Страна призраков
Шрифт:
Трэвис снова закрыл глаза.
Пэйдж хотела, чтобы они шли дальше. Хотела, чтобы они оставили ее и закончили то, что начала она. Так и сказала, почти этими же словами, когда в последний раз звонила Бетани. Она не играла. Всегда была такой, всегда так думала. У нее талант, она видит всю картину. Шесть с половиной миллиардов жизней против одной, ее. Сейчас Пэйдж лежит в том здании, через улицу, одна и отчаянно надеется, что они не станут рисковать ради нее, не будут пытаться ее спасти. Надеется, что они забудут о ней и займутся исключительно работой. Да, они могли бы так и сделать. Вернуться по веревке туда, в лежащий в руинах город, пройти по Вермонт-авеню, не обращая внимания на шестнадцатиэтажку, до Белого дома и посвятить несколько дней раскопкам и поискам какого-нибудь
Люди, расстрелявшие кортеж, взяли ее живой, потому что тогда это имело смысл. Действовать им пришлось без подготовки, решения принимать второпях, и вопросов было больше, чем ответов. Но с тех пор ситуация изменилась. Десять часов – достаточное время, чтобы провести инвентаризацию и дать новую оценку. Достаточное время, чтобы понять – она им не нужна.
Пэйдж, конечно, думает сейчас о том же. Лежит, связанная, и ждет, когда же ее похитители примут окончательное решение. Ждет, когда это случится. Она не будет плакать. Сохранит хладнокровие и рассудительность, скажет себе, что ее жизнь – всего лишь часть цены за выполненную работу. Она будет думать об этом даже тогда, когда почувствует прикосновение глушителя к виску.
– Ты ее любишь.
Трэвис открыл глаза.
Бетани остановилась посредине комнаты и смотрела на него.
– Ты любишь ее, – повторила она. – Пэйдж.
– Я знал ее меньше недели.
– Вполне достаточно.
– Почему ты думаешь, что я ее люблю?
– Потому что остался на той плите. Зайти на нее – одно дело, а вот остаться после того, как все затрещало… это уже совсем другое. На такое безумие человек может решиться только ради того, кем дорожит больше жизни.
Трэвис не ответил. Только смотрел в пустоту. Потом сказал:
– Я не могу… Не могу оставить ее там.
Еще минуту оба молчали. Трэвис зацепился взглядом за какую-то точку на ковре и смотрел на нее, не мигая. Потом вдруг повернулся к Бетани.
– Что Пэйдж сказала в самом конце того звонка?
– Что можно пройти. Что это не опасно.
Трэвис ненадолго задумался.
– Нет, она сказала не так. Во всяком случае, не совсем так. Прокрути еще раз запись.
Глава 16
Бетани включила запись. Слушали вместе. Напряженным, торопливым голосом Пэйдж давала Бетани последние инструкции: пойти к ней в комнату, забрать объект и уехать из Пограничного города. Воспользоваться объектом. Предать гласности то, что она узнает. Обратиться, если понадобится, за помощью к Трэвису Чейзу. Потом произнесла «черт… что еще?» и несколько секунд молчала. Трэвис снова услышал звук, который узнал еще при первом прослушивании, – топот бегущих ног. Тогда, в первый раз, он только его и слышал, этот звук. Теперь он сосредоточился на другом звуке, самом важном в этот момент. Дыхании Пэйдж. Два вдоха, глубоких и быстрых. Два выдоха. Не дрожащих. Сильных, бурных. Трэвис подумал, что как бы ни была напугана Пэйдж, еще больше она была расстроена. Пыталась вспомнить что-то критически важное, какую-то деталь, которую нужно было сказать Бетани в последние оставшиеся секунды. В ретроспективе это выглядело странно: если Пэйдж всего лишь хотела сказать, что через «окно» можно пройти, неужели это было так трудно вспомнить? Было ли это даже необходимо? Неужели Пэйдж думала, что они не выяснят это сами?
Секундой позже на записи прозвучал голос Бетани: «Что происходит? Где ты?»
И снова голос Пэйдж, громче и настойчивее, чем прежде: «Его можно взять с собой и вернуться! Пройти можно с ним!»
И все.
В наступившей тишине Трэвис посмотрел на Бетани, а потом оба посмотрели на черный цилиндр, все еще включенный и лежащий на кресле. В открытую радужку был виден лес и хмурое небо над ним. Спутанный манильский канат лежал на ковре, там, где
– Его можно взять с собой. – Бетани произнесла фразу так, словно вертела в руках только что найденный артефакт. – Что она имела в виду? Цилиндр? Что цилиндр можно взять с собой через радужку?
А что еще она могла иметь в виду? Ничего другого Трэвис представить не мог.
– Сделать это нетрудно. Отключить с задержкой и перенести цилиндр через «окно» за те полторы минуты, пока оно открыто.
– Да ты, должно быть, рехнулся, – отозвалась Бетани. – А что будет, когда радужка закроется? Ты окажешься в ловушке, в будущем, с прибором, который может перебросить тебя только еще дальше в будущее. Еще на семьдесят лет. Ты уже не сможешь вернуться.
– А если объект работает не так? Что если при включении в будущем «окно» открывается в настоящем? Как тумблер. Вперед-назад.
– Откуда цилиндру знать, что нужно делать? – возразила Бетани. – Как он поймет, что находится в будущем?
– Не знаю. Может быть, на самом деле все просто. Может быть, он чувствует, что прошел через радужку, и сам переключается на реверс. Как он работает, мы не узнаем никогда, но подумай о том, что мы слышали. Пэйдж сказала, его можно взять туда и вернуться. Она знала эту штуку куда лучше, чем мы.
Бетани задумалась. И чем больше думала, тем сильнее, похоже, склонялась к его мнению.
– Призовем на помощь логику, – сказала она. – Его создали с какой-то целью. Если он только то и умеет, что перебрасывать тебя вперед и вперед во времени, и не дает возможности вернуться, то толку в нем немного. А если есть вариант «туда-сюда», то и смысл появляется.
– Тогда понятно, почему цилиндры поставляются парами, – подхватил Трэвис. – Подумай сама. Мы не знаем, для чего эта штука предназначена, но кое-что можем предложить сами. Например, для военной разведки. Для изучения последствий войны, которую ты еще не провел. В сельском хозяйстве. Например, у тебя есть культура, созревающая семьдесят лет. Ты высаживаешь семена, проходишь в будущее и собираешь урожай. В любом случае создатели цилиндра не просто так снабдили его устройством отложенного выключения. Определенно для того, чтобы ты мог взять его с собой, отправляясь в будущее. Причина понятна. Оставлять после себя включенный цилиндр крайне опасно. Посмотри хотя бы, на какие меры предосторожности нам пришлось пойти, чтобы обезопасить себя с той стороны. Вместе с тем брать его с собой тоже рискованно. Чрезвычайно рискованно. Представь, что ты начинаешь пользоваться им как обычным бытовым инструментом. Как отверткой или гаечным ключом. Ты пользуешься им весь день, прыгая из одного времени в другое, таская с собой продукты, оружие и что там еще. А если ошибешься? Этого ведь исключать нельзя. И тогда у тебя очень и очень большие неприятности.
Бетани задумчиво прищурилась:
– Цилиндр можно элементарно забыть. Оставить на другой стороне, когда радужка закроется.
Трэвис кивнул:
– Тут возможны два варианта. Либо ты забываешь цилиндр в будущем, и тогда остается только сидеть сложа руки и ждать несколько десятков лет. Либо оставляешь его в прошлом и оказываешься в ловушке в будущем, и тогда ты в полной заднице.
Бетани подошла к креслу. Посмотрела на цилиндр.
– Жаль, нет второго.
– Да, второй просто необходим. Как запасной парашют скайдайверу. Потому что некоторые ошибки совершенно недопустимы и должны быть исключены. Цилиндр нужно бы дублировать, и второй повесить на спину и носить, не снимая. По крайней мере, надевать всегда, когда пользуешься первым.
Бетани посмотрела на него.
– Думаю, Пэйдж и сама это понимала. В пустыню они уезжали с обоими цилиндрами. Наверное, хотели испытать вариант работы с двумя, чтобы исключить риск подвиснуть где-то в будущем. Один оставляешь включенным, а второй испытываешь в режиме возвращения в настоящее время.
Трэвис кивнул. Скорее всего, так оно и было.
Некоторое время оба молчали.
– Но мы ведь можем и ошибаться, – сказала Бетани.
– Мы можем очень сильно ошибаться.
– Нам сильно не надо. Если что-то не сработает, мы можем застрять там надолго.