Странная дружба
Шрифт:
***
Женька никогда не считала себя активной или инициативной. Предпочитала передавать бразды правления кому-то другому. Маме с папой, Лере, Максиму, да даже младшей Таньке. Она бы и сейчас лучше так сделала. Но… Если ничего не делать, то ничего и не произойдёт. И в некоторых вещах нужно находить внутреннюю смелость. Поэтому Женька, попереживая внутренне, всё-таки развернулась к Максиму.
Они сидели на скамейке в парке. Поодаль возле фонтанов гомонила малышня. Зной палил в голову — хорошо ещё у Женьки светлые волосы. Они хоть немного отталкивают солнечные лучи. Как греет тёмную макушку Максиму, не хотелось даже
Так, надо перестать думать о волосах. И начинать смущательный разговор.
— Ты по ней скучаешь, — без обиняков пошла в атаку Женька, в упор глядя на Максима.
Судя по тому, как стушевался, сразу понял, о ком ему говорят. Они и между собой тот вечер ещё не обсуждали. Уж слишком там… много всего наслоилось. И в эмоциональном, и в физическом плане.
Максим лицом сровнялся цветом со своей красной футболкой. Женька бы засмеялась, если бы сама не испытывала внутреннего смущения. Но надо продолжать.
— По Таньке, — уточнила она на всякий случай.
Наверное, будь Максимова воля, он бы сейчас с разбегу нырнул в фонтан, словно был уже август, а Максим успел послужить в ВДВ.
— Ты ей нравишься, — стала торопливо продолжать Женька. Наверное, если ускориться, то всё это пройдёт быстрее.
— Жень… — вдруг прервал её Максим. — Я не знаю, что на меня тогда нашло. Просто алкоголь и всё такое… Прости, ладно?
Он проникновенно посмотрел на неё своими серыми глазами. Вот же странность — когда у человека тёмные волосы и светлые глаза. Есть в этом что-то драматическое. Особенно когда человек смотрит на тебя с такой мольбой.
Женька смогла удержать в себе умильную улыбку — наверное, Максиму она сейчас совсем не в тему. Кажется, у него сейчас что-то вроде раскаяния в голосе и взгляде. Или Женьке просто кажется? Ей бы, возможно, хотелось потянуть этот момент. Не со злости. Просто не так часто чувствуешь себя вершительницей мира. Но Женька быстро отогнала это желание — заставлять кого-то нарочно страдать было совсем не в её природе.
— Я не о том, — мягко улыбнулась она. И откинулась на спинку скамейки. Чтобы говорить больше не Максиму, а будто в жаркую пустоту. Просто потому, что сама смущалась и не до конца понимала, что нужно говорить дальше.
— Слушай я… Я спокойно отношусь к таким отношениям. Ну, в смысле, когда у одного парня две девушки. Честно, не вижу в этом ничего плохого или странного. Не знаю, как ты… — она сдавленно хихикнула. — Но, наверное, тоже нормально. Так что… как ты смотришь на то, чтобы попробовать отношения втроём?
Странно, но по собственным ощущениям Женька говорила что-то очень запретное и неприличное. Или ей так казалось из-за волн смущения, чувствующихся от Максима.
После примерно полминуты тишины она развернулась к нему. Краснота успела с него немного сойти. Теперь оттенком он напоминал не рака, но цвет заходящего солнца. И на лице его, чуть опущенном к коленкам бродила то ли очень глупая, то ли очень мечтательная улыбка. Женька приняла её за хороший знак.
— Ну… — глухо отозвался Максим, всё ещё внимательно изучая свои джинсы. — Давай…
Женька решила не портить момента предупреждениями о том, что отношения предполагаются исключительно только между ними тремя. На это ещё будет время. Тем более, Танька своего решения ещё не озвучивала.
***
Женька чуть не обожглась, когда заваривала чай. Не то, чтобы она была особенно неловкой в этом плане — просто под руку совершенно неожиданно раздалась трель дверного звонка.
— Я открою, — крикнула Женька Максиму, машинально прихватывая губами фалангу указательного пальца — ожога хоть и не было, но организм всё равно решил обезопаситься от повышенной температуры.
Максим, видимо, Женьку не услышал — всё равно вышел открывать, они столкнулись у самой двери. Он инстинктивно чуть оттеснил Женьку, прикрывая её собой от неожиданного вторженца. И Женька инстинктивно отошла на полшага назад, выглядывая из-за его широкой спины на открывающееся лестничное пространство.
Сначала ей показалось, что за дверью никого нет, только зеленоватые подъездные стены. Пока Максим не отступил в сторону, освобождая Женьке полную версию подъездного вида.
Там, робко переминаясь с ноги на ногу, стояла Таня. Носки её туфель стояли на плиточном полу по линейке. Коленки то и дело поочерёдно меняли своё положение, ныряя то вперёд, то назад. А руки спрятались за спиной.
Пытаясь то ли скрыть улыбку, то ли наоборот улыбнуться, она робко поглядывала сначала на Максима, потом на Женьку. Потом обратно на Максима.
Женька с Максимом, не сговариваясь, и ничего не говоря Таньке, синхронно отступили назад. Чтобы Танька смогла переступить порог их маленькой квартиры. Которая теперь станет ещё меньше. Впуская Таньку и в квартиру, и в жизнь.
Дверь будто сама собой захлопнулась за её ровной, как струнка, спиной. Скрывая ото всего мира то, что последовало дальше.
Глава 16. Гроза
Сегодня холодно. Особенно резко похолодание прочувствовалось после вчерашней иссушающей жары. В такие дни солнце кажется чуть ли не врагом, норовящим опытным путём проверить, сколько градусов способно выдержать человеческое тело. Хотя чего там проверять — наукой давно доказано, что это сорок два градуса. Впрочем, какое солнцу дело до каких-то там градусов, если оно само — чистый эфир? Просто эфиру нет никакого дела до иных субстанций — будь они людьми или воздухом.
А вот Таньке до воздуха дело вполне себе было. Он для неё был холодноват. Надо было одеться потеплее. Хотя бы надеть носки — а то ноги, свешенные с дивана, начинают замерзать. Особенно пальцы. И Танька то и дело ими дёргает.
У себя дома она бы, конечно, решила эту проблему — переодеться не сложно. Но она пока у Максима с Женькой.
Эту квартиру ей пока было сложновато считать своей, хоть она и не показывает вида.
Танька посмотрела на Максима, сидящего рядом с ней на диване. Тот тоже был одет легко — в серую футболку и тёмные шорты. Скрестив ноги, как парни делают только в случае крайнего увлечения, он с умным видом зачитывал ей статью из интернета. Тёмные его брови почти сошлись на переносице. Если не знать, то можно принять это мимическое движение за злость или даже ярость. Особенно в паре с поблёскивающими серыми глазами. Можно, если бы Танька не знала, что такое лицо у него бывает в момент крайнего увлечения. Причём что какой-нибудь статьёй, что другими вещами.