Страна Рождества

Хилл Джо

— А я могу высказать какие-нибудь последние просьбы?

— Послушай. Ты ведешь себя так, словно приговорен к смертной казни. Ты не в камере смертников. Ты прибудешь в Страну Рождества здоровее, чем когда-либо!

— Но если я не вернусь, если я должен остаться в Стране Рождества навсегда… Я хочу кое-что сделать, прежде чем туда попаду. Могу я в последний раз пообедать?

— Что ты имеешь в виду? Думаешь, в Стране Рождества тебя не будут кормить?

— Что, если мне захочется чего-то, чего там не достать? Разве в Стране Рождества можно найти все, что захочется съесть?

— Там есть сладкая вата, какао, хот-доги и леденцы на палочке, от которых у меня

всегда болят зубы. Там есть все, что мог бы захотеть ребенок.

— Я бы хотел початок кукурузы. Намазанный маслом початок, — сказал Уэйн. — И пива.

— Я уверен, что не составит никакого труда найти для тебя кукурузу и — как ты сказал? Корневое пиво? Здесь, на Среднем Западе, есть очень хорошее корневое пиво. А сарсапарель еще лучше.

— Я говорю не о корневом пиве. О настоящемпиве. Я хочу «Серебряную Пулю» компании «Курс» [145] .

145

Пивоваренная компания «Coors» является региональным отделением седьмой по величине в мире пивоваренной компании «Molson Coors» (Канада) и третьей по величине пивоваренной компанией в Соединенных Штатах.

— С чего бы тебе хотеть пива?

— Мой папа сказал, что я выпью пива с ним на крыльце, когда мне будет восемнадцать. Говорил, что я смогу выпить его как-нибудь Четвертого июля и посмотреть фейерверк. Я с нетерпением этого ждал. По-моему, теперь этого не случится. Кроме того, вы сказали, что в Стране Рождества каждый день Рождество. Думаю, это означает отсутствие Четвертого июля. В Стране Рождества жители не очень-то патриотичны. Так что еще я хотел бы получить бенгальские огни. У меня были бенгальские огни в Бостоне.

Они ехали по длинному низкому мосту. Рифленый металл томно гудел под шинами. Мэнкс не заговаривал снова, пока они не достигли другой стороны.

— Сегодня ты очень разговорчив. Мы проехали тысячу миль, и сейчас я услышал от тебя больше, чем когда-либо. Давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я купил тебе 24-унциевую банку пива, початок сладкой кукурузы и фейерверки для твоего личного Четвертого июля. Ты уверен, что больше ничего не захочешь? Не собирался ли ты угоститься паштетом из гусиной печени и икрой со своей матерью, когда тебе исполнится двадцать один год?

— Я не хочу своего личного Четвертого июля. Я просто хочу несколько бенгальских огней. И, может, пару ракет. — Он помолчал, потом сказал: — Вы говорили, что вы у меня в долгу. За то, что убили мою собаку.

Последовало мрачное молчание.

— Было дело, — признал наконец Мэнкс. — Я выбросил это из памяти. Я этим не горжусь. Сочтешь ли ты, что мы квиты, если я куплю тебе пива, початок кукурузы и фейерверки?

— Нет. Но ни о чем другом я не попрошу. — Он посмотрел в окно и увидел луну. Она была похожа на отколовшийся кусок кости, безликая и далекая. Не так хороша, как луна в Стране Рождества. В Стране Рождества все лучше, предположил Уэйн. — Как вы узнали о Стране Рождества?

Мэнкс сказал:

— Я отвез туда своих дочерей. И свою первую жену. — Он помолчал, потом добавил: — Моя первая жена была тяжелой женщиной. Ее трудно было удовлетворить. Как и большинство рыжих. У нее был длинный список жалоб, выдвигаемых против меня, и она заставляла моих детей не доверять мне. У нас было две дочери. Ее отец дал мне денег, чтобы поддержать меня в бизнесе, и я потратил их на машину. На эту вот машину. Я думал, что

Кэсси — это моя первая жена — обрадуется, когда я приеду на ней домой. Вместо этого она повела себя дерзко и неукротимо, как всегда. Сказала, что я зря потратил деньги. Я сказал, что буду шофером. Она сказала, что и я буду нищим, и они тоже. Она была презрительной женщиной и оскорбила меня в присутствии детей, чего не должен терпеть ни один мужчина. — Мэнкс так стискивал руль, что у него побелели костяшки пальцев. — А однажды моя жена бросила масляную лампу мне в спину, и загорелось мое лучшее пальто.

— Думаешь, она когда-нибудь извинилась? — продолжал Мэнкс. — Ну-ну! Подумай еще раз. Она насмехалась надо мной в День Благодарения и на семейных сборах, притворяясь, что она — это я и ее только что подожгли. Бегала вокруг, кулдыча, как индейка, размахивала руками и кричала: « Погаси меня, погаси меня».Ее сестры всегда рады были над этим посмеяться. Позволь мне кое-что тебе сказать. У рыжих женщин кровь на три градуса холоднее, чем у нормальных женщин. Это установлено медицинскими исследованиями. — Он искоса глянул на Уэйна в зеркало заднего вида. — Конечно, то же самое, что делает невозможным с ними жить, мешает мужчинам держаться от них подальше, если ты улавливаешь, о чем я.

Уэйн не улавливал, но все равно кивнул.

Мэнкс сказал:

— Ну. Тогда все в порядке. Думаю, мы достигли взаимопонимания. Я знаю место, где мы сможем купить такие громкие и яркие фейерверки, что ты оглохнешь и ослепнешь к тому времени, как мы все их расстреляем! Нам надо добраться до Тутской библиотеки завтра, сразу после наступления темноты. Мы сможем запускать их там. Когда мы закончим запускать ракеты и бросать вишневые бомбы, все будут думать, что Третья Мировая война идет полным ходом. — Он сделал паузу, а затем хитрым тоном добавил: — Может быть, мисс Маргарет Ли присоединится к нам в этих празднествах. Я не прочь зажечь под ней фитиль, просто чтобы преподать ей урок-другой о том, что не следует совать нос в чужие дела.

— Почему она так много для вас значит? — спросил Уэйн. — Почему бы просто не оставить ее в покое?

Большой зеленый мотылек ударился о лобовое окно с мягким, сухим щелчком, оставив на стекле изумрудный мазок.

— Ты умный молодой человек, Уэйн Кармоди, — сказал Мэнкс. — Ты прочел о ней все заметки. Я уверен, что если ты поразмыслишь над этим, то поймешь, почему она представляет для меня интерес.

Раньше, когда было еще светло, Уэйн перелистал кипу бумаг, которую Мэнкс принес в машину, заметки, которые Бинг нашел в Интернете и которые касались Маргарет Ли. Всего там было около дюжины историй, излагавших одну более обширную историю о заброшенности, наркомании, одиночестве… и странных, тревожащих чудесах.

Первая часть датировалась началом девяностых и излагалась в «Сидар-Рапидс Газетт»: «Экстрасенс или Удачливая Отгадчица? «Дикая интуиция» местной библиотекарши спасает детей». Там рассказывалась история о человеке по имени Хайес Арчер, который жил в Сакраменто. Арчер посадил двоих своих сыновей в свою новую «Цессну» и отправился с ними в полет при лунном свете вдоль побережья Калифорнии. Новым был не только его самолет. Новой была и его лицензия пилота. Через сорок минут после вылета одномоторная «Цессна» Арчера выполнила несколько хаотичных маневров, а затем исчезла с экранов радаров. Было высказано опасение, что он потерял из виду землю в сгущающемся тумане и упал в море при попытке найти горизонт. История получила некоторое освещение в национальных новостях, поскольку Арчер обладал небольшим состоянием.