Столичный доктор. Том III
Шрифт:
Но теперь все меняется. Сергей Александрович непременно полезет в столичную политику. Его после рождения наследника… или наследницы… обязательно вернут в Питер. Судя по тому, что я видел в Царском — у Николая натуральный кадровый голод. Опалу сто процентов снимут, «клеветникам» заткнут рот ребенком — дескать, посмотрите, разродилась-таки великокняжеская чета.
А значит, Сергей Александрович вполне может подставить свою супругу. Поедут вместе в карете и бамц… повторится московская история. Только уже с семьей. И бомбу бросать будет кто-то не такой щепетильный как Каляев, который отказался от попытки, увидев с Великим князем детей. Как подумал
— Так не холодно еще, Сергей Александрович, — слуга махнул рукой в окошко поезда. — Листопад только-только начался! Но я на всякий случай взял ваше теплое пальто. Носят в неметчине польта?
— Это существительное не склоняется, — буркнул я, прислушиваясь к гудкам поезда.
Выезжаем. Сначала в Польшу, там день на передышку и берлинским поездом из Варшавы в столицу Германии. На все про все — три дня. Можно и быстрее, курьерским, но куда мне спешить? Как раз за это время я доработаю для международной медицинской конференции доклад, отрихтую там все…
— Енти склонения для меня — темный лес. Пойду, у проводника чаю выпрошу.
В Варшаве нашлось время прогуляться по городу, посмотреть королевский замок, Старо Място. На Саксонской площади Кузьма углядел огромный храм Александра Невского, воспылал религиозными чувствами. Решил сходить вместе с ним на службу, помолиться и поставить свечки — помощь высших сил в Берлине мне будет не лишней. Разумеется, попробовали после церкви польскую свиную рульку, запили все замечательным намысловским пивом. От чего пришли в отличное расположение духа.
— Богато тут народ живет! — Кузьма рассматривал улицу и прохожих. — Сколько самобеглых колясок! Побольше нашего!
— Германия рядом — оттуда везут.
Как по мне, с десяток этих таратаек, крутившихся по центру Варшавы, совсем не много, но это по сравнению с чем считать.
— Нечто мы не можем свою соорудить? — удивился слуга.
— Можем, но дорого завод ставить. Через пару-тройку лет кто-нибудь займется.
В Польше листопад даже еще и не начался — на Саксонской площади царило натуральное лето. Дамы гуляли с белыми зонтиками, играл духовой оркестр. Лепота…
Все хорошее рано или поздно заканчивается, на следующий день мы выехали в Берлин.
Первый класс — он и в Польше такой. И в Германии тоже. Ты платишь деньги, тебе организовывают комфорт. В первую очередь обслуживают в вокзальных ресторанах, таскают по первому намеку свежий чай и относятся как к дорогому гостю. Впрочем, почему «как»? И немецкий пограничник под козырек взял, и произнес «Виллькомен». Приятно чувствовать себя белым человеком.
Естественно, я не единственный представитель нашей необъятной родины на международном уровне. Еще там наших много. Сеченов и вовсе мой содокладчик. Вернее, я его. Короче, на месте встретимся, там и видно будет, кто доехал, а кто нет.
В этом времени такое мероприятие у меня первое. Но не думаю, что оно радикально отличается от тех, что я видел в свое время. Пленарное заседание, а потом обсуждение, пока спиртное не кончится. Организаторам, конечно, тяжко приходится, но так я же в гостях. Да и бегают в мыле традиционно нижние чины, от которых и зависит смена воды в графине, рассадка гостей и составление очередности выступлений, чтобы никто из корифеев в обиде не остался. Они — существа нежные, могут уехать и не вернуться. А престиж форума падает. Вот и записывают светилам во временное рабство молодых
Прибыли на Силезский вокзал. Потом он станет Восточным, и, наконец, Центральным. Возле вагонов сразу забегали пассажиры, которые очень быстро разбирали носильщиков. Просто на ту же платформу почти одновременно с нами прибыл поезд из Бреслау, и профессионалов доставки тяжелых чемоданов до извозчика не хватало. Впрочем, начать переживать, что придется долго ждать, пока и мой багаж прихватят, не пришлось — Кузьма ухватил одного из них прямо за рукав робы, и подвел к нам. Рассказ носильщика, что он занят, и его ждет вон тот господин, эффекта не возымел. Если мой слуга чего надумал, то переубедить его трудно. Особенно с учетом того, что немецкий он не понимает совсем. Заказчик немного обиделся, что-то экспрессивно высказал, и даже стукнул по перрону тростью, но это уже было неважно.
Мы плутали по переходам под виадуками городской линии, пока не вышли в здание вокзала. Больших масштабов дурдом. Сразу видно — столица. Биржу извозчиков нашли быстро — лошадки даже в просвещенной Европе выделяют конские яблоки, пахнущие точно так же как и на родине. Давешний господин, у которого мы совершенно не по-джентльменски отжали носильщика, отомстил нам, прыгнув в экипаж перед нами, и, довольно улыбаясь, уехал по своим делам.
Извозчик, услышав пожелание хорошей гостиницы для скромного профессора, предложил отель «Бристоль». Всё как у нас — тоже иностранными названиями завлекают. Я согласился, надо же с чего-то начинать поиски. Для всех, кто понимал немецкий, была даже устроена мини-экскурсия. Так, я узнал, что от вокзала идет Шлезише штрассе, речка называется Шпрее, а отель расположен на Унтер-ден-Линден. Мои хоть и нерегулярные, но весьма интенсивные занятия языком дали свои плоды — не только я почти всё понимаю, но даже извозчик воспринимает сказанное ему. Спасибо, Вика! С меня лучший немецкий автомобиль, как только на них станет возможно ездить!
— А ничего эта немчура, не выкобениваются как пшеки. Те сразу нос вверх дерут, а как услышат, что русский, рожу корчат, будто дерьма наелись, — выдал этнографическое наблюдение Кузьма.
Я не стал разочаровывать слугу, что по сравнению с поляками тут довольно скоро так нос будут задирать от осознания собственного величия, что точно эталоном станут на десятилетия. Лучше на город посмотреть, есть на что. Липовый бульвар и в мое время прекрасной улицей был, и сейчас не разочаровал. Если гостиница понравится, другие искать не стану, решено.
Громада четырехэтажного фасада со шпилем впечатлила меня с первого взгляда. Да уж, в таком месте купцу третьей гильдии делать нечего, сразу понятно. Тротуар выдраен с мылом, витринные стекла блестят роскошью, к крыльцу под навесом красная дорожка расстелена. У швейцара мундир на зависть любому флотскому офицеру.
И стойка портье монументальная, и вместе с тем роскошная. Пыль в глаза пустить умеют. Посмотрим на номер, надеюсь, там тоже всё такое, что не стыдно будет пожить недельку. И до университета отсюда — минут пять пешим ходом.