Страхи мудреца. Книга 2

Ротфусс Патрик

Баст ухмыльнулся и взял бутылку.

— Тогда спляшу два раза!

Он рванул к двери, и, когда ее распахнул, вокруг него заклубился ветер, растрепав ему волосы.

— Пожрать мне оставьте! — крикнул он через плечо.

И хлопнул дверью.

Хронист с любопытством взглянул на трактирщика.

Квоут слегка пожал плечами.

— Он слишком глубоко погрузился в мою повесть. Он ведь ничего не способен чувствовать наполовину. Пусть сбегает, развеется, это даст

ему возможность взглянуть на все со стороны. К тому же мне и правда надо приготовить ужин, пусть даже на троих.

Писец достал из своего кожаного портфеля запачканную тряпицу и с отвращением уставился на нее.

— Ничего, если я попрошу у тебя чистую тряпочку? — спросил он.

Квоут кивнул и достал из-под стойки чистую льняную тряпицу.

— Больше ничего не надо?

Хронист встал и подошел к стойке.

— Если у тебя имеется крепкий алкоголь, то хорошо бы… — сказал он немного смущенно. — Мне неохота просить, но когда меня ограбили…

Квоут только рукой махнул.

— Брось, не дури, — сказал он. — Надо было еще вчера спросить, не нужно ли тебе чего.

Он вышел из-за стойки и направился к лестнице в подвал.

— Я так понимаю, древесный спирт подойдет лучше всего?

Хронист кивнул, и Квоут скрылся в подвале. Писец взял отглаженную тряпочку и принялся рассеянно мять ее в руках. Потом его взгляд упал на меч, висящий высоко на стене за стойкой. Серебристо-серый металл клинка на черном дереве подставки бросался в глаза.

Квоут поднялся по лестнице и принес прозрачную бутылочку.

— Может, еще чего надо? У меня тут неплохой запас бумаги и чернил имеется.

— Завтра, может, и пригодится, — сказал Хронист. — А то свою бумагу я почти всю извел. Ну а чернил сегодня вечером еще натолку.

— Не трудись, — небрежно сказал Квоут. — У меня есть несколько бутылок хороших чернил из Аруэха.

— Настоящих чернил из Аруэха? — изумленно переспросил Хронист.

Квоут широко улыбнулся и кивнул.

— Это невероятно любезно с твоей стороны, — сказал Хронист, немного расслабившись. — Должен признаться, мне совсем не улыбалось провести нынче вечером целый час за растиранием чернил.

Он взял прозрачную бутылочку и тряпку и остановился.

— Ты не против, если я задам тебе один вопрос? Ну, как бы не для публикации?

Квоут ухмыльнулся уголком рта.

— Ну, раз не для публикации, то давай.

— Я невольно обратил внимание, что твое описание Цезуры… э-э… — Хронист замялся. — Ну, в общем, не вполне соответствует данному конкретному мечу.

Он бросил взгляд на меч за стойкой.

— Гарда не такая, как ты описывал…

Квоут широко улыбнулся.

—

А ты чертовски проницателен, верно?

— Нет, я вовсе не имел в виду, что… — поспешно сказал Хронист, заметно смутившись.

Квоут расхохотался — зычно, весело, от души. Его хохот раскатился по залу, и на миг трактир показался не таким уж пустым.

— Да нет. Ты абсолютно прав!

Он обернулся и посмотрел на меч.

— Это не… как там назвал его мальчик нынче утром?

Его взгляд на миг сделался отстраненным, потом он снова улыбнулся:

— Кайзера, «убийца поэтов».

— Мне просто стало любопытно, — виновато сказал Хронист.

— А мне, значит, положено было обидеться, что ты обратил на это внимание? — Квоут снова расхохотался. — Что за интерес рассказывать историю, если тебя не слушают?

Он нетерпеливо потер руки.

— Так, ладно. Готовим ужин. Что ты предпочтешь? Холодное или горячее? Суп или жаркое? Пудинг мне тоже неплохо удается.

Договорились сделать что-нибудь попроще, чтобы не растапливать заново плиту на кухне. Квоут деловито сновал по трактиру, собирая все необходимое. Мурлыча себе под нос, он добыл из погреба холодную баранину и полголовки твердого, острого сыра.

— Баст будет приятно удивлен, — ухмыльнулся Квоут Хронисту, достав из кладовки банку маринованных оливок. — Он не знает, что у нас это есть, а то давно бы уже слопал.

Он развязал фартук и стащил его через голову.

— А в огороде, кажется, еще висит несколько помидоров.

Через несколько минут Квоут вернулся с узлом, свернутым из фартука. Его обрызгало дождем, волосы были растрепаны. На лице его сияла мальчишеская улыбка, и сейчас он очень мало походил на рассудительного, неспешного трактирщика.

— Погода все никак не решит, стоит ли устраивать бурю, — сказал он, расстелил фартук на стойке и аккуратно достал помидоры. — Но если она все-таки решится, ночью будет фургоны валять!

Он снова что-то рассеянно замурлыкал, нарезая и раскладывая еду на большом деревянном блюде.

Дверь «Путеводного камня» распахнулась, лампы замигали от внезапного порыва ветра. Ввалились двое солдат. Они ежились на ветру, мечи торчали позади них, как хвосты. Короткие бело-голубые военные плащи были испещрены дождевыми каплями.

Солдаты сбросили с плеч свою тяжелую поклажу, и тот, что пониже, навалился плечом на дверь, борясь с ветром.

— Зубы Господни! — сказал тот, что повыше, одергивая одежду. — В такую ночь плохо спать под открытым небом.

Солдат был лыс, с густой черной бородой, плоской, как лопата. Он взглянул на Квоута.