Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
Лично я думаю, что грань между растерянностью и хитростью порой бывает довольно тонкой. Ну а насколько тонкой, я, пожалуй, предоставлю решать вам.
ГЛАВА 127
ГНЕВ
— Чем же ты думал? — осведомился Темпи. Разочарование. Резкий упрек. — Каким дураком надо быть, чтобы бросить меч?
— Она же первая его бросила! — возразил я.
— Да, только затем, чтобы тебя обдурить! — сказал Темпи. —
Я пристегивал ножны Цезуры так, чтобы рукоять оказалась у меня за плечом. После того как я проиграл бой, никаких особых церемоний не проводилось. Магуин просто вернула мне меч, улыбнулась и похлопала меня по руке, как бы утешая.
Я посмотрел вниз, на медленно рассасывающуюся толпу, и ответил Темпи вежливым недоверием.
— Что же, я должен был оставить при себе меч, когда она была безоружна?
— Да! — полное согласие. — Она же впятеро более сильный боец, чем ты! Если бы ты оставил меч, у тебя, может, и был бы шанс.
— Темпи прав, — раздался у меня за спиной голос Шехин. — Летани требует знать своего врага. Если уж бой неизбежен, разумный боец пользуется любым преимуществом.
Я обернулся и увидел, как она спускается по тропе. Рядом с ней шла Пенте.
Я сделал жест «вежливая уверенность».
— Если бы я оставил меч и победил, Карсерет оказалась бы в дураках, а ко мне люди стали бы испытывать неприязнь за то, что я получил ранг, которого не заслуживал. А если бы я оставил меч и проиграл, это было бы унизительно. Так или иначе, это отразилось бы на мне дурно.
Я обвел глазами Шехин и Темпи.
— Я прав или ошибаюсь?
— Ты не ошибаешься, — сказала Шехин. — Но и Темпи не ошибается.
— Всегда следует стремиться к победе, — сказал Темпи. Твердо.
Шехин обернулась к нему.
— Главное — успех, — сказала она. — Для того чтобы преуспеть, победа нужна не всегда.
Темпи жестом изъявил «почтительное несогласие» и открыл было рот, чтобы что-то ответить, но Пенте перебила его:
— Квоут, ты не поранился во время падения?
— Не особенно, — сказал я, осторожно поведя плечами. — Так, наверно, несколько синяков.
— А у тебя есть, что к ним приложить?
Я покачал головой.
Пенте шагнула вперед и взяла меня под руку.
— У меня дома все есть. Пусть эти двое стоят и рассуждают о летани. Нужно же кому-то позаботиться о твоих ушибах!
Она держала меня под руку левой рукой, и оттого ее слова получились странно безэмоциональными.
— Да, конечно, — сказала Шехин, помедлив, и Темпи поспешно выразил согласие. Однако Пенте уже решительно вела меня вниз.
Мы прошли метров триста. Пенте легонько придерживала меня за руку.
Наконец она заговорила на атуранском, со свойственным ей
— Ты действительно так сильно ушибся, что тебе требуется мазь?
— Вообще-то нет, — признался я.
— Я так и думала, — сказала она. — Но после того, как я проиграла бой, мне обычно не нравится, когда мне объясняют, как именно я его проиграла.
И она улыбнулась мне чуть заметной, заговорщицкой улыбкой.
Я улыбнулся в ответ.
Мы шли дальше. Пенте все держала меня под руку, незаметно направляя нас — сначала через рощу, потом вверх по крутой тропе, высеченной в склоне небольшого утеса. И вот наконец мы пришли в уединенную лощину, выстеленную ковром цветущих в траве макоцветов. Их распущенные кроваво-алые лепестки были почти того же цвета, что наемничьи одежды Пенте.
— Вашет мне говорила, что у вас, варваров, с сексом связаны какие-то странные ритуалы, — сказала Пенте. — Она мне говорила, что, если я хочу с тобой переспать, надо тебя привести к каким-нибудь цветам.
Она широким жестом указала на лощину.
— Вот это лучшие, какие можно найти в эту пору.
И выжидательно посмотрела на меня.
— Ага, — сказал я. — Я думаю, Вашет решила подшутить над тобой. А может, надо мной.
Пенте нахмурилась, и я поспешно продолжил:
— Но у варваров действительно множество ритуалов, предшествующих сексу. У нас там все несколько сложнее.
Пенте ответила угрюмым раздражением.
— Меня это не удивляет, — сказала она. — Про варваров рассказывают много всякого. Отчасти ради наставления, чтобы я могла себя правильно вести там, у вас.
Однако, кривая усмешка.
— Но поскольку я там еще не бывала, иногда мне нарочно рассказывают небылицы, чтобы меня подразнить.
— И что же такого рассказывают? — спросил я, вспоминая все, что слышал об адемах и летани до того, как повстречался с Темпи.
Она пожала плечами, выразила легкое смущение.
— Да глупости всякие. Говорят, у варваров все мужчины громадные!
Она показала нечто намного выше себя, за два метра ростом.
— Наден рассказывал, что бывал в городе, где варвары варили похлебку из земли. Говорят, варвары никогда не моются. Говорят, варвары пьют свою собственную мочу, потому что верят, будто это позволит им прожить подольше.
Она потрясла головой, рассмеялась и сделала жест «смешно и ужасно».
— То есть вы, значит, мочи не пьете? — медленно переспросил я.
Пенте поперхнулась собственным смехом и уставилась на меня. Ее лицо и руки выражали сложную смесь извинений, смущения, отвращения и недоверия. Смешение эмоций было таким гротескным, что я невольно расхохотался. Она поняла, что я шучу, и заметно успокоилась.