Странная парочка
Шрифт:
– Теперь относительно новой сборочной линии… – продолжал он, игнорируя вопросительную тишину в зале.
Слишком потрясенная, чтобы помнить о приличиях, Анджи воскликнула:
– Рис! Ты же не собираешься продолжать совещание!
Он нахмурился, заметив изумленные взгляды, привлеченные ее словами.
– Мисс Сен-Клер, я не вижу причин приостанавливать его.
Но Анджи уже не видела никого вокруг.
– Не видишь причин? – повторила она, подходя вплотную к нему. – Как ты можешь?
– Я уже ничего не могу сделать для нее, – мягко сказал он. – И никто не может.
– Ты можешь скорбеть
– Анжелика…
Она резко повернула голову и оглядела кольцо удивленных лиц.
– Мистер Вейкфилд получил известие о смерти члена семьи. Уверена, вы поймете, что ему нужно побыть одному. Мы возобновим совещание через пару дней.
Задвигавшись на своих местах, растерянные сотрудники смотрели на Риса, ожидая подтверждения. Он поколебался, затем коротко кивнул.
– Джун сообщит вам новое время. На сегодня – все.
Никто не стал задерживаться. Не прошло и пяти минут, как Анджи и Рис остались одни.
– Ты единственный человек на свете, которому я мог простить такую выходку, – заявил он, нависая над ней. – Кто тебе позволил решать за меня?
Не обращая внимания на лекцию о субординации, она обняла его за талию и стиснула руки.
– Рис, как я тебе сочувствую!
– О черт! – Неестественное напряжение покинуло его, пока выдыхались эти слова. Он обнял Анджи и опустил лицо в ее волосы. – Я говорил с ней только позавчера. Голос был совершенно нормальный. Если бы знал, что ей хуже, я бы поехал.
– Я знаю. Но ведь там сказано, что она умерла во сне. Может быть, никто и не знал, что конец так близок.
– Наверное, нет. – Он долго стоял неподвижно, а потом сказал:
– Я хотел отвезти тебя к ней на следующей неделе. Она бы тебе понравилась, Анжелика.
По щекам Анджи текли слезы. Она кивнула.
– Я уверена, что полюбила бы ее.
– Проклятье, мне будет не хватать ее.
Анджи всхлипнула.
– Я знаю. Наверное, ты чувствуешь то же, что и я, когда потеряла бабушку.
– Будто теряешь частицу себя? – хрипло спросил он.
Она подняла лицо, не пряча слез.
– Да. И очень важную частицу.
Он опустил голову, упершись лбом в ее лоб.
– Ты снова плачешь за меня.
– Я ничего не могу поделать. – Анджи знала, что он из тех мужчин, которые не умеют плакать, и надеялась, что ее слезы облегчат ему боль. – Я не могу выносить твою боль. Если бы я была в силах помочь!
– Ты это и делаешь, – прошептал он, касаясь губами ее губ. – Спасибо тебе.
Прижавшись мокрой щекой к его шее, она встала на цыпочки, обнимая его. Она знала, что это лучшее, что она может сейчас для него сделать. Не так часто его обнимали. Никто не обнимал, когда ему было плохо. Отчасти, может быть, потому, что он никогда не показывал, что нуждается в этом. Анджи знала его теперь достаточно хорошо, чтобы понять: Рис не подаст виду. Они оба получили от их отношений то, в чем они нуждались. Она больше не думала о будущем.
Айрис требовала не устраивать похорон, и Рису незачем было покидать город. Они провели тихий вечер. Поужинали на кухне, а потом сидели в его кабинете и слушали музыку, держась за руки. И когда Рис повернулся к ней с болью и мучительным желанием во взгляде,
Глава 10
Рис первый готов был признать, что находится не в лучшем настроении. Он сам не понимал, в чем дело… нет, понимал, подумал он, хмурясь и давя на акселератор. Анжелика сводила его с ума своим упрямым отказом переехать. Было поздно, он устал и хотел бы ехать домой, чтобы провести спокойный, приятный вечер со своей женщиной. Вместо этого он проедет мимо ее дома в свой – пустой и одинокий – несколько часов спустя после того, как приказал ей прекратить работу.
Есть же счастливчики, которые ревнуют любовниц к другим мужчинам. Рис знал, что единственным его соперником является полный розовых воспоминаний дом.
При всем, что они пережили вместе за месяц после смерти тети Айрис, при растущей от встречи к встрече страсти, Анджи все-таки не могла довериться ему – или себе – настолько, чтобы покинуть свою святая святых и начать строить будущее с ним. Какой же ценой, гадал Рис, сворачивая на ее улицу, можно добиться, чтобы она чувствовала себя с ним в такой же безопасности, как среди своих драгоценных воспоминаний?
Опускающиеся сумерки бросали длинные пурпурные тени на аккуратно подстриженные газоны. Зажигались огни – на фонарных столбах, во дворах и над дверями, за портьерами домов, мимо которых он проезжал. Вышла на крылечко мама в джинсовке, чтобы позвать детей. Двое мальчишек с роликовыми досками под мышкой попрощались с друзьями и помчались к ней. Обычный пригород, населенный средним классом. В детских мечтах Рис жил в таком вот домике вместе с мамой в переднике и жемчужных сережках, с отцом, который всегда готов поиграть в салочки или в слова, с братьями и сестрами, с собакой и многоместным автомобилем.
Он понимает, почему Анжелике спокойно здесь.
«Может быть, ей нужно именно это? – вдруг спросил он себя, судорожно сжимая руль. Замужество? Дети? Постоянство, предполагаемое официальным свидетельством и золотым колечком?»
Увидев впереди ее дом, он задумчиво покусал нижнюю губу. Мысль о том, чтобы она стала партнером в жизни, так же как в офисе, была очень соблазнительной. Он даже представил себе, как произносит: «Моя жена Анжелика». Вот только его прошлое – дает ли оно хоть какие-нибудь шансы на счастливый брак и – он сглотнул – отцовство?
Раньше Рис никогда не думал о браке, раз и навсегда решив, что такая попытка была бы обречена на неудачу. Только теперь он понял, насколько был поглощен работой, как мало оставалось времени на что-либо другое. Бизнес был для него и женой и семьей. Но теперь, когда есть Анжелика, может быть…
Подчиняясь импульсу, он крутанул руль, заводя машину в ее двор. Он не собирался останавливаться – да и приглашен-то не был, – и вот он здесь. Единственное, что она может сделать, – это захлопнуть дверь у него перед носом; только лучше бы, черт возьми, она этого не сделала.