Странная женщина (сборник)
Шрифт:
– Федя спит, – сказала она тихо, – поэтому на кухне посидим, ладно?
Мне было немного неловко начинать разговор, но Николай Иванович сама сказала, что вынуждена была уйти с работы из-за Фёдора. Вскоре после моего отъезда он попал под машину и остался инвалидом.
– Но как же так? – растерялась я, зная, что работа всегда была для Николая Ивановича важнее всего, важнее самой жизни.
– Знаешь, в поликлинике тоже интересно. Главное, график удобный.
– Но вы же так потеряли в деньгах! – выпалила я. – Могли бы нанять сиделку…
– Наверное, Фёдору приятнее, чтобы за ним ухаживала я, а не сиделка, – сказала она строго, – пока мы были здоровы, могли делать что хотели, а теперь иначе. Всё меняется, лето проходит, наступает осень, потом зима, и надо одеваться в соответствии с погодой. Пока я
Она негромко засмеялась, и вдруг я заметила, как от улыбки хорошеет её лицо.
Я недолго пробыла у неё в гостях. Кажется, Николаю Ивановичу не терпелось приняться за домашние хлопоты, и она не знала, будет ли Фёдор рад меня видеть, когда проснётся, поэтому я соврала, что у меня назначена встреча.
Николай Иванович сказала, что ей приятно было меня видеть и она рада знать, что я всё же не пролюбила свой талант, а стала заведующей реанимацией в краевой больнице и не забываю писать статьи. Но номер телефона она у меня не попросила и не поинтересовалась, долго ли я пробуду в Петербурге.
Подруги ей так и не стали нужны.
На обратном пути я думала о странных капризах судьбы, которая иногда не даёт нам ничего решить, а потом ставит перед труднейшим выбором. Никто бы не осудил мою начальницу, если бы она наняла сиделку и продолжила свою карьеру. Наоборот, все только похвалили бы её, что, превратившись в единственного кормильца семьи, она заботится о процветании, зарабатывает деньги. Самая скверная жена современности вдруг вспомнила о своих обязанностях, надо же! Ладно, если бы она была обычной карьеристкой, но её вело призвание, а вовсе не желание добиться успеха любой ценой. И всё принести в жертву…
Но тут я поняла, что между Фёдором и нею нет такого понятия, как жертва и долг.
Было очень жаль, что Николай Иванович не станет никогда министром, но приходится мириться со многими вещами, на которые никак не можешь повлиять.
Тут мне вспомнилась ещё одна цитата Пирогова: «Без нравственного смысла все правила нравственности ненадёжны».
Перед отъездом я ещё раз навещу бывшую начальницу, возможно, это будет наша последняя встреча. Как же сказать, что я никогда не стала бы счастливой без её помощи?
Елена Усачёва
Анкета участницы передачи «Давай поженимся!»
Я странная? Что вы! Я самая обыкновенная. Это все остальные – да, странные. Я и нормальных-то не видела. Даже не знаю, как правильно описать. Все с чудинкой, все с оторванной крышей. Я даже могу сказать момент, когда эту крышу рвёт. Классе в шестом. Или седьмом. Ага, верный срок. Как историю Средневековья начинают проходить, так их и колбасит. Там про всяких баронов, да князей, да про великую любовь, да про рыцарей, что с мыслью о прекрасной даме в далёкий поход ушли. А все эти трогательные убийства? Пожал руку врагу, уколол ядовитой булавкой из кольца, и всё, дело сделано. Жили-были король и королева, у короля, как водится, любовница. Да не одна. И вот стала одна особо выделяться. Королева ей дарит платье. Та надевает его, и через час шуструю любовницу несут хоронить, потому что платье было пропитано ядом. Или вот ещё тоже про любовь до гроба. Он, значит, весь такой из себя, косая сажень в плечах, ну, и она тоже не из печки вылезла – красавица. Но ему понадобилось на минутку отлучиться. Она кивнула и села ждать. Помните, чем закончилось? Ага. Он вернулся, но через пятьдесят лет. Она ослепнуть, бедная, успела.
И вот с этого времени девчонки покой теряют. А всё почему? Потому что мечтают о большой любви, а соглашаются на то, что есть. «Я его слепила из того, что было…» Видимо, все эти сказки и романтические истории в такое время попадают, что на подкорку записываются, в кровь впрыскиваются. И уже ни калёным железом, ни битьём это всё из баб не вышибить. Нет, есть, конечно, такие, что проболели весь шестой-седьмой класс, или отвлекались на уроках, или думали о математике. Есть счастливицы.
Но я таких не встречала.
Вот у меня одна подружка была – влюбилась в парня. Ну, нормально, парень и парень, в поход вместе пошли, в горы. То ли в «четвёрку», то ли в «пятёрку», тащили рюкзаки, карабкались
Но это было бы ладно, если бы к новоиспечённому прекрасному принцу не была прикреплена некая возлюбленная. Ну, не совсем возлюбленная, а погуливали они. А тут ей такая неприятная новость. И применила возлюбленная запрещённый прием. Как узнала, что принц уже не её принц, а соседский, ударилась в тоску и хандру, пообещала на себя руки наложить, если принц на ней не женится. Все, конечно, сильно удивились, потому что принцы на два не делятся и любит он уже давно мою подругу. Но тут бывшая возлюбленная вытащила козырь. Такой козырь, что всем джокерам джокер. Заявила страдалица, что моя подруга уже два раза была замужем, а сама она, горемычная, ни разу. А так как все мы тут строим светлое будущее с мировой гармонией, то для этой самой гармонии принц просто обязан жениться на ней, страдалице. Не по-настоящему, а так, на чуть-чуть. Моя подруга, конечно, напряглась. Не такая рыба – принц, чтобы его из рук в реку бросать. Этот и уплыть может. Но принц попался жалостливый, пошёл да расписался с нелюбимой. А куда деваться? Справедливость – она такая, она требует, она взывает. Ой, сколько мы с этой подругой валерьянки выпили да бессонных ночей просидели, потому что быть замужней той страдалице понравилось. Хоть и без любви и без супружеских обязательств, а всё же статус. Кстати, о статусе. Была у меня ещё одна подруга, та тоже всё о статусе беспокоилась… Хотя о ней чуть позже. Там тоже история – закачаешься. Так вот о принце, жалостливом нашем. Еле уломали его развестись. А ведь дотерпела моя подруга, оказалась в этом плане способной на длинные дистанции. Бывшая она теперь моя подруга-то. А почему? Да все из-за этого принца. Как заполучила она его себе в руки, даже в походы перестала ходить. А ну как он ещё кому бутерброд понесёт да в палатках заблудится. И вот не понравилось моей подруге, что мы с её принцем как люди общаемся – о том, о сём, о пятом, о десятом. И видимо, вспомнила она, что я тоже ни разу замужем не была. Я и не тороплюсь. Чего мне там делать? Пускай другие средневековые страсти разыгрывают. Вот и подруга моя звонит мне как-то да и говорит, чтобы я больше у неё не появлялась. А мне что – не хочет, не надо. Говорят, женился он таки на ней. И вы утверждаете, что мир не без странностей?
Приехала ко мне как-то другая подруга. Хорошая такая подруга, без башки, правда. Но ничего, разговаривать с ней можно. И вот пошла она по Москве по своим делам – а сама подруга не местная, из маленького городка, а потому слегка диковатая. И вот возвращается эта подруга домой часов уже к одиннадцати вечера. Я ей ужин приготовила, села слушать, где она была да с кем встречалась, а она одно заладила: «Ах, Костя! Как он хорош! Да как умён! Да как неотразим!» А я знаю этого Костю, зануда страшный. Ещё и не красавец. Стихи пишет, но все кривые какие-то. Я слушала. Подруга моя уже стала по дивану от восторга скакать и орать: «О! Костя! Он – бог!» Я не выдержала и написала этому Косте эсэмэс, что я его тут тихо ненавижу уже, потому что подруга моя потолок башкой пробила и все стёкла в округе своим криком расколошматила. Я же говорила, что знаю этого Костю, ничего особенного. Ну, написала я эсэмэс и забыла. Благо моя подруга утомилась скакать и вдруг вспомнила, что есть ещё Миша, так тот вообще красавец, а в придачу ко всему ещё и гений. Мишу я не знала. Так вот утром, не успели мы глаза открыть, как звонит этот бог Костя и ругает мою подругу на чём свет стоит за мою эсэмэс. Мол, мы ему младенца разбудили. А посему отлучает он мою подругу от общения с его непревзойдённой особой. Ты, во-первых, телефон выключай, если хочешь, чтобы младенцы спали, а во-вторых, при чём здесь подруга, если эсэмэс я писала? Ух, какая я была злая. Наорала на подругу, на этого Аполлона – Костю. А подруга моя ничего, жалобно улыбнулась и тихо сказала: «Но ведь он хороший…» Плюнула я на них. Что с этих чудачек возьмёшь?