Столыпин. На пути к великой России
Шрифт:
Отвергнув царя и Столыпина, российское общество оказалось не способным предложить достойную альтернативу, и политика, лишенная святых идеалов, потянула Россию в гигантскую пропасть. «Царь сходит со сцены, – писал английский премьер У. Черчилль, которого едва ли можно заподозрить в любви к России. – Его и всех Его любящих предают на страдания и смерть. Его усилия преуменьшают; Его действия осуждают; Его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России»[137].
Глава 3 Семейное счастье: жертва на алтарь
Путь становления порядочных государственных людей часто начинается с семейного домостроя. Здесь, в кругу родных и близких, будущие устроители общественной жизни, учились видеть большое в малом, держать свою душу открытой для тех, с кем навечно соединил свою судьбу.
Столыпин рано стал семейным человеком – еще в студенческие годы. Ему тогда не было и двадцати двух лет. Еще в годы учебы в университете у него родилась первая дочь. В те времена женатый студент был большой редкостью, и на Петра Аркадьевича всегда показывали товарищи: «Женатый, смотри, женатый»[138].
Ранний брак уберегал Столыпина от легкомыслия и крайностей, обращал его нравственные силы на учебные и домашние дела. Тогда молодым все казалось светлым, безоблачным, каждый день дарил радость, душевнее тепло и ласку. Этот первый медовый год навсегда остался в памяти супругов. Обычно с годами теряется свежесть чувств – уходит молодость, а с ней увядает романтика влюбленного сердца. Не так было у Столыпиных: юношеская любовь продолжала окрылять их и в зрелые годы.
«Ненаглядное мое сокровище, – писал Петр Аркадьевич супруге, – вот я и в Москве, куда благополучно прибыл с опозданием на 2 часа… В вагоне все думал о Тебе и о моей глубокой привязанности и обожании к Тебе. Редко, я думаю, после 15 лет супружества так пылко и прочно любят друг друга, как мы с Тобою. Для меня Ты и дети все и без вас я как-то не чувствую почвы под ногами. Грустно быть оторванным от Вас»[139];. «Нежно, нежно целую и люблю, царица моих дум!»[140]; «Христос с тобой, моя Оленька, жди меня, скоро приеду. Голубка, храни тебя Господь, не уставай»[141].
Когда в октябре 1905 г. жизнь в стране была почти полностью парализована забастовками, Столыпин напишет жене такие ободряющие строки: «Целую Тебя и деток, моя ненаглядная, единственная моя любовь. Мысли мои, сердце мое – все с Тобою. Да хранит Вас Всевышний, молюсь за Вас, люблю Вас»[142].
Любовная лирика продолжала жить и в доме русского царя. Удивительно, но с годами чувства любви, понимания между Николаем и Александрой становились глубже и сильнее. Двадцать лет спустя после замужества императрица Александра Федоровна напишет своему супругу такие сердечные строки: «О, как я люблю тебя! Все больше и больше, глубоко, как море, с безмерной нежностью. Вся наша горячая, пылкая любовь окружает тебя, мой муженек, мой единственный, мое все, свет моей жизни, сокровище, посланное мне всемогущим Богом!»[143]
Вынужденные кратковременные разлуки не могли умерить этого чувства – царь и царица, не откладывая, начинали переписку. «Каждый раз, – признавался император жене, – как я вижу конверт с твоим твердым почерком, мое сердце подпрыгивает несколько раз, и я скорей запираюсь и прочитываю, или, вернее, проглатываю письмо»[144].
Такие же чувства испытывал и П.А.Столыпин: «Ах, Оля, Оля, как без Тебя пусто и тоскливо. На столе я нашел письмо от Тебя, но оказалось, это еще из Москвы… столько в нем скорби. Я боюсь спрашивать про детей. Дай Господь, чтобы все вы были сохранены. Христос с вами, душки мои. Нежно целую. Твой»[145]. «Для меня, – делится своими переживаниями Петр Аркадьевич с супругой, – было просто ударом в Чистополе на телеграфе, когда мне сказали, что на мое имя нет телеграммы. Я просто не хотел верить и перерыл весь телеграф. (…) Что делают мои девочки? Забыла меня моя Аринька (Александра – младшая дочь Столыпина. – Д.С.)? Когда я услышу опять “Папа, иди нам”? Всех их крепко целую, нежно обнимаю, а Тебя, сокровище мое драгоценное, долго крепко целую, ласкаю, люблю, обожаю. Твой Петя»[146].
В другом письме Столыпин пишет: «А ведь сердце так к вам
Находясь в сотне верст от родного дома, Петр Аркадьевич не перестает жить семейными делами и проблемами. То он улаживает вопросы раздела наследства жены, то озадачен выгодной продажей леса, то занят устройством крестьянского быта в собственном имении. Как глава семьи, домовладелец и помещик Столыпин тщательно отслеживает семейные расходы, оплату управляющих, старост и прислуги. Все эти черты характеризуют Петра Аркадьевича как представителя традиционного общества.
В переписке с домашними Столыпин предстает перед нами как заботливый «патриарх», который буквально печется о здоровье жены и детей[148]. Его чрезвычайно беспокоят частые недомогания супруги, болезни дочерей и сына. В письмах к Ольге Борисовне он дает ей не только советы по подбору домашних врачей, но и собственные рекомендации: «Оличка, меня смущает животик Ади (Аркадий – самый младший ребенок в семье. – Д.С.). (…) Мне кажется, первее всего надо его животик освободить от слизей, т. е. дать касторки, а потом уже помогать сварению<нрзбр>, ревенем и пр. А то желудок будет работать только с лекарством, а перестать лекарство, слизи возьмут свое»[149]. Год спустя, тоже в связи с болезнью сына, Столыпин молитвенно вздыхает: «Господи, сохрани вас всех, мне больно за нашего мальчика»[150].
Когда старшая дочь Мария стала терять слух, Столыпин консультируется со специалистами, чтобы найти подходящего врача, даже связывается с русским посольством в Берлине и, не найдя лучшего доктора в Германии, находит его в австрийской столице. Туда, не скупясь ни на какие средства, он и отправляет больную дочь. Чтобы морально поддерживать Матю (так ласково отец называл дочь. – Д.С.) и в то же время следить за ходом ее лечения, Столыпин добивается предоставления ему заграничного отпуска. Разрешение на него саратовскому губернатору мог дать только император по донесению министра внутренних дел. Ситуация была не простой, в это время был убит министр внутренних дел В.К. Плеве, газеты сообщали о поражении порт-артурской эскадры, да и сама Саратовская губерния была не настолько спокойна, чтобы оставлять ее без губернатора. Тем не менее царь отпустил Столыпина в Вену[151]. Забота отца принесла долгожданный плод, лечение завершилось успешно.
В семейные дела и интересы Столыпин входил до такой степени глубоко, что жена и дети становились органичной частью его личности. В письмах к супруге он подробно рассказывает о великосветских приемах, о разговорах, обращает внимание даже на женскую моду, заказывает «любимому котику» (Ольге Борисовне) у знакомой дамы фасоны понравившегося платья. Своими частыми, содержащими целый калейдоскоп событий письмами Петр Аркадьевич стремится поддержать Ольгу Борисовну, скрасить ее одиночество, уберечь от чрезмерных страхов за здоровье детей и его судьбу. «Дорогая, милая, – признается он супруге, – я так счастлив – сегодня телеграмма, что все здоровы и письмо, что Адинька улыбай[ся] и сходил хорошо. (…) Пусть не гнетут Тебя мрачные мысли и предчувствия. Есть Бог и обращение к Нему рассеивает все туманы. Надо жить хорошо, и все будет хорошо. (…) Любовь и труд – вот залог счастья в жизни»[152].
Как отец большого семейства, Петр Аркадьевич взваливает на себя целый груз хозяйственных и бытовых забот: покупает одежду дочерям, подыскивает гувернантку-англичанку – такую, чтобы была кроткая и не белоручка, умная и добрая. Поиск оказался не из легких, потратили много времени и сил. Насколько это было волнительным, свидетельствуют нелестные названия, которыми он характеризовал в письмах к супруге отвергнутые кандидатуры: «злючка», «дура», «глупая индюшка», «стервоска»[153].
Не упускал из виду заботливый отец и духовное здоровье своих детей и прежде всего такой важный в спасении детской души вопрос, как подбор опытного духовника для уже подросших дочерей. «Насчет священника для Наташи и Елены, – обещает он жене, – переговорю с архиереем»[154].