Страх перед страхом
Шрифт:
– Ну иду, иду, сколько можно!
– Откройте! – крикнула Дуня. – Анна Петровна, откройте, это я!
Глава 17
Дверь закрылась за девушкой, и Дуня тут же поспешила накинуть массивный крюк, не удовольствовавшись слабеньким замком-защелкой. И не зря – снаружи в одну из створок немедленно что-то глухо ударило. Потом еще раз и еще. Удары были не слишком сильные, но пугающе настойчивые. Девушка прижалась к стене, пытаясь перевести дух, но это не удавалось, – этот проклятый стук никак не прекращался, и ей
Анна Петровна стояла рядом, грузно опираясь на палку, и со страхом прислушивалась.
– Это что такое? – шепотом спросила она.
– Это ничего… – У девушки тряслись губы, да так сильно, что она с трудом могла говорить. – Это ничего… Ничего страшного. Не открывайте, только не открывайте!
– Как не открывать? – растерялась старуха. – Стучат же, не слышишь?! Кто это там?
Девушка наконец взяла себя в руки. Конечно, ее просьба не отпирать дверь была вполне благоразумна… Но благоразумно ли оставить на лестнице человека, который, возможно, очень серьезно разбился при падении? А если эти удары – последний звук, который он может произвести? А вдруг он сейчас умрет?!
Она прислушалась – били снизу, удары раздавались неподалеку от пола. Наверное, Петр так и лежал на полу, перед дверью, не в силах даже встать на колени, не говоря уже о том, чтобы позвонить… Девушка решилась и произнесла:
– Наверное, нужно вызвать» скорую»… Или… Тут есть другой выход?!
– Нет другого выхода. Да что случилось-то? Кому «скорую»?!
– Да лежит там один… – уклончиво ответила девушка. – Вы только не открывайте, я вас прошу. Он сейчас гнался за мной!
Старуха вконец перепугалась и предложила разбудить соседа. Правда, Дима только что пришел с ночного дежурства и лег спать, но, если на квартиру напали, что ж тут церемониться… Дуня удержала ее от этого шага и спросила, есть ли кто еще в квартире, кроме этого Димы.
– Никого! – уже почти в истерике заявила Анна Петровна. – Еще только я да его мать…
– Людмила?
– Да нет, Людка ушла на работу с утра. Димкина мать, бабка старая. Только она болеет, лежит… Дуня, что случилось-то? Кто там?!
Девушка прислушалась. На лестнице все стихло, но ей показалось, что она слышит какую-то возню прямо под дверью. К их разговору явно прислушивались – обе говорили достаточно громко. Потом послышался плачущий, жалобный голос парня:
– Теть Ань, откройте, это я!
– Да это же Людкин сын, старший! – ахнула та, немедленно опознав голос. – Дуня, да ты что делаешь?! Пусти, я открою!
А девушка крепко держала ее за руки, не давая отпереть замок и снять крюк. Старухе, видно, почудилось, что наступило светопреставление, – она ровным счетом ничего не понимала.
– Если вы впустите его сюда – он меня убьет! – громко сказала девушка. – Убьет, понимаете? Не отпирайте! Сперва нужно вызвать милицию.
– Милицию? – окончательно оторопела та. – А что ее вызывать? Димка – он же милиционер. Нет, я его сейчас разбужу!
И, не дожидаясь, пока ее остановят, она с удивительной быстротой отправилась будить соседа. Дуня застыла у двери. Через секунду
В глубине коридора послышались голоса, а потом тяжелые шаги – приближался разбуженный сосед. Это был уже знакомый Дуне персонаж – тот самый мужчина, которого она встречала на здешней кухне. Он подошел к двери, ероша свалявшиеся волосы, и без лишних разговоров принялся отпирать. Девушка робко отошла в сторонку. Она не смела вмешиваться после того, что заявил Петр. Да и присутствие милиционера, хотя без оружия и формы, несколько ее обнадеживало.
Между тем мужчина отпер дверь и, выглянув на лестницу, громко чертыхнулся:
– Это что, …? Петр, ты, что ли?
– Эта сука, – громко ответил тот, – мне все кости поломала. Ты ее не отпускай, держи!
Дуня инстинктивно отступила, хотя милиционер вовсе не собирался ее «держать». Он стоял, с каким-то отстраненным интересом разглядывая извивающегося на лестничной площадке парня. Тот делал попытку за попыткой подняться на ноги и каждый раз опускался на пол. Наконец с истеричными нотками в голосе Петр потребовал, чтобы ему, черт побери, помогли попасть в свою комнату и немедленно вызвали «скорую».
– Ты надрался, что ли? – дружелюбно и почти весело спросил сосед.
– Да говорю, она мне все кости…
Сосед наконец посмотрел на Дуню. Потом – опять себе под ноги. Петр уже переваливался через порог. На ноги ему так и не удалось встать, и он двигался в какой-то странной позе – на боку, ползком, волоча вытянутую ногу.
– Она тебе кости переломала? – присвистнул сосед. – Она – тебе? Слушай, ползи к себе и проспись. Ключи-то есть? А если наблюешь в коридоре, я тебе точно кости переломаю!
И отправился к себе, массируя отвисающий под майкой живот и громко позевывая на ходу, – как человек, заслуживший свой отдых и полноценный сон.
Дуня отбежала еще дальше от двери. Теперь она была под ненадежной защитой Анны Петровны – та приоткрыла дверь своей комнаты и готовилась туда юркнуть в случае опасности. Дуня встала на самом пороге ее комнаты – как-никак, а она всегда успеет спрятаться у старушки…
Но Петр находился далеко не в боевой форме. Он стонал, лицо побледнело, и было видно, что парня мучает настоящая, а не выдуманная боль.
– Петя, что с тобой? – пискнула старушка.
– Вы, блин, тетя Аня, лучше бы «скорую» вызвали! – рявкнул он, поворачивая голову в их сторону. – Чего смотрите? Я себе все на свете сломал!
– Да как?
– С чердака свалился!
И тут Дуня неожиданно услышала свой заливистый смех. Она хохотала так, будто ничего смешнее с нею никогда не происходило, и упустить такой случай посмеяться просто нельзя. Старуха изумленно глянула на нее и даже отступила на шаг, в глубь комнаты. А Петр окончательно побелел от злости.