Столичный доктор. Том V
Шрифт:
— Ваше сиятельство, вас просили пройти в зимний сад.
Вот к чему я руку не прикладывал вовсе. Оставил для Агнесс. Она как-то сказала, что любит возиться со всяким цветами, вот приедет, пусть занимается. Я даже приказал поставить ширмы перед входом, чтобы никого не занесло сюда случайно. Нечего здесь посторонним делать. Оказывается, есть те, чья воля выше хозяйской. Потом проведу расследование, выясню, кто тут манкировал своими обязанностями.
Кто бы сомневался. Великой княгине можно ходить куда угодно — слуги сами ширмы уберут. Лиза вышла из темного угла, едва я закрыл дверь.
— Ты меня совсем забыл! Даже беременность приезжал проверять Отт. Интересно, что ты ему сказал? Он весь покраснел от злости, стоило мне спросить, как прошла ваша
— Не думай так, помню о тебе всегда. А Дмитрий Оскарович решил сыграть в старую мальчиковую игру «Кто у нас самый главный?».
— И проиграл? Это тебя не извиняет! Мог бы просто заехать, с обычным визитом.
— Чтобы всем графиням при дворе было о чем посплетничать? Я переживаю за твою репутацию. К тому с этим назначением, которое придумал Сергей Александрович, у меня совершенно не остается времени. Иногда кажется, что он так нагрузил специально.
В спорах с женщинами главное — самому вовремя перехватить инициативу и перейти в атаку. Ну и тактильный контакт тоже важен. Я взял Лизу за руку, сжал.
— Я все понимаю! Не беспокойся, работа нового министерства наладится, будет полегче. Поцелуй меня, Женя, крепко и долго, как ты можешь.
Я не мог отказать даме в просьбе. Особенно в такой приятной.
— Сережа хочет отправить меня на воды, — сказала Лиза, поправляя волосы. — Считает, что зиму лучше пережить в тепле, особенно в моем положении.
— Даже завидую тебе. А мне, похоже, из Петербурга еще долго не удастся выбраться, разве что по службе. С ностальгией вспоминаю «наш» Кавказ.
— Я тоже!
И мы опять поцеловались. Да так страстно, что я уже испугался за свою выдержку — могу не стерпеть и изменить Агнесс.
До свежего воздуха я все-таки добрался. Запыхавшийся и со шлейфом запаха духов Великой княгини. И застал еще одного гостя, который умудрился даже внутрь не заходить. Сергей Васильевич Зубатов травил какие-то свои жандармские байки с моим шефом безопасности. Можно, конечно, обозвать это встречей старых друзей, но я точно знал, что вместе они ни секунды не служили. Но беседа увлекла их настолько, что даже меня они заметили, когда подошел к ним едва ли не вплотную. Уходить было неудобно — заметят. Поэтому, поправив фрак, я сделал шаг вперед. Надеюсь, мое предыдущее рандеву не выдаст меня запахом…
— Сергей Васильевич, рад вас видеть.
— Взаимно, Евгений Александрович, — изобразил поклон Зубатов.
— Что не заходите? Или Андрей Михайлович со двора не пускает? У нас там тепло, плюс танцы и лучшие вина.
— Да я зашел проверить охрану наших подопечных, вот и разговорились. Говорят, вы хотите предложить блиндированные кареты для высших сановников?
— Идея пришла мне в Царском, после показа кареты государя Александра Николаевича. Там же живого места не осталось, и это бомбу метнули под ноги коням. А окажись Рысаков чуть пометче, — я перекрестился, — и Гриневицкий мог совершенно спокойно уходить, потому что нужды в его броске не было бы.
— Согласен с каждым вашим словом, — сказал Зубатов. — И пример хороший, наглядный. Не думаю, что это будет слишком дорого. Великие князья, министр обороны, внутренних дел, командующие округами… На всю Россию десятка три наберется… мишеней.
Последнее слово Сергей Васильевич явно процитировал. Наверное, попался ему какой-то ярый продолжатель дела «Народной воли».
— Я вот тоже с пастеровскими станциями в губерниях размахнулся во всю ширь, а потом сел, посчитал, прослезился. Сначала уполовинил запросы, потом еще раз поделил на два. Также и с бронированными каретами. Сейчас это кажется недорого, но как у вас выстроится очередь… Так что лучше сначала царь с царицей, дети. Глава Госсовета с семьей, Дурново. Потом можно и министров с Великими князьями.
— Дельно, — Зубатов внимательно ко мне присмотрелся. — По глазам вижу, что есть еще идеи!
Вот же хитрован. На ходу подметки режет.
— Читал, что китайский шелк внахлест несколько слоев может остановить пулю маленького калибра. Вроде Бульдогов.
— Серьезно? — тут удивился не только товарищ министра, но и Андрей Михайлович.
— Источник не показался мне авторитетным, — развел руками я. — Но почему бы не попробовать сделать такую рубашку и обстрелять ее на манекене шагов с десяти? Если все пройдет удачно, на публике охраняемые лица могли бы надевать такую защиту под верхнюю одежду. Спасет от удара ножа, выстрела револьвера или осколков бомбы. А нам, врачам — работы меньше.
— Обязательно займусь! — загорелся Зубатов. — Завтра же.
Я откланялся и отправился обратно к гостям. Вот не дают перевести дух, везде люди, вопросики, темки, обсуждения дворца. Кое у кого явная зависть в глазах. Выскочка, отхватил такой особняк, прямо в центре Питера…
К полуночи я так устал, что был готов уже сам начать выпроваживать гостей. Некоторые из которых так разошлись, что подкупленный оркестр безостановочно играл задорные венские вальсы.
— Ваше сиятельство! — ко мне подошел знакомый уже Яков с серебряным подносом. На нем лежал конверт. Я вскрыл его — внутри была телеграмма из Германии. «Приезжаю первого декабря утренним поездом. Встречай! Агнесс».
Глава 20
«ВОКРУГЪ СВ?ТА»: «…въ недавних депешахъ сообщалось о смерти въ Голенберг? знаменитаго н?мецкаго инженера Отто Лилиенталя, жертвы одного изъ авiацiонныхъ экспериментовъ, которыя онъ проводилъ съ 1893 года, подъ любопытнымъ и сочувственнымъ вниманiемъ ученыхъ вс?хъ странъ. Лилиенталь былъ, какъ говорится въ набившей оскомину спортивной болтовн?, рекордсменомъ въ авиацiи, первымъ, кто получилъ интересные результаты вн? лабораторныхъ испытанiй и рацiонально подошелъ къ р?шенiю одной изъ самыхъ досадныхъ проблемъ челов?чества — возможности полета на крыльяхъ. Летательные аппараты Отто Лилиенталя были проданы любителямъ полетовъ изъ Францiи, Англiи, Германiи, Россiи и Италiи…Министръ финансовъ Соединенныхъ Штатовъ Америки готовъ выплатитъ сумму въ разм?р? 100,000 долларовъ любому американскому или иностранному изобр?тателю, который до 1901 года представитъ устройство, способное, по мн?нiю Комитета изъ трехъ членовъ, назначеннаго Военнымъ министерствомъ, продемонстрировать либо въ Вашингтон?, либо въ его окрестностяхъ, возможность и безопастность воздушной навигацiи на скорости не мен?е тридцати миль въ часъ и подъ нагрузкой не мен?е четырехсотъ фунтовъ, включая пассажировъ и багажъ. Еще одно вознагражденiе въ разм?р? 25,000 долларовъ предлагается изобр?тателю, который до 1900 года представитъ аппаратъ, способный летать подъ открытымъ небомъ во вс? точки компаса, на разстоянiи не мен?е одной мили, сл?дуя по нисходящей линiи. Точка приземленiя должна быть не бол?е чемъ на шестьдесятъ шесть футовъ ниже уровня точки вылета…»
Я отложил журнал на столик, откинулся в кресле. Авиатор?! Уже кто-то летает по небу?? Ко мне тут же подскочил лакей яхт-клуба, изогнул спину:
— Что-нибудь желаете, ваше сиятельство? Сигару, кофе? Может чего покрепче?
— А давай кофе. Со сливками.
— Сей же секунд!
Похмеляться я не был готов, хотя голова продолжала болеть. Утром после приема я взял себя в руки, выполнил малый комплекс ушу, облился холодной водой. Вроде полегчало. Впрочем, голова все равно напоминала таковую у игрушки а-ля Винни Пух, набитую опилками. Это мне не помешало доехать до почты и обменяться телеграммами с Гамачеками. Удивило, с какой скоростью вдруг передумала Агнесс и решилась на приезд в Питер. Понятно, что надо готовиться к свадьбе, да и женскую телепатию на предмет мужского кобеляжа никто не отменял. Но тут было что-то другое. Так и оказалось. Папаша Агнесс, предварительно получив благословение епископа вюрцбургского, договорился через переписку с настоятельницей Воскресенского Новодевичьего монастыря о переходе девушки в православие. Процедура оказалась сложная — нужно будет держать пост, пройти катехизацию у священника и еще какие-то тонкости, погрузиться в которые не дал формат телеграмм.