Стоять, бояться, раздеваться!
Шрифт:
После пятнадцати лет в следствии Руслану это было даже не смешно. Сам отлично знал каждую интонацию, помнил все гласные и негласные правила допроса. Не думал никогда, что окажется в роли допрашиваемого, но послать собственного отца язык пока не поворачивался.
– Временно работаем вместе.
Надеясь закончить поскорее, Бадоев-младший взял следующую часть подставки. Отобрал гвоздь нужной длины, но минута молчания опять истекла.
– И работаете, и не только работаете?
– Да.
– Сутками
– Так получилось.
– И насколько у вас серьезно?
Теперь отец не повторялся. Убедившись, что сын ясно помнит имя своей подружки и количество часов, проведенных вместе, он, похоже, перешел к закручиванию гаек.
– Мы просто спим.
– Трахаетесь.
– Батя!
От неожиданности Руслан закашлялся. Некоторые слова из уст отца звучали дико и в десять, и в сорок.
– А что батя не так сказал? – развел руками Бадоев-старший. – Вот если бы ты ответил, что любовью занимаетесь, я бы и хлеборезку раскрывать не стал. А так...
– Слушай, может, закончим с этим разговором?
– Я просто не помню, чтобы ты раньше на Новый год с кем-то... спал. – Отец почесал подбородок, забрал молоток и сам в два удара загнал следующий гвоздь. – И чтобы сюда кого-то привозил – тоже не помню. Бывшая твоя, небось, вообще не знает о существовании дачи.
Если бы у них был не разговор, а спарринг, то последний удар любой судья посчитал бы нарушением правил. Тема Дианы давно была табу. Причём не его, а родителей. Они ни слышать, ни знать о ней ничего не хотели. Но, похоже, внушительные прелести Пожарской способны были изменить любые правила.
– Ты по Диане соскучился? – Руслан забрал молоток.
– Даже и не вспоминал. Веришь?
– Вот и я не вспоминаю. И Новый год иногда праздную не один.
– Празднуешь! И чугунную ванну таскаешь, и ёлки рубишь...
– Таскаю и рублю!
– Со скуки.
– Захотелось!
Спроси его, почему так разозлился, Руслан сам бы не ответил. Вроде и не пацан давно, чтобы переживать из-за нагрянувших родителей. Выспался, чтобы звереть от нескольких повторяющихся, но все же обычных вопросов.
Не босс рядом был, не Федька, а отец, который за жизнь видел его всяким. Но все равно внутри что-то дергало. Веронику, оставшуюся один на один с матерью, хотелось увести куда-нибудь и спрятать. А отца бросить тут с долбаными брусьями, молотком и гвоздями.
Идея была, конечно, дурацкой. Что сестру, что родителей Руслан видел не так уж часто. Да и не было у него никого ближе этих троих.
Но паранойя зудела. Словно сбрендивший музыкант, она играла на натянутых нервах все время от разговора в гараже до начала завтрака. Мешала спокойно есть. А когда после еды в гостиной завязалась ничего не значащая беседа, эта самая паранойя так ослепила, что Руслан пропустил вспышку.
Мама
Повеселевшая, раскрасневшаяся Вероника бодро отвечала – восхищалась, желала здоровья и еще больше детишек.
Мама охала, благодарила. Активнее хвасталась и звонче смеялась.
Весь женский треп напоминал чириканье птиц на ветке весной.
А в конце беседы, словно все за столом стали уже родными, мама тяжело вздохнула и едва слышно произнесла:
– Жаль, что сын лишил нас возможности понянчить его детей. Я так хотела бы. Но...
Глава 19. Скелеты в шкафу
После случайного полупризнания матери семейный завтрак свернулся сам собой. Родители поняли, что зашли слишком далеко. Во всяком случае, никаких вопросов больше не звучало, а на предложение Вероники задержаться до вечера и устроить шашлыки отец сразу же начал отнекиваться и подгонять мать со сборами.
Руслан не мешал. Ловил на себе задумчивые напряженные взгляды Вероники. Разминал мозг мыслями, как аккуратно отделаться от продолжения разговора и вернуться в безопасное русло – в кровать.
Наверное, с любой другой женщиной проблем не возникло бы. Но Пожарская... Она даже изображать, что слушает его, не стала.
Помахав машине родителей, Вероника вошла в дом и сразу же занялась уборкой. Основательно, молча, будто вот-вот может нагрянуть кто-то еще.
– Ты злишься из-за последней фразы мамы?
Устав наблюдать за этой взбесившейся Золушкой, Руслан распахнул объятия и кивком позвал к себе. Утешать на расстоянии он пока не научился, а рядом можно было что-нибудь придумать.
– Нет, я просто убираю. У меня нет оснований злиться.
– Непохоже на то.
– Не люблю грязь. Предпочитаю порядок. Во всем.
– Иди сюда! – Руслан поманил ладонями. – Не дуйся. Это не самая лучшая история для Нового года. Тебе не хватило моей прошлой исповеди?
– Можешь ничего не говорить. Я ведь не спрашиваю.
Вероника поставила в умывальник грязные тарелки и принялась собирать со стола вилки. Хмурая, серьезная. Сама в себе. Если бы за эти несколько дней Руслан не выучил ее, подумал бы, что и правда всего лишь занята делами. Но дни и ночи вместе не прошли даром.
– Обычно мама хорошо держит язык за зубами, но ты, видимо, ей понравилась.
Отобрав вилки, он бросил их в умывальник и уже насильно притянул к груди эту вредную женщину.
– Мне она тоже понравилась.
Красивые голубые глаза упрямо смотрели куда-то в район кадыка. Не выше и не ниже, словно где-то на шее был нарисован ограничитель.
– Мои прошлые серьезные отношения трудно назвать успешными, потому родители готовы дуть на воду.
– Ты говоришь о жене? Или о ком-то еще?