Генриха Плантагенета, графа Анжуйского и герцога Нормандского.

Смирившись со своим смешным положением Капетинг рисковал утратить всякий политический вес во Франции, где власть короля пока что была непрочной. К тому же Алиенора еще не даровала ему ни одного сына. Без труда нашлись несколько епископов и примкнувшая к ним группа верных баронов, обнаруживших, что король и королева были кузеном и кузиной. Брак, в который они вступили пятнадцать лет назад, оказался недействительным. Честь и достоинство короля были спасены.

Через два года Генрих Плантагенет наложил руку на корону Англии. Отныне вассалом короля Франции был король, и эта королевская корона наделила новым значением герцога Нормандского — властителя герцогства Аквитании благодаря жене.

Филиппу Августу понадобилось тридцать лет, чтобы сломить этого опасного соперника. Нужно было захватить в 1204 г. Шато-Гайяр, разбить в 1214 г. при Бувине коалицию, поддержанную германским императором, и в то же время разгромить аквитанскую армию Плантагенета. Овладев Нормандией, Анжу и Пуату, Капетинг наконец стал первым сеньором своего королевства.

Кроткий победитель в 1242 г. — Людовик Святой не пожелал изгонять англичан из Франции: Плантагенет, строго говоря, не был англичанином, и такой щепетильный король, как Людовик, не посмел отбирать у Генриха III Гиень, которая в конечном счете была наследством его бабки Алиеноры. В 1286 г. договор уладил последние разногласия, возникавшие из-за Керси и Сентонжа. Можно было полагать, что стопятидесятилетняя война завершилась.

Еще долгое время, невзирая на бесполезные усилия какого-нибудь Филиппа Красивого, впрочем, слишком занятого, чтобы позволить себе роскошь непримиримого отношения к побежденному противнику, англичане находились во Франции, потому что в Бордо правил герцог, в котором никто по-настоящему не видел иностранца, но о котором все знали, что за морем он носит королевскую корону. Владея Гасконью, Ажене, Сентонжем и всем, что в Лимузене, Керси и Перигоре когда-то принадлежало Капетингу, герцог-король в Южной Франции был его соперником, приносившим ему неопределенный оммаж.

Во фьефе какого-нибудь барона король Франции уже не упустил бы ни одного случая напомнить, что он одновременно верховный сеньор феодальной пирамиды — «сюзерен» — и суверен государства, независимого от сетей феодальных отношений. С большим основанием — и, соответственно, риском — королевские чиновники не упускали ни одного случая напомнить аквитанцам, что они живут во Французском королевстве, и герцогу Аквитанскому, что он так же, как любой другой, является вассалом и подданным Капетинга. Герцог Аквитанский был королем, но в Аквитании королем был король Франции, а не Англии.

Не просто еще одной стычкой в конфликте, имевшем к тому времени двухвековую историю, а настоящей генеральной репетицией Столетней войны стала «война за Сен-Сардо». Дело было банальным и могло остаться таковым. Его постарались драматизировать.

Деревня Сен-Сардо в самом сердце Ажене, без малейшего сомнения, принадлежала герцогу Эдуарду II. Она доминировала над долиной Ло и могла послужить заслоном для места слияния Ло и Гаронны, и все-таки на нее пал выбор людей французского короля, вовремя заметивших, что сеньором деревни был приор Сарла. Один вассал англичанина позволил себе построить здесь укрепленную бастиду. Карл Валуа от имени своего племянника, короля Карла IV, захватил бастиду и территорию Сен-Сардо. Гасконцы дали ему отпор, отбили эти места и повесили чиновников французского короля.

Карл IV сделал вид, что не услышал мирных предложений своего зятя Эдуарда II, во всеуслышание осудившего довольно неуместное рвение своих людей. 1 июля 1324 г. под предлогом, что герцог еще не принес оммажа за Гиень, парламент конфисковал герцогство. Карлу Валуа было поручено занять страну, что тот и сделал за недолгое время, не встретив никакого реального сопротивления. Помимо Бордо, Байонны и Сен-Севери французы наложили руку на все герцогство, после чего завязли в нем, оказавшись в довольно затруднительном положении.

У Эдуарда II хватало неприятностей и в Англии, где подданные вознамерились не менее чем лишить его трона. Он с легким сердцем пожертвовал принципами, чтобы спасти Гиень. Заключенный благодаря посредничеству папы договор 1325 г. предусматривал, что чиновников в герцогстве отныне будет назначать король Франции, у короля-герцога оставалась возможность лишь назначения простых шателенов. В вопросе оммажа пошли на уступки: он был принесен, но не лично королем Англии. Сделать это было поручено принцу Эдуарду, будущему Эдуарду III.

Теперь герцог Гиенский и король Англии стали разными лицами, и вопрос Гиени можно было считать решенным. Карл IV не допустил этого, предоставив принцу Эдуарду в качестве фьефа и, следовательно, вознаграждения за его оммаж лишь прибрежные области Гиени. Ажене осталось за Капетингом. Естественно, Эдуард II не согласился на это и счел нужным дезавуировать поступок своего сына. Карл IV только этого и ждал: он снова конфисковал герцогство.

Падение Эдуарда II и восхождение на престол Эдуарда III [1] изменили ситуацию на переговорах. 31 марта 1327 г. Эдуард III получил свое герцогство обратно взамен за обещание выплатить контрибуцию. Еще нужно было на деле вернуть крепости, которые уже три года удерживали чиновники французского короля.

1

В 1326 г. английский король Эдуард II отрекся от престола в пользу своего сына под давлением восставших баронов в главе с его супругой Изабеллой Французской и был убит в заточении в 1327 г. (прим. ред.).

При взгляде на карту дело становилось очевидным: за тридцать лет изматывающих действий под прочную власть Капетинга перешли богатые земли Ажене и Базаде, Перигора и Лимузена. От герцогства, признанного Парижским договором 1259 г. за Генрихом III, его правнук Эдуард III сохранил от Шаранты до Адура только прибрежные области Сентонжа и Гаскони. Бордо, этот нервный центр и оплот аквитанской экономики, оказался отрезанным от своих территорий в глубине материка. Континентальной части бывшего государства Плантагенетов просто-напросто грозило удушье.

На местах ситуация была хуже некуда. Чиновники короля Франции использовали любой предлог, чтобы оттянуть передачу территорий, возвращенных договором 1325 г. Аквитанские вассалы герцога-короля вовсю разыгрывали карту своей автономии и пользовались отсрочками за счет хитросплетений феодального права. Что угодно служило поводом для конфликта, а любой конфликт вел в суд сюзерена, иначе говоря, в Парижский парламент, тот самый «Суд короля», само существование которого напоминало Плантагенету, что в Гиени он не сюзерен и не суверен.