Странница

Меня действительно сжигали на костре! Как ведьму! А я, дура, не верила. Думала, сказки всё это. Ведь не могут нормальные люди сжигать кого-то на костре.

Как выяснилось, могут. Да ещё и с каким азартом! А я не ведьма даже...

Круглыми от неверия глазами я смотрела на разворачивающийся абсурд, в котором оказалась одной из главных действующих лиц.

Меня и Виолку уже привязали к деревянному шесту. Грубые верёвки больно врезались в кожу, но сейчас это было меньшим

Пока главный фанатик, иначе я теперь не могла называть этих людей, толкал речь перед толпой, собравшейся поглазеть на сожжение, его помощники уже закинули последние снопы сена и хвороста к нам под ноги, словно вокруг им веток не хватало. Они больно кололи голые лодыжки и ступни.

Один из фанатиков, щуплый с круглыми не то от страха, не то от предвкушения глазами, наклонился вперёд и протянул факел в гущу сена.

Я глубоко вдохнула. Холодный воздух хорошо отрезвлял голову. Я решила, что так просто спалить нас не получится.

Огонь не занимался.

Щуплый ещё ткнул факелом, который уже почти потух. В непонимании он обернулся к своим товарищам. Те нахмурили брови. Один из них, постарше с реденькой бородкой, выхватил факел из рук щуплого и, презрительно скривившись, уверенно ткнул им в сено. Тоже ничего.

Рядом начала подвывать Виолка.

— Да не вопи ты так! — не сдержалась я.

Сосредоточиться и без того было тяжело, а тут ещё эти звуки умирающего вепря.

Мой голос потонул в гомоне толпы и страстных речах главного фанатика. Но Виолка стояла рядом и расслышала. Она перестала подвывать, перейдя на еле различимое всхлипывание.

Фанатики уже не на шутку обеспокоились не разгоравшимся сеном. И почему-то стали подозрительно коситься на меня. В общем-то, не промахнулись. Но им об этом знать не обязательно.

— Сено, наверное, сырое. Погода-то к кострам и пикникам не располагает, — я и сама постаралась выглядеть растерянно.

Но отвлечение не прошло без последствий: пламя таки занялось на части сена.

У меня выступила испарина на лбу, несмотря на то что воздух, мягко говоря, не отличался теплом. От холода и тугих верёвок я уже не чувствовала рук. Ноги тоже замёрзли.

Меня начала бить мелкая дрожь. Сил почти не осталось, а чтобы погасить разгорающееся пламя, их требовалось всё больше. Я поняла, что проигрываю. Большего не смогу.

— Тьма не победит истинный свет! — торжественно заголосил главный, увидев, что пламя наконец занялось.

Изо рта Виолки снова послышались звуки раненого вепря. И я не могла её винить.

Я пыталась придумать что-то, что помогло бы развязать верёвку или расслабить узел, но это было для меня непосильно. Я оказалась бесполезна. Как мне и предрекали в университете...

Когда я уже готова была признать поражение, послышался крик:

— Вор! Он крадёт лошадь главного волита!

Только ошалелый мог совершить подобный безрассудный, даже самоубийственный поступок.

Я подняла взгляд и проследила за тем, куда смотрели все. И увидела его. Кто-то в тёмном плаще с глубоким капюшоном ловко вскочил на лошадь. Всегда завидовала тем, на ком капюшон держался в любой ситуации, словно гвоздями прибитый.

Вор выбрал не абы какую лошадь, а главного волита! Сбруя чёрного скакуна была чисто белая в честь истинного света.

Но вместо того, чтобы текать отсюда, всадник направил коня по кругу. Животное явно не ожидало такого, ерепенилось и ошарашено било копытами. Те, кто находился в первых рядах, начали резко отскакивать назад, натыкаясь на стоящих сзади.

Мои брови взметнулись.

От такой наглости даже фанатики потеряли дар речи, не понимая, какого творит этот ошалелый. Я тоже не понимала, пока он не обогнул столб, к которому мы были привязаны, и не почувствовала удар о дерево. Запястья больше ничего не стягивало.

Я лежала с закрытыми глазами и чувствовала ласкающее тепло солнечных лучей на обнажённой коже. Не хотелось стирать мнимую грань между безмятежностью и реальностью и встречать новый день, который знаменовал окончание целой вехи в моей жизни. Словно так я могла отсрочить неизбежное, растягивая момент полудрёмы.

Но вскоре мне надоело притворяться спящей. Открыв глаза, я лениво потянулась, лёжа на животе. Меня лишь частично прикрывала спутавшаяся в ногах светлая простынь. Подложив под подбородок руки, чтобы было удобнее, я окинула взглядом фигуру спящего Ленара. Из-за наполовину закрытых портьер пробивалась широкая полоса света как раз ложившаяся на его спину. Он тоже спал на животе, обняв подушку. Светло-русые волосы находились в беспорядке. Загорелое тело с сильными мышцами почти ничего не прикрывало, и я получала эстетическое удовольствие.

То ли почувствовав мой пристальный взгляд, то ли просто из-за привычки просыпаться вместе, Ленар шевельнулся и через несколько секунд перевернулся на спину.

— Доброе утро, — сонным голосом произнёс он, пытаясь побороть остатки дремоты.

Мне показалось это забавным, и я улыбнулась.

— До-о-оброе, — протянула я, не меняя позы.

Ленар наконец осознанно посмотрел на меня и тоже растянул губы в улыбке.

— У тебя хорошее настроение, — прозвучало как полувопрос.

Он подложил левую руку под голову, чтобы было удобнее смотреть на меня.

— Да-а, — я растянула звук уже намеренно.

— Мне казалось, сегодня ты будешь недовольна, ведь это последний день в университете.

Я не спешила отвечать. Вытянула руку и провела кончиками пальцев по его предплечью.

— У нас есть ещё целый день, и растрачивать его на недовольство я точно не собираюсь.

Ленар перевёл взгляд на мою руку, которая продолжала выводить какие-то узоры на его коже.

— Разумно. А на что ты его потратишь? — в этот момент он перехватил мою ладонь и поднял взгляд.