Стоунхендж Третьего рейха
Шрифт:
Глава 3. В тени Ирминсула
Если подойти поближе к четвертой скале Экстернштайна с северо-восточной стороны, то можно увидеть поначалу скрываемую от взгляда деревьями человеческую «фигуру». Она широко раскинула руки, а голова несколько свешена на бок. За это «фигура» получила название «распятия» (не путать с барельефом «Снятие с Креста»), которое по своей высоте занимает приблизительно две трети «скалы качающегося камня». Меж вертикально идущими расселинами возникает тонкий человеческий корпус. Могучая голова, лицо которой обозначено только сильным подбородком и кромкой волос, упала на левое плечо. В левой верхней части туловища зияет дыра. Как в случае со многими «фигурами» Экстернштайна, которые на первый взгляд казались порождением природы, «распятие» было создано не только естественными стихиями. Ульрих Нидхорн смог изучить эту «фигуру» с очень близкого расстояния. Каково же было его удивление, когда следы человеческого вмешательства были обнаружены
В этом песенном сказании, ведущемся от лица Одина, языческое божество повествует о своих страданиях и переживаниях, именуя себя не иначе как «склонившимся богом». Пребывание в распятом состоянии девять дней и ночей, равно как и нанесение раны копьем, весьма характерно для жертвенных ритуалов древних германцев. Некоторые параллели можно найти и в других северных героических сагах. Так, например, в историях с норвежским королем Фикарром или королем датским принцем Хаддингом главные герои приносятся в жертву, чем они посвящаются Одину. В первом случае речь идет о короле и морской команде, которые долгое время пребывали в безветрии, — жертва должна была снискать милость Одина. Брошенный жребий указывает, что в жертву надо было принести самого короля. Во втором случае Хаддинг совершает ритуальное самоубийство, поскольку по нему (по ошибке) справлялась тризна. Однако, в отличие от принесенных в жертву представителей королевских родов, сам Один после распятия на «мировом древе» остался живым. То есть речь шла о видимости смерти, что весьма характерно для многих ритуалов инициации. В «Речениях высокого» были даже указания относительно того, зачем Один принес себя самого в жертву:
Никто не питал, никто не поил меня, взирал я на землю, поднял я руны, стеная их поднял — и с древа рухнул. Девять песен узнал я от сына Бёльторна, Бестли отца, меду отведал великолепного, что в Одрёрир налит. Стал созревать я и знанья множить, расти, процветая; слово от слова слово рождало, дело от дела дело рождало. Руны найдешь и постигнешь знаки, сильнейшие знаки, крепчайшие знаки, Хрофт их окрасил, а создали боги и Один их вырезал.Обращает на себя внимание, то что Один был распят на дереве, которое в германском переводе звучит как «обдуваемое всеми ветрами». В одной из песен Эдды («Прорицание вёльвы») мы находим упоминание о «дереве предела».
Помню девять миров и девять корней и древо предела, еще не проросшее.Принимая во внимание, что Один висел на этом дереве девять дней и ночей, у него девять корней, а также существует девять миров, то нет никакого сомнения, что речь велась о «мировом древе», ясене Иггдрасиле,
Более-менее достоверное изображение Ирминсула сохранилось только на барельефе «Снятие с Креста». На этом произведении искусства надо остановиться отдельно.
На первый взгляд барельеф кажется типичным христианским произведением. Он разделен горизонтальной чертой на две неравные части. Верхняя часть занимает фактически две трети общей площади барельефа. На ней изображен крест с прикрепленной к нему табличкой для надписи. В отличие от традиционных для раннего Средневековья изображений креста в Экстернштайне он имеет трапециевидные окончания. Иосиф Аримафейский и апостол Никодим держат на руках тело Христа.
Реконструкция Ирминсула, предпринятая в разные годы различными историками
В камне было запечатлено мгновение, когда тело Спасителя выскользнуло из рук Никодима и упало на плечи Иосифа Аримафейского. От тяжелой ноши ноги Иосифа подкосились, и он склонился. Он облачен в длинную набедренную повязку, напоминающую юбку. В ее широких складках ноги могли бы свободно передвигаться. На голове Иосифа надет шлем. Апостол Никодим одной рукой схватился за крест, а его ноги должны были стоять на чем-то внешне напоминающем пальму. На его голове также надет шлем, но другого типа — ребристый. Богоматерь своими хрупкими руками подхватывает голову Христа, чтобы не дать ей запрокинуться. На ней длинная одежда, чьи складки и рукава образуют прямой угол со скорбно склонившейся фигурой. У изваяния Богоматери нет головы, но достраивая композицию, можно увидеть, что она прижимается ко лбу Христа. На правом краю барельефа изображен апостол Иоанн.
Он пребывает в раздумье, о чем должна свидетельствовать его склоненная набок голова. В левой руке он держит толстую книгу (можно предположить, что Евангелие), а правая рука в сочувственном движении следует за Никодимом. Подобно Богоматери апостол Иоанн закутан в длинные одежды, спадающие к земле параллельными складками.
Если посмотреть на пропорции фигур, изображенных на барельефе, то можно заметить, что тело Христа фактически вдвое длиннее тела апостола Иоанна, равно как и других. Несмотря на то что тело Спасителя должно касаться ногами земли, на самом деле оно повисает на плече Иосифа Аримафейского. Руки свисают, ниспадая вниз по спине Иосифа. Разделенные на пряди волосы, перекинуты через плечо Христа. Его лик повернут к земле, поэтому детали можно разобрать, только приблизившись вплотную к барельефу.
Барельеф «Снятие с Креста»
Над поперечной перекладиной креста начинается область, которая должна была символизировать собой небесную сферу. Об этом говорят изображения Солнца (левый верхний угол) и Луны (правый верхний угол). Близ изображения Солнца высечена фигура с крестообразным нимбом, которая воплощает в себе образ воскресшего Спасителя. Она облачена в торжественные одежды. В правой руке воскресший Спаситель несет фигурку человека и нечто очень сильно напоминающее знамя на флагштоке. Это знамя возвышается над фигурой апостола Никодима и уходит в первый верхний угол, в направлении Луны. Само полотнище знамени разделено на три «хвоста». На верхушке древка знамени прикреплен равноконечный крест. Он благословляет с небес фигуры собравшихся на земле. Оба небесных тела: Солнце и Луна — держат в руках большие покрывала. Они отличаются друг от друга только тем, что у Луны ткань ниспадает вниз свободными складками, а у Солнца она завязана в узел.
В нижней части барельефа изображен монстр, который в кольцах сжимает фигурки мужчины и женщины. Женщину чудовище обвивает своим длинным хвостом, а мужчину схватило длинной шеей, которая больше напоминает змею. Оба несчастных устремляют свои взоры вверх, как бы умоляя о помощи или спасении. В связи с данной частью барельефа нельзя не вспомнить трактовки Экстернштайна как «замка драконов».
Барельеф, высеченный на первой скале Экстернштайна, является уникальным для средневекового искусства. Способны впечатлить хотя бы его размеры: 4,8х3,7 метра.
Монументальность этого творения контрастирует с крошечными гротами и помещениями, которые расположены внутри первой скалы. По своим размерам барельеф вполне подходил для украшения не самого маленького собора. Невольно возникает мысль, создавался ли он вообще для этих мест? По своей стилистике барельеф является разнородным. Если его верхняя часть достаточно хорошо проработана, то нижняя кажется несколько «сырой».
Полусохранившееся изваяние сбоку от барельефа «Снятие с Креста»