Страна Семи Трав(изд.1976)
Шрифт:
Не стоит обременять читателя всеми подробностями этой кропотливой работы. (Трудность ее поймут, пожалуй, только ученые, посвятившие себя изучению старинных рукописей.)
Скажу только, что первоначальная расшифровка пестрела неопределенными оборотами, которые выдавали наши колебания: «По-видимому, Петр Арианович отправился…», «Вероятно, он знал о том, как…», «Надо предполагать, что…»
Лишь под конец экспедиции все стало на свои места, все стало ясно: нам, если помнит читатель, очень помог дневник.
Но вначале,
Из мглы выплывала одна картина за другой. Эпизод следовал за эпизодом. Вдруг возникало плоское совиное лицо, а вокруг него клубился мрак. Что-то с трудом формировалось там, какие-то очертания мелькали, кружились, пересекая друг друга. И вот, как из хаоса, проступало нечто новое. Рядом с совиным лицом появлялись другие лица.
Своеобразной была обстановка, в которой происходило чтение второго письма на бересте.
Тучи, давно собиравшиеся в северной части горизонта, спустились с гор и сумрачным сводом нависли над нами. От этого сразу стало как-то душно. Мы словно бы очутились в тесном помещении, очерченном светлым кругом костра.
Длинные языки пламени поднимались и тотчас же опадали. Иногда с шипением вываливался уголек из костра. Его поспешно заталкивали назад.
Река бесновалась у порогов, будто злясь и негодуя на нас за то, что Савчук вырвал меченый плавник из ее пасти.
Но у костра было тепло. (Лиза заставила меня и Бульчу поддерживать огонь, чтобы Савчук не простудился после своего вынужденного купанья.)
Участники экспедиции сгрудились вокруг костра. По сосредоточенным лицам перебегали красные пятна — отсветы огня, а за спинами раскачивались мохнатые тени; тени будто сошлись, и обступили нас обитатели гор, о которых писал Ветлугин.
Один за другим возникали они в моем воображении, рождаясь в игре отблесков, в извечной борьбе света и мрака…
Глава четвертая
ОАЗИС ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
1
…Подняв голову, Ветлугин, увидел синюю полосу на юге. Земля? Неужели земля?!.
Странствие по морю кончилось. Ледяные поля прибило к земле.
Ползком по разлезающимся, колеблющимся льдинам Ветлугин выбрался на берег. Отдышавшись, осмотрелся.
В южной части горизонта темнел какой-то горный массив. Горы? Что бы это могли быть за горы?..
От устья Лены вдоль побережья протянулась тундра, низкая, болотистая, безлесная,— арктическая степь. Горы к западу от Лены могли встретиться только на Таймырском полуострове.
Стало быть, Таймыр?..
Ого! Куда, однако, занесло его!
Но если так, то горы на юге, несомненно, плато Бырранга.
Перешагнуть бы это плато, а там
«Относительно недалеко,— тотчас же поправил себя Ветлугин.— Понятно, не пятьдесят и не сто верст. Немногим больше!»
Сейчас он не хотел прикидывать, сколько именно верст. После чудесного избавления от почти неминуемой гибели все казалось близко, просто, легко осуществимо. На ногах будто выросли сказочные семимильные сапоги!
Отдышавшись, Ветлугин двинулся на юг.
По-видимому, он знал, что на лето самоеды прикочевывают к Таймырскому озеру.
Задача состояла в том, чтобы добраться до летних стоянок самоедов и вместе с ними уйти к границе леса. Успеет ли он сделать это? Или запоздает, отстанет от самоедов?
Отстать— значит умереть!
Сотни верст пустынной тундры отделяли путешественника от ближайшего поселения. А самым грозным препятствием на пути вставало затянутое туманом безлюдное плато Бырранга.
Этот период жизни представлялся ему впоследствии очень смутно, в виде вереницы однообразных каменных ущелий с осыпающимся галечником и известняком. Он брел по ним, иногда останавливаясь и с тревогой осматриваясь.
Короткая таймырская осень кончалась. Снег белел теперь не только во впадинах, но кое-где и на склонах. Небо было темнее скал: свинцово-серое, почти черное, очень мрачное. Оно как бы провисло под тяжестью еще не выпавшего снега. Лишь далеко впереди, на юге, светлела узкая полоска над горизонтом.
В спину дул ветер, будто подталкивая, торопя. Но и без того путник знал, что зима нагоняет его, идет за ним по пятам.
С огромным трудом давался каждый новый подъем. Каменистые горы поднимались к югу как бы ступенями, напоминая лестницу гигантов. Быстро неслись над головой низкие тучи, все чаще просеиваясь снегом.
Он шел и шел, опустив плечи, помогая себе взмахами рук, будто плыл.
Первое время Ветлугин, по-видимому, охотился в горах. Потом запас пороха кончился.
Однако спички Ветлугин берег. Они с особой тщательностью были запрятаны в герметически закрывавшейся металлической спичечнице, и путешественник не позволял себе расходовать больше одной в день.
Последнюю спичку использовал при разжигании костра, на котором собирался жарить пойманную куропатку. Он поймал ее руками.
Ему повезло. Еще издали заметил двигающийся пс склону комочек. Куропатка? Он отвернулся. Что пользы смотреть на нее, когда ружья нет?
Но через минуту, не удержавшись, опять повернулся в ту сторону.
Странно! Почему проклятая птица двигается короткими скачками, не пытаясь взлететь? Ага! Вот оно что!.. У нее перебито или перегрызено крыло!
Спотыкаясь от слабости, Ветлугин погнался за куропаткой. Под руку подвернулся камень. Он швырнул его в птицу и, наверное, ушиб ей ногу, потому что она стала удаляться гораздо медленнее.