Странная дружба
Шрифт:
У Максима со зрением всё было в порядке. Но он предпочитал тратить оптическую силу глаз не на какой-то диван на съёмной квартире, а на саму Женьку. Тем более, когда она в таком первозданном виде.
Вид начинался у самого пола, на древесную поверхность которого спускались Женькины носочки, чуть изогнутые в подъёмах стоп, чтобы аккуратные пальцы смогли достать до пола. Левая стопа — справа, правая — слева, потому что Женя перекинула одну ногу на другую. Максим немного запутался и не знает, какая выше. Да и какая разница?
Тонкие икры чуть-чуть похожи на бутылочки,
Изгиб её бёдер от Максима прячется, за коленками сразу виднеется напряжённая ямочка пупка, едва-едва шевелящаяся в такт Женькиному дыханию. А узкая талия чуть расширяется к рёбрам. И здесь начинается самое интересное.
У Максима перехватило в горле.
Совершенно, абсолютно не перекрытая ничем девичья грудь. Напоминающая аккуратные капельки, полнеющие к низу. С вершинками яркого, вишнёвого цвета — что само по себе необычно для общего светлого колорита Женькиного кожи. Одна «вишенка» смотрит прямо на него, а вторая — чуть в сторону, потому что сидит Женька немножко с оборотом к нему.
Груди её даже не ощупь кажутся мягкими — хотя почему кажутся? Будто бы Максим не знает доподлинно… Кожа именно в этих местах у Женьки, кажется, самая нежная. Чуть что — покрывающаяся мурашками, которые приятно щекочут пальцы. Или ощущаются губами.
А соски — плотные и упругие. Собирающиеся остренькими конусами, покрывающиеся микроскопическими налитыми бороздками от прикосновений. И не только от прикосновений. Например, сейчас им достаточно только зрительного контакта — зоркие глаза Максима как раз замечают, как правый сосок из кнопочки уверенно превращается в стрелочку. И Женька ёжится, как от холода. Хотя на улице — двадцать три выше нуля.
Она собирает руки под грудью, обхватывает сама себя за локти. От этого между грудей её не остаётся ни малейшего расстояния, их притискивает друг к другу. Кажется, от этого они наливаются ещё сильнее, из капелек превращаясь в шарики.
Женька прикрывает глаза. Вернее, опускает голову одновременно с речницами, отчего глаза её перестают быть видны — они явно устремляются на собственное тело. Аккуратные губы с остатками розовой помады коротко изгибаются в улыбку.
— А ты чего так далеко? — она поднимает на Максима игривый взгляд, хотя всё лицо её пытается хранить серьёзность. — Иди сюда…
Вроде, попросила обычным голосом. Но от него по телу Максима прошлась однозначная волна, которая не позволила ему не послушаться и остаться на месте.
Он в два шага преодолел расстояние и пересел на диван. Обивка коротко и недовольно скрипнула под ним — но неужели она надеялась его этим остановить?
Опустился Максим не на свободный угол дивана, а как можно ближе к Жене. Так, чтобы их колени почти соприкасались.
Угол Максимова зрения изменился, и теперь он мог видеть то, что раньше было скрыто. Мягкий треугольник
У Максима получился сухой глоток.
— Всё равно далеко, — проворковала Женя, опуская ладонь ему на бедро и наклоняясь ближе.
Максим будто каждой клеточкой ощутил её тепло. Сзади шеи приподнялись волоски. И кое-что другое тоже приподнялось.
Женины губы аккуратно ткнулись в его. Мягкие в середине, твердеющие только к своим краям. Максим разомкнул собственные, двинувшись вперёд языком. Женькины резко потянулись навстречу, сжали его кончик. И только после этого разомкнулись, податливо пропуская язык Максима дальше.
Наверное, если бы ребёнком он знал, как много чужой влаги в поцелуе, он бы никогда не смог смотреть все эти мультфильмы, где принц целует принцессу. К счастью, детей в это и не посвящают. А вот взрослые просвещаться только рады.
Вторая Женина ладонь осторожно, будто испуганно коснулась торса Максима. Тренированные мышцы инстинктивно подтянулись, напрягаясь до рельефа. И её ладонь полностью легла на пресс, кончиками пальцев очерчивая поперечные линии кубиков — Женя ничего не говорила, но ей явно нравилась его спортивная форма. А Максиму нравилось то, что ладонь не останавливалась, а спускалась всё ниже и ниже.
Её край уже защекотал, задевая и оттягивая лобковые волоски. Максим мягко отстранился, разрывая поцелуй и тут же прихватывая губами Женин подбородок. Чтобы оттуда на полных правах двинуться, вниз, по шее. К бирюзовым венкам.
Женя прерывисто вздохнула, дёргаясь и отстраняясь от мурашащего прикосновения. И сильнее сжала рукой бедро Максима. Двинулась по нему вверх, переходя границы ноги и устремляясь к его ягодице.
И тут же вся изменилась. Резко подалась вперёд, перебивая Максиму дыхание. Обвила руками его за шею и пальцами зарылась в волосы. Потянула, заставляя его отстраниться от собственного плеча, которое он уже во всю ласкал губами и языком. Максим послушно подчинился, чувствуя острую волну возбуждения. Машинально прикрыл глаза и ощутил на себе весь резкий, неизвестно откуда взявшийся Женин напор. Она вдруг оказалась выше него — просто успела сменить позу и теперь стояла на диване коленками.
Нависла — Максим чувствовал лицом её торопливое, шумное дыхание. Инстинктивно потянулся навстречу. И едва не задохнулся — ему в прямом смысле перехватило дыхание от того, как резко и властно чужие губы впились в его собственные. Неожиданно сильные пальцы впились ему в спину, оставляя за собой фантомные полосы. Его всё ближе прижимали к стройному, податливому телу. Женина грудь до предела вжалась в совершенно не протестующее тело Максима. Наоборот, хотелось стать ещё ближе, поэтому Максим с силой стиснул Женину талию, сам себе думая, как бы не сплюснуть её. Женя будто сделала попытку навалиться на него — но с их-то разницей в весе это была совершенно обречённая попытка. Максим легко удержал её тело. Нырнул ладонью под длинные волосы, оглаживая узкую спину, бродя пальцами по ложбинке позвоночника.