Страховой случай
Шрифт:
Марина встретила Владимира, как всегда, обходительно и ласково.
– Милый, ужин остыл. Как долго ты ехал, еле тебя дождалась. Иди в ванную и освежись с дороги, – ни о чем не подозревая, суетилась она на кухне.
Владимир молча положил на кухонный стол две фотографии и вышел в «аквариумную» комнату.
Золотые рыбки словно почувствовали его возвращение и замерли в молчаливом ожидании. Угрожающая тишина обволакивала комнату, постепенно заполняя пространство всего дома.
Понимая необходимость прервать тягостное ожидание, он вернулся на кухню. Марина сидела за столом с безвольно опущенными руками и пустым взглядом, даже не обратила на него внимание.
– Марина, я не прошу объяснений. Факты перед тобою.
Она не шелохнулась. Знала: между ними есть договоренность не ревновать втайне, не искать подозрений, а выкладывать сомнения начистоту. Такой способ общения до сегодняшнего дня был оправдан и разрешал возникающие в совместной жизни проблемы. Без ругани, спокойно и мирно. Но с подобной ситуацией они еще не сталкивались. Пушистик терся у ее ног, жалобно мяукая. Марина не могла понять, кто ее сфотографировал, как снимки попали к Владимиру. Чувствовала свою вину за слабость, проявленную на встрече у подруги, и в то же время в голове не укладывалось, как простая фотография может разорвать отношения с любимым?
– Любишь – простишь, – тихо сказала она, – у нас ничего такого с этим человеком не было. – Впервые соврала ради сохранения любви. – Это мой бывший партнер. Мы не любили друг друга, и с ним давно уже покончено.
– Собирайся и уходи, – жестко ответил Зотов.
Сказал и испугался своей решительности. В душе он ждал ее оправданий. Но Марина, закрывшись в себе, упорно молчала, понимая, что признание в измене лишь еще больше ожесточит его, окончательно разорвет их связь. Она еще на что-то надеялась.
Помогая выносить и грузить в машину ее вещи, Зотов сказал на прощание:
– Знай, что я тебя любил и люблю, но предательства, в какой бы форме оно ни было, в физической или духовной, не прощу!
Николай отвез ее на квартиру, где Марина жила раньше, до встречи с Зотовым.
Все было кончено.
Зотов также собрал самое необходимое и вышел из дома. Задумал нехорошее. Гнев и обида мутили разум. Он уже не ориентировался в происходящем, действовал машинально, словно под наркозом.
«В этом городе мне делать больше нечего, – думал Владимир. – Бизнес продан, с любимой женщиной расстался. Дом не нужен. Надо сжигать мосты. Обратной дороги нет. Доведу дело до своего логического конца», – решил он и позвал Николая: – Отгони машину. Подожди там меня, – после чего снова вернулся в дом.
Проверил на прочность замки окон. Обвел равнодушным взглядом привычную обстановку. Зажег конфорку газовой плиты, повернул ручку горелки на полную мощность и машинально подтянул край шторы к огню. Плотная ткань не загоралась, нехотя тлея.
«Может, отказаться от задуманного? – подумал Владимир. – Только себе хуже сделаю».
Но запущенный механизм разрушения остановить было уже поздно.
Время, проведенное Зотовым в доме, показалось Николаю вечностью. Он боялся за него. Вспомнился недавний случай в поселке, когда при похожих обстоятельствах мужик повесился на дверной ручке своей квартиры. Жена не долго горевала, после похорон сразу же ушла жить к своему любовнику.
Плохие ожидания не оправдались – Зотов вернулся. Не спеша открыл дверцу автомобиля и занял пассажирское место позади водителя. Сидели молча. Николай не выдержал первым:
– Владимир Сергеевич, зря вы так расстраиваетесь. Найдется еще на вашем пути достойная женщина. Ну, попалась та, которая слаба на передок. Таких только могила исправит, – попытался успокоить он начальника.
– Разбирайся в своей семье, в сострадании не нуждаюсь, – резко осадил его Зотов.
Между тем в окнах первого этажа вспыхнул яркий свет. Огонь входил в силу, и через пять минут его жадные желто-красные языки уже лизали фронтоны крыши.
Машина медленно выехала на трассу. Путь лежал в Москву, за новой жизнью.
В дороге между начальником и водителем завязался разговор. Он был необходим. Одному – для оправдания своего поступка, другому – для его понимания.
– Современная женщина ведет себя словно животное. Цель жизни – потребление удовольствий. Живет по принципу – молодость проходит, и не важно, с кем и как. Жизнь только усилила его, довела до предельной циничности, – рассуждал вслух Владимир. – Недавно в метро прочитал плакат, рекламирующий контрацептивы для женщин. Типа, если хочешь получать от жизни одни удовольствия, защищайся от беременности. Главным является сексуальное удовольствие, а не семья и не дети.
Николай, управляя машиной, сосредоточенно молчал. Не понимал, как можно так убиваться из-за женщины? Для него измена не была предательством, скорее похотью и обычным явлением. Мужчина всегда с удовольствием пользуется такой осечкой природы, не оправдывает и не осуждает никого, считая измену жены слабостью мужа. Настоящий мужчина подобен тигру: погоня за добычей придает ему силу и смелость. Он охотник и чем больше познает женщин, тем мудрее и мужественнее становится. Это у него в крови.
– Предав семью ради эгоизма, минутной слабости, завтра сдашь и государство. Не важно, нравится тебе оно или нет. Мне, в отличие от тебя, нравится, – продолжал тем временем Зотов.
– Нравится мне или нет, но жизнь, если потребуется, отдам за Родину. Потому что есть вечные ценности, а жизнь хоть и важна, но не вечна и коротка. А вот за женщину и не подумаю, – ответил Николай и обернулся на заднее сиденье. Владимир, развалившись в кресле, крепко спал.
12
Кто был первым на войне, и в гражданской жизни желает быть первым. Опасность для них исходит со стороны отсиживающихся на гражданке. Эти люди почитают невыносимым чье-либо превосходство в повседневной реальности, боятся прирожденных лидеров. Серость всегда сильнее, она умеет объединяться.
Точно такое чувство испытал и Сергей Сергеевич, когда в возрасте пятидесяти трех лет ему было предложено перейти на гражданскую службу или уволиться вовсе из вооруженных сил. В голове не укладывалось, как такое возможно. Он же полон сил, прошел три войны, для медалей не хватает места на кителе. Самое обидное было другое. На его место поставили не нюхавшего пороху, ни дня не служившего в армии пацаненка. А его, боевого генерала, назначили к нему в услужение. Благо тридцать пять лет службы научили принципу: кто не умеет подчиняться, тот никогда не сможет командовать другими. Похоже, об этом знали и те, кто посадил паренька на эту генеральскую должность. Но они плохо знали историю своей страны и своего народа. Мстит не тот, кого обворовали, а кого унизили и оскорбили.