Страна кривого зазеркалья

Данилова Анна

Вспомнив мертвое лицо Маши Рубиной, несчастной Машки, которой всегда так не везло в жизни, Ларисе стало снова не по себе, как тогда, в морге… Ведь это ее, Ларису, хотели убить… Почему за всех расплачивается Машка? Что же это за судьба у нее такая? И почему именно ее выбрала Лариса для своих откровений? Просто потому, что она хороший и надежный человек? Потому что она никогда и никому не в состоянии причинить зла? Вот и муж о ней так думал, когда избивал ее, бедняжку, спьяну, кулаками по лицу, скотина…

Лариса за своими мыслями и не заметила, как легко прошла сонный пост и оказалась на территории пансионата. Все спали. Алиса могла быть как в медицинском кабинете

с Андреем, так и совершенно одна в своей комнате. А может, и не одна… Ей, может быть, страшно спать одной. Тем более что убили еще одну ее сотрудницу, Катю.

Поскольку пансионат располагался в лесу, да еще и недалеко от воды, то было прохладно. Лариса была в джинсах, свитере и джинсовой куртке, и все равно холод пробирал ее до костей. Она дрожала всем телом, медленно продвигаясь по аллее. Выйдет ли она отсюда живой сегодня утром или же ее вынесут, как вынесли из ее квартиры тело Маши или как увезли на машине завернутую в клеенку мертвую Катю… Единственное, в чем она не сомневалась, так это в том, что преступник должен быть разоблачен, он должен сам во всем сознаться… А вдруг это не он убил Машу и Катю? А какой-нибудь маньяк, который подкараулил их в тот день, когда они собирали позднюю землянику на полянке неподалеку от пансионата? Вычислил их и убил по очереди? Может, Зинченко здесь и ни при чем?

В здание пансионата она проникла через окно своей комнаты. Она знала, что шпингалетов там давно нет, а потому, если надавить хорошенько на раму, окно откроется. И оно открылось. Так она оказалась в своей комнате. Включила свет, чтобы убедиться, что она пуста, что туда еще никого не заселили. Отпереть дверь изнутри было тоже делом легким – достаточно было провернуть рукой круглый простой замок. Она разулась, оставшись в носках, взяла в руки легкие кожаные ботинки и выскользнула в темный коридор, почти бегом добежала до двери, ведущей в номер Зинченко, и остановилась, чтобы собраться с духом и мыслями. Обулась. Рука ее дрожала, когда она тихонько постучала в дверь. Подождав немного, она постучала еще раз. Послышалось какое-то движение, шорох, затем она услышала голос своего последнего клиента: «Кто там?»

– Это я, Лариса Иванова, откройте… Мы же не договорили с вами в прошлый раз…

– А… Ну да, конечно… – Зинченко открыл дверь и впустил Ларису.

– Это хорошо, что вы не включаете света, так проще говорить, согласитесь… – прошептала она.

– Вы правы, мне хватает света от фонаря, что на аллее… Проходите, Лариса. Я ждал вас.

Она незаметно включила находящийся в кармане диктофон.

– А они уже здесь?

– Здесь. Они, как мне кажется, никуда и не уходили… Валентина сегодня какая-то нервная, говорит, что ей холодно, что с реки тянет холодом, она просила у меня одеяло, чтобы постелить его на подоконник… Она очень любит сидеть на подоконнике и полировать свои ногти. Любимое занятие, знаете ли, и при жизни, и при смерти…

– А Сергей?

– Он снова требует деньги, они же так и не купили квартиру.

– Вы можете назвать станцию, где у вас была назначена встреча?

– Конечно: Солнечная… Все произошло в посадках… А вы, Лариса, решили прийти ко мне, чтобы выполнить свой долг до конца? Чтобы спасти меня от этих тварей, которые мне мешают жить?

– Разумеется. Алиса платит мне за это. Да и вообще, Николай Николаевич, все надо доводить до конца… Знаете, что я еще придумала? Наша работа пойдет быстрее и качественнее, и мне удастся избавить вас от постоянного присутствия в вашей реальной жизни убитых вами людей, если вы каждое свое слово будете записывать…

– Да,

наверное, вы правы.

– У вас есть бумага?

– Да, конечно, я взял целую пачку, чтобы писать жене письма.

– Ну и как, написали хотя бы одно?

– Нет, выяснилось, что мне нечего ей сказать… Кроме того, мне постоянно мешает Валентина…

– Понятно. Итак, приступим?

И она начала свой допрос. Тщательно продумывая каждый вопрос, она получала требуемый ответ. Когда же Зинченко в подробностях описал то, как и за что он убил супругов Евсеевых – Валентину и Сергея, она плавно перевела разговор на другую тему, касающуюся уже непосредственно пансионата. Она расспрашивала его, нравится ли ему здесь отдыхать, доволен ли он своим пребыванием тут.

– Вы же помните, Николай Николаевич, как пришли ко мне ночью, чтобы излить душу? Как рассказывали о своей любви к Валентине?

– Конечно, помню…

– Вы шли по коридору, искали мою дверь, так?

– Нет, я выпил, а потому летел по коридорам и чувствовал себя очень легко, я прямо-таки парил под потолком… Удивительное, скажу вам, чувство…

– Вы опустились напротив моей двери и постучали?

– Нет, не совсем так… – смутился Зинченко. Он был в пижаме, очках и выглядел совершенно безобидно. Глядя на такого рохлю, никогда не подумаешь, что он способен на убийство. – Я действительно плавно опустился перед дверью, постучал, но мне сказали, что ваша дверь – следующая… Но я гораздо позже понял, что этот голос принадлежал вашей подружке – Кате… Здесь такие тонкие стены…

– Подождите, давайте по порядку. Вы постучались ко мне, я впустила вас, и мы стали беседовать… Вы рассказали мне о том, как вы любили Валентину, а она предала вас и вы решили ее убить, так?

– Да-да, я же этого не отрицаю…

– Вот и запишите все это. Можете включить лампу.

Зинченко послушно включил и принялся тщательно записывать.

– А что же случилось потом, после того как вы вышли от меня?

– Я столкнулся с Катей и понял, что она подслушивает. Обратно я уже не летел, а шел. Мне было тяжело дышать. Я понял, что не должен был никому, слышите, никому рассказывать о том, что я сделал там, в Москве… Я зашел в кабинет Алисы – он был открыт. Видимо, она куда-то ненадолго вышла. Я нашел ящичек с карточками сотрудников, выбрал вашу и Катину, записал ваши адреса, затем вернулся к себе в комнату, переоделся, взял пистолет и поехал сначала к вам. Вы же умная, Лариса, и сразу поняли, что я это сделаю, если найду вас…

– Да, я это поняла, поэтому решила сразу же покинуть пансионат…

– Значит, я все правильно рассчитал. До трассы я шел по лесу, там остановил машину, меня довезли прямо до вашего дома. Но я зашел в соседний дом и из окна подъезда долгое время наблюдал за вашим домом. Я ждал вас… Потом уснул. Я не знаю, сколько часов проспал. Зато я и почувствовал себя гораздо лучше, увереннее, тверже… Спустился, вышел из дома и вошел в ваш подъезд. Я не был уверен, что вы уже там. Но мне повезло… Я поднялся, позвонил, и вы почти тотчас же открыли… Я и выстрелил…

– Записываете?

– Да, минутку… Не так скоро…

– А где сейчас ваш пистолет?

– Я спрятал его после того, как мне пришлось убить Катю. Но вы же должны меня понять… Катя слышала весь наш ночной разговор… Она же любопытна… И знаете, что я понял? Что она тоже испугалась. Поэтому придумала историю о том, что якобы в ту ночь не ночевала у себя в комнате, а была в медицинском кабинете с охранником…

– А вам-то об этом откуда известно?

– Я слышал это в бильярдной… Все только и говорят об убийствах.