Страна песков
Шрифт:
Серёга являлся нашим замком. То есть заместителем командира группы и потому его слово было для всех разведчиков своеобразным законом. Особенно для нас – молодых солдат. Которые прослужили в Афгане всего-то ничего!.. Ну, каких-то два месяца. И ещё три недели.
– В курилку всё потащим или здесь будем укладывать? – спросил меня мой напарник Вова Агапеев. –Ну, как?
Там, конечно же, имелись удобные длинные лавочки. Но мне так не хотелось тащить в курилку всё имущество, а потом нести обратно уложенный тяжёлый рюкзак. Ведь проверка готовности будет произведена как и раньше. То есть с построением группы в одну шеренгу и наглядной демонстрацией всего имеющегося у каждого солдата его военного добра.
– Да лучше здесь! –ответил я, усаживаясь на корточки около своего второго, то есть
Мы сейчас находились посреди внутреннего дворика, то есть именно там, где и произойдёт итоговый показ нашей боевой экипированности и прочей оснащённости.
– Ну… Давай тут. –согласился мой второй номер.
Вообще-то солдат Володя Агапеев не был помощником пулемётчика. Это если бы мы служили в пехоте, то у меня, как у пулемётчика-ПКМщика имелся мой персональный второй номер. То есть мой помощник, который таскал бы вслед за мной запасной пулемётный ствол и вторую тысячу патронов. Чем несколько облегчал бы мою участь обладателя пулемёта Калашникова модернизированного… Да ещё и ночного!.. Глядишь, и прицел было бы кому таскать…
Однако мы служили в доблестной разведгруппе специального назначения №613, и именно поэтому второго пулемётного номера не предусматривалось вообще. И мне приходилось таскать одному всё: и пулемёт ПКМ, и запасной его ствол, и целую тысячу патронов, и ночной прицел НСПУ. Не считая другого военного реквизита… Слава Богу, что хоть вторую тысячу патронов списали как необязательную данность. Мол, одному пулемётчику хватит и первой тысячи.
А разведчик Володя Агапеев являлся моим боевым напарником. То есть мы оба представляли собой боевую двойку. Именно на такие небольшие ячейки делилась вся наша разведгруппа. Ещё было несколько боевых троек, куда входило соответственно трое спецназовцев. Но основной костяк составляли боевые двойки. И одной из них была наша. Исходя из этого пулемётчику Зарипову, то есть мне, и разведчику Агапееву, то есть Володе, или же Агапеичу… а иногда и Бадоде… Словом, во время выхода нам полагалось на пару вести всевозможную разведывательную деятельность: идти рядом в одной колонне, копать по соседству окопы для стрельбы лёжа, вести в четыре глаза бдительное наблюдение… Ну, и прикрывать своим огнём друг друга… Когда у одного из нас закончатся патроны в магазине… Или же понадобится вставить в пулемёт новую ленту. Ракетницами подсвечивать цель… Гранаты бросать по очереди… Или дуплетом…
«война ведь…»
А ещё нам полагалось всячески заботиться друг о друге: готовить лёжку на обоих, пока кто-то продолжает дежурить на фишке; помогать маскироваться в дневное время; разжигать один костёр на двоих, чтобы быстро приготовить поесть; кипятить чай на обоих в одной большой консервной банке… Да мало ли чего ещё!.. И непременно перевязать друга, если он будет ранен. А потом тащить его обмякшее тело в безопасное укрытие… И отстреливаться уже в одиночку… Пока не подоспеет помощь… Если она подоспеет… И в случае чего подорвать обоих последней гранатой эФкой… Но это, как говорится, на крайняк!..
А пока что мы оба находились не только в добром здравии, но ещё и во внутреннем дворе нашей первой роты. И большие рюкзаки стояли рядышком, готовые принять в своё чрево дополнительное военное имущество. Которого нам ещё много придётся в него уложить. Но это будет чуточку попозже… А сейчас нам следовало загрузить в большие туристические рюкзаки свои персональные боекомплекты, с которыми мы только что летали на облёт района предстоящих боевых действий.
И мы занялись каждый своим добром. Для начала я вытащил из рюкзака все свои фляжки с водой, после чего аккуратно расправил находящийся там же спальный мешок. Нижняя его часть, где вообще-то отдыхали ноги, нынче была уложена в два слоя на дне рюкзака. А вот средняя часть спальника затем поднималась к изголовью, чтобы довольно-таки мягкой подкладкой разместиться между моей спиной и прочим переносимым грузом. Ну, чтобы всякие там выпирающие углы не натёрли моё тело до кровавых мозолей.
После того как со спальным мешком всё закончилось благополучно, я уложил на дно свой РД-54, вывернув вбок его лямки. И теперь
Затем я уложил в большой рюкзак все свои фляги с водой. Все четырнадцать штук. Ведь на каждый день боевого выхода полагалось иметь по три литра питьевой воды. [5] То есть сейчас мне следовало взять с собой аж двадцать один литр. И увильнуть от этой обязанности было невозможно. Поскольку сначала замок Серёга пересчитает общее количество фляжек, а потом и сам командир группы. И в случае недостачи… В общем… Я безропотно и молча уложил в свой большой рюкзак все четырнадцать фляг по полтора литра каждая.
5
прим. Автора: Это зимняя норма водопотребленияпри ведении боевых действий в пустыне. Тогда как обычная потребность человеческого организма составляет около двух литров.
– Бля-а! – пожаловался я Вовке. – Уже и ложить-то некуда! А ещё ведь сухпай!
– Да я вот тоже… -признался напарник. –Думаю и думаю… Что бы такое выбросить… Воду или чего ещё? Чтобы потом в пустыне не сдохнуть! Тяжело же! Пис-сец!
Я лишь хмыкнул… И эдакое мне говорил разведчик-автоматчик! У которого боекомплект составляет всего-навсего четыреста пятьдесят патронов! Причём, не винтовочно-пулемётных патронов калибра 7,62… Которые и выглядят посолиднее, то есть по-настоящему… А каких-то автоматных патрончиков 5,45-го калибра… Почти что похожих на детские пульки… Их общий вес-то составляет всего третью часть от моего груза…
И поэтому я хмыкнул ещё раз…
– Но-но! – возразил мне Вован. –Нечего тут ухмыляться! Мне ещё вон сколько тащить!
Однако я не выдержал и стал спорить, что говорится, «за правду».
– «Муха» и у меня есть! – мои пальцы стали загибаться по мере строгого подсчёта носимого имущества. –И ночной бинокль я таскаю! Приёмник тоже есть… Плащ-палатка!
– Ну, приёмник у меня тоже есть! –упрямо возразил солдат Агапеев. –И плащ-палатка, и сапёрная лопатка, и «Муха», и ночной прицел… И даже масксеть у меня имеется. А она, знаешь, какая тяжёлая! Так что… Не надо тут свистеть!
– Вот когда загрузим рюкзаки, вот тогда и поспорим! –предложил я. –Твоя масксеть хоть и тяжёлая… Но один мой Рд с пулемётными патронами всё твоё барахло перевесит!
– Это-то понятно. –после короткой паузы сказал Вова. – А если мне что-то ещё подкинут? Что тогда?
При этом он даже оглянулся по сторонам, словно поблизости уже затаился тот самый «подкидыватель чего-то ещё». Но вокруг было относительно спокойно. Только лишь другие молодые бойцы из нашей же группы занимаются точно такими делами, как и мы с Агапеевым. Ни постаревших дедушек-дембелей, которые так и норовят переложить часть своего груза на крепкие плечики молодых товарищей… Ни АГС-чиков с их бесконечными лентами с ВОГ-овскими выстрелами… Ни даже самого командира группы с его неистощимыми выдумками и проделками… Никого пока что не было… Но ведь ещё не наступил тот самый вечер… Когда накануне предстоящего утреннего вылета подбиваются все огрехи, недоделки и просчёты… Вот тогда-то молодому автоматчику Агапееву могут с преспокойной совестью всучить что-то лишнее… То есть какое-нибудь военное имущество, явно не входящее ни в его персональный боекомплект, ни в обязательный на выходе перечень вещевого или иного имущества.
Как и было нам обещано, заместитель командира группы появился ровно через тридцать минут. Он-то и озадачил всех нас шокирующей новостью.
– Так! – с ходу заявил сержант Ермаков. –Бегом в ружпарк! Всем взять свои противогазы! Сальник, прихвати и мой! На войну идём с противогазами!
– А это ещё зачем? – спросил разведчик Малый. –может быть и ОЗК взять?
Микола Малый был на целых полгода старше нас – молодых. Он носил горделивое прозвище фазан. Как впрочем и остальные его сослуживцы по призыву, у которых срок срочной службы уже перевалил за годовую отметку.