Стоящий у Солнца
Шрифт:
В сосновый бор въехали, как в ангар. Лесной сумрак был лишь исчерчен лучами, и Русинов завертел головой, стал толкать плечами автоматчиков. Эх, взять бы сейчас да завести эту компанию к серогонам. Там летчик-атаман Паша Зайцев со товарищи... Если бы можно было их предупредить! Эти бы спасли...
— Сверток должен быть, вправо, — сказал он. — Время вышло...
— Пока нет, — сказал генерал. — Не видно.
Они все стали смотреть вправо, даже конвоир. Вот еще чем можно отвлечь, переключить внимание!
— Значит, опаздываем по скорости... Смотрите волок — лес возили.
Сверток оказался лишь через
— Надень ему наручники, — приказал генерал автоматчику, сидящему справа.
Тот вынул наручники — Русинов подставил руки: что они задумали? «Челюсти» наручников замкнулись на запястьях.
— Останешься здесь, — велел автоматчику генерал. — Дождешься машину. И скажи, пусть гонит, как в кино, понял? Нечего жалеть! А то телепается!..
Он сел в кабину, хлопнул дверцей. «Нива» закачалась по волоку.
Как расценить, что лучше: свободные руки и два автоматчика или один и наручники?.. Решил, что все-таки лучше автоматчик, хотя будет трудно выхватить автомат, снять с предохранителя. Остальное нетрудно...
— На счет в пределах девяти тысяч должна быть хорошая дорога, — сказал он. — А тут побросает...
Хоть один, но станет считать! Все отвлечется, счет — штука занятная...
Машину кидало, а вместе с ней и пассажиров. Тем более на заднем сиденье места стало больше, и Русинов толкался с автоматчиком плечами совсем по-братски, хватался скованными руками за спинки передних сидений, которые не фиксировались и легко откидывались вперед — как у всех двухдверных автомобилей, чтобы запустить пассажиров на заднее сиденье.
Надо попробовать на этой дороге! Они уже привыкли к болтанке и слегка подустали от качки. Тем более водитель делает резкие повороты, уклоняясь от рогатинами стоящих деревьев, склоненных против хода. У всех внимание приковано к дороге — видимо, все водители, и у них включилась механика, мышечная память. Каждый из них как бы повторяет все движения шофера.
Но нужна скорость и резкая остановка перед препятствием — чтобы все качнулись вперед, а водитель выключил передачу. Где такое место? Знать бы, так каждый метр этого волока запомнил. А тут в памяти один трактор, стоящий на обочине... Придется импровизировать, ждать момент и быть наготове. Эх, еще бы один глаз в левом виске, чтобы одновременно видеть и автоматчика...
До трактора уже недалеко. Дальше идет дорога получше, но есть глубокие нырки с водой... Может, там? Да! Там, за трактором! Часто приходилось тормозить и переключаться. Правда, сейчас дорога очень сухая, но пыль — тоже ничего...
— Брошенный трактор был на дороге? — вдруг спросил генерал.
— Не знаю... Не видел... Опаздываем по скорости... Должна начаться дорога получше...
Генерал обернулся к нему:
— Неужели ты все запомнил?..
Русинов помедлил, не открывая глаз, с напряженным лицом, проговорил:
— Я — Мамонт...
— Где уж тут скорость, — пробурчал водитель. — Того и гляди запорешься на тычке...
Они не ездили по этому волоку никогда, но по мертвой дороге наверняка не один раз. В прошлом году у них тут пропал Зямщиц...
— Действительно мамонт, — с неопределенной интонацией сказал генерал.
За
Первый нырок он пропустил — проверил поведение водителя и генерала. Вроде все как надо. Важно попасть в ритм и использовать инерцию при торможении...
На втором нырке, когда впереди сидящих потянуло к лобовому стеклу и водитель выключил передачу, Русинов рывком выхватил автомат у охранника и, одновременно вскинув ноги, уперся в поручни спинок передних сидений, опрокинул их и, выпрямив ноги, придавил водителя и генерала. Автоматчик, потеряв опору под руками, сам подался вперед и угодил под ствол. Выстрел был одиночный! Не дотянул предохранитель до автоматического огня! Но уже поздно, руки скованы...
Он стрелял через спинки одиночными и боялся прострелить себе ногу. Он не мог понять, поразил противника или нет: водитель и генерал были прижаты к баранке и лобовому стеклу. Машина вылетела по инерции из нырка, остановилась и покатилась назад...
Держа автомат у сиденья генерала, Русинов убрал ноги со спинок.
Оба грузно откинулись назад...
Водитель-порученец вытянулся в судороге...
Несколько минут он сидел по привычке с закрытыми глазами и тупо считал, пока на него не начал сползать автоматчик. Русинов отпрянул к стенке: омерзение убийства и смерти подкатило к горлу тошнотворным комом. Он стиснул зубы, резко открыл водительскую дверцу и вытолкнул порученца. Затем откинул сиденье и вылез сам. Отошел от машины — передергивало, озноб бил то в голову, то в ноги. Он встал на колени и начал мыть руки... Умыл лицо...
Потом понял, что это — не вода... песок!
Машина стояла в нырке, двигатель работал на малых оборотах...
Он почему-то подошел и выключил зажигание.
Когда он думал о побеге, казалось, свобода обратится в ликование. Теперь же он тупо, как больной, ходил по дороге взад-вперед и носил перед собой автомат в скованных руках.
Наручники привели его в сознание. Ему казалось, что он крепкий на удар и на зрелище мертвых — все-таки врач... Начал вытаскивать трупы из машины содрогалась душа, противился разум. Убивать страшно даже врагов... Потом достал из багажника инструментальную сумку, вытряс ее на дорогу. Плоскогубцы с кусачками оказались слабыми, чтобы разрезать звено цепочки между браслетами, тем более давить приходилось ногой. Тогда он отыскал плоский напильник, зажал его между колен и стал пилить цепь. Ключи от наручников были у автоматчика, оставшегося на свертке в бору. Сталь была прочной, напильник брал ее с трудом, но ничего другого не оставалось...
И вдруг он вспомнил, что сзади идет «Опель»! А прошло уже минут двадцать, как он стоит на месте!
Прихватив с собой напильник и автомат, он побежал назад, к трактору. Лучше всего засаду устроить там! Но вдруг остановился, пораженный: опять стрелять?! В кабине «Опеля» еще трое...
Он понял — не сможет. Нет той ярости, злобы и ненависти, которая была у него, когда висел распятым на стене вагончика. Тогда бы не раздумывая уложил всех одной очередью.
Нет, лучше уходить! Даже со скованными руками!