Столичный доктор. Том V
Шрифт:
…в этом месте все присутствующие заулыбались и мне очень захотелось закончить спич знаменитым «но вы держитесь»…
— … но они будут! Я вам обещаю. Медицина будет в приоритетах развития страны.
Аплодисментов я не дождался — все лишь одобрительно покивали. А там и принесли свежий самовар, вместе с которым прибыл молоденький ассистент — записать протокол операции. Сейчас попьем, чтобы во рту не пересохло, потом и пообедать можно всей компанией, силы восстановить.
Довести творческий потенциал до оптимальных
Взял с собой детей Кузьмы и прямо на «Бенце» отправился на Каменностровский.
Ну что можно сказать? Под музыку тапера, демонстрировали сразу несколько лент — «Выход рабочих с завода», «Разрушение стены» и, разумеется, знаменитое «Прибытие поезда». Мне последняя лента была памятна фильмом «Человек с бульвара Капуцинов», где подвыпившие ковбои начали от страха палить в простыню, с которой на них наезжал поезд. У парней, разумеется, все это вызвало дикий восторг. Дочки Кузьмы вели себя поспокойнее, но тоже глазки заблестели. Старшая даже поинтересовалась, что нужно сделать, чтобы попасть в такой фильм? И что отвечать? Киноиндустрии еще не существуют, на актрис кино нигде не обучают? Хотя можно стать актрисой театра, а уже оттуда… Примерно, так и донес.
Вот вроде и министерство молодое, а бумажек уже — вагон прислали. И всем что-то надо. И кофе попил, да не раз — толку никакого. И не сбежишь ведь, пришел Рагозин, начали решать традиционные вопросы, не терпящие отлагательства. Сам виноват, убедил Склифосовского поехать домой, а то он после операции совсем никакой. Тяжело ему многочасовое стояние далось.
В институт я звонил, вроде с Бунаковым в порядке всё, кишечник работает, газы отходят. Невропатолог приглашенный больших изменений не нашел. Заеду туда, посмотрю, как он. Вот озадачу сейчас всех, и вперед. Вон, Семашко хмурый сидит, развеселю парня, поручу проект приказа писать. Ума много не надо — шаблон есть, задачи я ему обрисую, пусть тренируется.
— Вам телефонирует его высокоблагородие лейб-акушер Отт, — доложил секретарь.
После нехорошей истории с воротником Дмитрий Оскарович уцелел. Специалист он хороший, и Императорский клинический повивальный институт возглавляет заслуженно. И я склонен верить, что не разобрался человек, пустил дело на самотек, а исполнители подвели. Он и прощения потом просил. Дружбы между нами не завязалось, но встречаясь в институте Елены Павловны, где он был профессором, всякий раз раскланивались.
— Слушаю вас, Дмитрий Оскарович! — крикнул я в трубку. А иначе могут на другом конце и не расслышать.
— Евгений Александрович, здравствуйте. Мне надо с вами проконсультироваться. Срочно.
— Я на службе буду еще час примерно. Потом на Кирочную, в институт Елены Павловны.
— Подожду вас там.
Знаю я, о чем консультация. Но сначала послушаем, что говорят умные люди, специалисты своего дела.
Отт на улице стоял, не вытерпел. Солидный дядька, а как пацан на дорогу выглядывает.
— Здравствуйте, Евгений Александрович! Уже заждался! Пойдемте ко мне в кабинет, там поговорим.
— Здравствуйте, Дмитрий Оскарович. Я же предупреждал, что на службе буду какое-то время. Даже раньше планируемого подъехал. Ладно, рассказывайте, в чем беда, мне еще пациента посмотреть надо, вчера оперировали.
— Да, тут уже все уши прожужжали, что вы с Николаем Васильевичем какую-то уникальную операцию делали.
— Было дело.
— Меня вызвали к Её Императорскому высочеству Елизавете Федотовне, — заговорил Отт, как только закрылась дверь в кабинет.
— Нужна помощь с моей стороны? Вроде недавно я разговаривал с Великой княгиней, никаких жалоб она не предъявляла.
Вроде получилось сыграть неведение. Или Отт не заметил.
— Она говорит о каком-то способе, который позволяет определять беременность на ранних сроках. Какие-то лягушки. Понимаю, что это может быть фантазия княгини, но приходится потакать ее капризам…
— Никакая не фантазия. Именно так была подтверждена первая беременность Её высочества. Как раз на ранних сроках.
— И что же это?.. Какие-то народные приметы?
— Научно обоснованный метод. У меня привилегия оформлена. Всё никак не соберусь статью написать.
— И в чем же суть исследования? — скептически спросил Отт.
А ведь не хотел выпендриваться. Пока лейб-акушер рожу кривить не начал. Как говорится, не вынесла душа поэта.
— Рубль, — спокойно сказал я.
— Какой рубль? — удивился Отт.
— За право пользоваться сведениями я у всех прошу рубль. Вот с морковным супом так было, и с лягушками тоже. Вы мне платите, я вам рассказываю. Хотите официально оформить — через кассу «Российского медика». Моховая, семь, со двора, трудно не заметить. Работает с восьми до девятнадцати, перерыв…
— Да в самом деле, Евгений Александрович! Мы с вами не в бирюльки играем! Речь идет о здоровье члена августейшей фамилии!
— А вам рубля на это жалко.
— Черт-те что творится! — крикнул раскрасневшийся лейб-акушер. — Вот вам три рубля! Надеюсь, этого хватит?
— У меня нет сдачи, Дмитрий Оскарович, извините.
— Потом отдадите!
— Нет, я так не могу. Разменяйте где-нибудь, не знаю. Одолжите у сотрудников.
Отт схватил свой трояк, и убежал из кабинета. Жестковато, наверное, с ним поступил, но очень уж меня разозлило его презрительное отношение. Пусть побегает, это полезно для здоровья.