Страдание
Шрифт:
— Вот это моя девочка.
— Да, — ответила я. — Твоя.
Мы нежно целовались на ходу и первая же ветка зацепилась за его волосы. И, наверное, не последняя. Беккер даже сняла свою резинку для волос и отдала ему, чтобы он мог заплести их в косу. Хотя от этого его тело полностью обнажилось. Некоторые добрые дела вознаграждаются.
Глава 32
Но, как выяснилось, не все. Внутри «Черного ястреба» оказалось не так уж просторно. У нас был пилот, второй пилот, место для трех носилок и два маленьких сиденья для медиков. Один медик остался с Перкинсом помогать раненым
В поле моего зрения маячили только носилки, никаких окон, что обычно помогает при клаустрофобии. Я была пристегнута к сиденью, хотя пришлось постараться, расположив дробовик и винтовку за спиной так, чтобы не мешались. Вибрация взлетающего вертолета проносилась по моему телу ровным, настойчивым ритмом. Подкатившая в лесу после бега тошнота, вернулась, и я пыталась ее унять, медленно и глубоко дыша. А еще пыталась притвориться, что не нахожусь в крутящейся машине смерти в нескольких десятках метров над землей. Раздался звук, словно кто-то пытался перебороть удушье, и он был настолько громким, что я услышала его даже сквозь наушники и шум лопастей. Подняв взгляд, я увидела, что Арэс пытается сесть. Медик из вертолета, которого мне представили как Лоуренса (так что я понятия не имела имя это или фамилия), отстегнул свои ремни и попытался силой уложить Арэса обратно, но тот оттолкнул его одним взмахом руки и только я спасла его от падения на лежащего посередине раненного мужчину, подставив ему руки под спину. Ни он, ни Трэверс не шевелились.
— Арэс, все в порядке! — крикнула я.
Лоуренс сел обратно на сиденье, так что я могла видеть за ним Арэса. Взгляд его широко раскрытых, обеспокоенных глаз шарил по салону, пока не нашел меня. Я видела, как расслабляется его лицо, когда отстегнулась и осторожно направилась к нему, чтобы не перегибаться через третьего раненного. Его носилки я использовала в качестве поручней, но кроме Арэса все находились без сознания, так что никто не возражал.
В моих наушниках раздался голос Лоуренса:
— Можете его успокоить, чтобы я мог проверить его показания?
— Да, — ответила я. Вертолет слегка потряхивало от турбулентности, а я еще не привыкла к такому полету. Арэс потянулся ко мне, а я протянула ему левую руку, так что наши руки сплелись в районе локтей, как при армрестлинге. Я почувствовала, как спазм пронесся по его руке. Он изогнулся на носилках, лицо исказила явная гримаса боли. Он что-то бормотал, говорил, но из-за наушников я его не слышала. Я освободила одно ухо и склонилась ближе к нему.
— Что-то не так, — выдохнул он.
Я повернулась и смогла прокричать ему в ухо:
— Ты ранен.
— Нет, не только, это… — Он снова скорчился, его рука конвульсивно сжала мою, и я чуть было не сказала ему, что слишком сильно, но он сам ослабил хватку.
Я коснулась его лица, дождалась, когда он посмотрит на меня и сказала:
— Врачу нужно осмотреть тебя. Ты не будешь ему мешать, хорошо?
Он закатил от боли глаза, но выдавил:
— Хорошо.
Я повернулась и махнула Лоуренсу, а когда начала отпускать руку Арэса, он вцепился в нее еще крепче, как будто боялся меня отпустить, так что я продолжила держать, прижав его руку к себе. К тому же, так ниже вероятность, что он снова случайно
Лоуренс приступил к работе, обходя меня, но только он коснулся его, как тело Арэса дернулось в такой сильной конвульсии, что если б я не держала его за руку, он опять бы заехал ей в медика. Я прижалась крепче к нему и прокричала прямо в лицо:
— Арэс, все хорошо. Он помогает тебе.
— Мне нужно просто кое-что проверить, никаких иголок, ничего такого, — успокаивал Лоуренс, перекрикивая шум.
— Нет, — выдавил Арэс сдавленным голосом.
— Дай ему делать его работу, Арэс, — попросила я, наклонившись к его лицу. Находясь всего в нескольких сантиметрах от лица Арэса, я увидела, как его глаза становятся золотистыми, приобретая глаза гиены. Энергия его зверя пробралась через наши сжатые руки и поползла по моему позвоночнику. — Нет, не смей здесь перекидываться!
— Не могу… он хочет, чтобы я перекинулся.
— Кто хочет?
— Вампир, ее Мастер, он… он может управлять моим… зверем.
— Он не может управлять через укус.
— На землю, — сказал он. — На землю, я не могу больше сдерживаться. Он… оно… призывает меня.
— Это не возможно, не таким способом.
— Это все укус, эта гниль… в ней частица его. Это не просто болезнь, это он… это он.
— Кто?
Он бессловесно закричал во все горло, а потом снова обрел голос:
— Больно, господи, как же больно!
— Арес! Не надо…
Он притянул меня ближе за наши сомкнутые руки, и я смотрела сверху на его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего, словно держа его голову на коленях. Его рука едва не раздавливала мою.
— Когда перекинусь, я уже не буду собой. Понимаешь? Я не буду… собой. Он… мной завладеет. Он будет меня… контролировать.
— Черт, — прошептала я, но должно быть на моем лице отразилось понимание, потому что какое-то напряжение оставило его. Он верил, что я обо всем позабочусь. А я лишь надеялась, что мне это удастся.
— Он имеет в виду именно то, что мне показалось? — спросил Лоуренс.
— Приземляемся сейчас же, — скомандовала я.
Лоуренс покачал головой:
— Мы не можем.
— Надо вытащить Арэса отсюда до того, как он перекинется.
Он постучал в микрофон и спросил:
— Нам есть где приземлиться прямо сейчас?
Голос пилота раздался в наушниках:
— Ответ отрицательный.
Арэс снова забился в конвульсиях, от хлынувшей из его тела энергии все волоски на моем теле встали дыбом. Он зарычал и звук вышел достаточно громким, чтобы даже Лоуренс услышал его, несмотря на весь шум. Он глянул на меня округлившимися глазами и вернулся к микрофону:
— У нас проблема и нам как можно скорее необходимо приземлиться.
Второй пилот повернулся к нам и спросил:
— Что тут за чертовщина творится?
— Оборотень, — просто ответил Лоуренс.
— Приземлиться было бы неплохо, — крикнула я.
— Отрицательный, повторяю — ответ отрицательный, нам негде безопасно приземлиться, — ответил пилот.
Я включила свой микрофон:
— Оборотень вот-вот перекинется, нам нужно вытащить его отсюда до этого.
— Нас заверили, что оборотень себя контролирует, иначе мы бы ни за что не пустили его на свою птичку, — сказал второй пилот.