Stories, или Истории, которые мы можем рассказать
Шрифт:
— Он скажет Стиву, что видел тебя, — мрачно предупредила Джуди.
Руби засмеялась, в ее глазах пробежала лукавая искорка.
— Он может говорить Стиву все, что угодно.
Но Джуди все явно представлялось в мрачном свете.
— Стив выйдет из себя… Ты идешь одна в «Голдмайн»… — На этом месте она бросила недвусмысленный взгляд на Леона. — Хорошо проводишь время…
— Так ему и надо, — отозвалась Руби, и Леон увидел, что эта девушка способна быть жестокой. Красивые, должно быть, все такие, подумал он. Они делают
Затем девочки направились к выходу, и Леон поплелся за ними. Прямо у «Данкин Донатс» был припаркован «форд эскорт» канареечно-желтого цвета. В машине сидели четверо парней, все в майках с коротким рукавом, все торчали из окон и нагло ухмылялись. Никто из них до сих пор не остриг волосы. По радио играла Донна Саммер — «I Feel Love». Леон поспешно осмотрелся — ему хотелось удостовериться, нет ли поблизости Дэгенхэмских Псов. Но они давно ушли, вне сомнения решив присоединиться к раздраю в «Вестерн уорлд». Посреди дороги валялась забытая крышка от мусорного бака.
— «У-у-у, так хорошо, так хорошо, так хорошо, так…»
— Еще пассажиры, прошу, — выкрикнул самый высокий из юнцов. — Динь-динь! Это, должно быть, был Лурч. Джуди наклонилась к окошку, но Руби держалась поодаль. Она явно ждала от Леона каких-то слов. А он лишь беспомощно смотрел на нее.
— Где твое авто? — спросила она наконец.
Он развел руками.
— Я не… У меня нет…
Джуди повернулась к нему — руки на бедрах, крошки пирожного на губах.
— У тебя нет машины? Тогда как же нам до дома добираться?
Леон повернулся к Руби. У него кружилась голова. Он, скорее всего, никогда больше снова ее не увидит.
— Прости, — пробормотал он.
Джуди уже забиралась в желтый «эскорт», протискиваясь на заднее сиденье между двумя парнями. Они дружно приветствовали этот маневр одобрительными возгласами. Донна Саммер была уже на грани оргазма.
— Ну давай, Руби! — позвала Джуди.
Но Руби покачала головой и отвернулась, скрестив руки на груди. Юнцы подождали немного, а когда убедились в серьезности ее намерений, «эскорт» лихо тронулся с места в фонтане искр из-под колес и звуков песни Донны Саммер. Леон мельком посмотрел на Джуди. Та салютовала ему двумя пальцами.
— Что мы будем делать? — спросила Руби. — Как я доберусь домой? — И затем она впервые заметила шрам на его лице. — Что случилось с твоим лицом?
— О. — Он прикоснулся к щеке. — Это я в субботу. В Левишэме. Ну, знаешь — демонстрация.
— Ах, Левишэм. Да, мой отец там тоже был. Протестовал и все такое. Он серьезно относится к этим вещам. Прямо как ты.
И Леон не осмелился спросить. Он не осмелился спросить самую прекрасную девушку на свете, на чьей стороне был ее отец.
Ничего. Ниче-го.
Только облеплены крошками «Про-плюса» ноздри, а нервы дрожат от кофеина. Терри с Питером смотрели на Сатли и Кишора, которые меняли катушки пленки по другую сторону
— Все равно это уже когда-то было, — сказал Питер.
Терри уставился на него. О чем это он?
— Вся эта новая музыка. Весь этот вздор о новом поколении! «Студжиз» и «Эм-си-5» сделали это первыми. Еще даже до них это делали! В первом альбоме Хендрикса. «I Don't Live Today»… А потом он умер. Джими умер. — Питер хлебнул выдохшегося «Тайзера» и теплого джина. — Все, что эти группы делают. — все уже делали до них.
Терри взорвался:
— Но не мы! Не я! Черт! Ненавижу, когда люди так говорят!
Он вскочил на ноги. Он устал уже слушать подобную чушь. Устал слышать, что ничего не произошло с шестидесятых. Терри не был молодым парнем десять лет назад — он был еще ребенком. А через десять лет он уже не будет молодым — он будет взрослым мужчиной. Это было его время. Сейчас. Сегодня. Прямо здесь. Но всегда находился какой-нибудь урод, который старался все испортить.
— Я заколебался кланяться в ноги всем этим старым мудакам, которым далеко за тридцать! Думаешь, что Джонни Роттен доживет до сорока? Думаешь, Роттен превратится в Дес О'Коннор? Какая разница, делал ли это кто-нибудь до нас — мы еще этого не делали!
Питер фыркнул.
— Знаешь, что я тебе скажу, — давай стащим джина?
Терри не думал долго.
— О’кей, точняк. Давай сопрем джина.
В нижних ящиках офисных столов всегда находились случайные бутылки джина. Это было единственным, что можно было украсть на этом заводе. Терри с Питером бродили по темным помещениям, заглядывая в ящики столов, пока не нашли то, что искали. Бутылка была уже наполовину опустошена. Какой-нибудь бедняга клерк наверняка нажирался в обеденный перерыв. Питер открутил крышку у бутылки и сделал большой глоток.
— У тебя остался «Тайзер»? — спросил Терри.
Питер покачал головой, сделал еще один большой глоток из бутылки и поморщился с отвращением.
— Терпеть не могу эту дрянь.
— Да. — Терри забрал у него бутылку. — Хуже напитка нет на свете.
Леон, стоял перед запертыми дверьми «Рыжей коровы», полушепотом матерясь. Он опоздал на шоу Лени и «Рифенштальз». На несколько часов.
— С виду закрыто, — крикнула Руби с заднего сиденья черного автомобиля.
Леон попытался что-нибудь разглядеть через пыльное стекло, но знал, что это было бессмысленно. Он пропустил концерт. Из-за девушки. Из-за того, что танцевал.
И он знал, что это было серьезной ошибкой. Пока уборщицы или трезвенники из «Кантри мэттерз» вас не засекут, никого не волновало, чем вы занимались в «Газете». Кевину Уайту было все равно — хоть ты ширяйся с самим Кейтом Ричардсом, кури с Питером Тошем или нюхай амфетамин с Сидом Вишесом. Никого это не волновало — если вы делали свою работу.