Странник по прозвищу Скиф
Шрифт:
— Тихо, сестры! — Сийя повернулась к ним, повелительно вскинула руку. — Никто не видел ару-интанов! Никто не знает, каковы они на вид, как звучат
— Демоны хитры, — возразила златовласая лучница, нацелившись Джамалю прямо в лоб. — И только Видящие Суть, Те, Что Не Спят, могут прикасаться к падда!
— Ты права, Тамма, — согласилась предводительница. — Но Безмолвные Боги защищают нас, и потому мы не должны бояться. Мы отведем этих людей в лагерь и послушаем, что скажет купец Зуу'Арборн из Джарайма.
— И Видящие! Говорящие Без Слов! — выкрикнула лучница на белом коне.
— Да, и Видящие… Но придется ехать в город, чтобы Безмолвные Боги и женщины клана ар'Такаб взглянули на чужаков.
Всадницы снова начали шептаться. «Отвезем… Белые Родичи посторожат… от них не убежишь…» — уловил Скиф. Сбросив с плеча лук, он шагнул к Сийе, наклонился и положил оружие к ее ногам. Затем швырнул рядом катану.
— Этим клинком я срубил ветвь с дерева. Падда, ты сказала? Может быть, падда… Золотое, как волосы той девушки. — Он покосился на лучницу Тамму. — Я не желаю вам зла. Я… — Скиф смолк, не в силах оторвать взгляда от бездонных зрачков Сийи ап'Хенан.
Она пошевелила лук носком ноги.
— Небесный Вихрь! Просто подошел и срубил, так? — На ее лице промелькнуло недоверие.
— Нет, не так. Срубил, но обратно вернуться не смог. Дурные сны овладели мной… Родич меня вытащил. Вот он… — Скиф покосился в сторону Джамаля. — Замотал голову тканью, чтобы не чуять запаха, и вытащил.
Теперь Сийя глядела на него с любопытством и сочувствием.
— Ты очень храбр, светловолосый, либо очень глуп, если рискнул на такое. Тамма права: лишь Видящие, мудрые женщины, могут прикасаться к падда. Сказанное же тобой может оказаться правдой или ложью… Хотя мне бы хотелось считать твои слова истинными… — Ее черные зрачки впились в лицо Скифа, и он вздрогнул. — Я слышала имя твоего родича, очень красивое имя — Джаммала, сын Гер'гия, верно? А как зовут тебя, воин?
— Скиф.
Он подумал, что с большим удовольствием назвался бы своим настоящим именем — хотя бы для того, чтобы услышать, как оно слетает с розовых уст Сийи. Выходит, не судьба… Или судьба?
— Скиф. — Сийя кивнула. — Похоже на наши имена… Ну, подними свое оружие, Скиф! Идем! И ты, Джаммала, тоже!
Всадницы неспешной иноходью двинулись к лощине, что лежала среди холмов; путники шли следом. Девушки не оглядывались, не смотрели на них, зато пять пушистых снежно-белых зверей мелькали в отдалении, то скрываясь в высокой траве, то с протяжным ревом подпрыгивая вверх. Огромные коты резвились, но один, самый крупный, не спускал с пленников темных зрачков, и Скиф, оборачиваясь, неизменно встречался с ним взглядом. «Этот, что ли, перебил полосатых тха?» — мелькнуло в голове. Спросить бы, да как? Он полез в карман, нащупал свой трофей, обернутый платком. Ухо гиены слегка попахивало, но уже начало подсыхать, сморщиваться; его покрывали жесткие короткие волоски, колючие, как стальная проволока. Подумав об этом, Скиф огладил лямку комбинезона, где было зашито его тайное оружие, — гибкий стальной стерженек оказался на месте.
— Неважные дела, — вдруг проворчал Джамаль. —
Скиф молча кивнул.
— Вах, не ко времени подвернулись эти купцы! Надо было нам не спешить, пошарить у моря… — Джамаль пощипал пробивающуюся бородку. — Как думаешь, откуда они взялись, а?
— Наверное, их выбросило к югу от скалы. Помнишь? Тот серый утес, где мы прятались от волн… Он закрывал берег.
Кивнув, Джамаль задумчиво уставился на конские крупы и фигурки всадниц, покачивавшихся в седлах. Несмотря на свои доспехи и плащи, выглядели они изящными, как цирковые наездницы.
— Хорошие девушки… вах, какие хорошие! Только зря принимают нас за демонов. Что за демон? Какой демон? Я же сказал: княз — значит, княз!
— Устроят нам эти хорошие девушки очную ставку с купцами, а потом начнут задавать всякие вопросы. Как бы не истыкали стрелами, — произнес Скиф. Он все пытался разглядеть Сийю ап'Хенан за преградой из щитов и плащей, но ее не было видно.
— Это ты как эх-перд говоришь, да? — Джамаль покосился антрацитовым глазом на компаньона и вздохнул. — Вай, если б я успел потолковать с тем купцом наедине… Как его?..
— Зуу'Арборн, — подсказал Скиф.
— Зураб, значит… Если бы я мог потолковать с ним с глазу на глаз… Купец, понимаешь ли, купца всегда поймет! — Он вдруг усмехнулся и добавил: — Ну, поглядим! Посмотрим! Быть может, я смогу… — Князь вдруг замолчал, погрузившись в размышления. «Что он собирается выкинуть?» — подумал Скиф.
Они обогнули пологий курган, к которому примыкала небольшая роща. На ее опушке, у степного озерца, высилось с полдюжины шатров, горели костры, бродили стреноженные скакуны. Скиф, окинув взглядом привычную картину походного бивака, решил, что отряд воительниц невелик — может, их насчитывалось три десятка или чуть больше. Одна девушка, на коне, но без доспехов, присматривала за лошадьми, еще две суетились у большого котла, что висел над огнем на медной треноге, остальных не было видно. У крайнего костра тесной кучкой сгрудились смуглые невысокие люди: троица в полосатых коротких кильтах, с нагими торсами, перехваченными ремнями, и важного вида мужчина в годах, чернобородый, полный, осанистый, в просторном одеянии, похожем на хитон. Метрах в пяти от них в траве лежал Белый Родич, следивший за смуглокожими недреманным оком.
Увидев потерпевших крушение мореходов, Джамаль внезапно ускорил шаги, а потом, обогнув всадниц, припустил со всех ног. Руки его раздвинулись, распахнулись — да так, что лопатки чуть не стукнули друг о друга; сейчас он напоминал орла, ринувшегося с небес на добычу. Но на лице у князя расплывалась самая доброжелательная улыбка, а глаза сияли восторгом и неподдельной теплотой.
— Вах, Зураб! Гамарджоба, Зурабчик, дорогой! Жив, клянусь могилой матери! Слава Богу, слава и хвала! Выплыл! Ни буря тебе нипочем, ни волны, ни ветер! Значит, удачлив ты, Зураб, и удачлив втройне: сам уцелел, меня встретил, а вместе со мной — золото! Немного, правда, но что уж смог спасти мой ленивый племянник…
Подведет он нас под монастырь, подумал Скиф, с тревогой наблюдая, как дородный и невысокий Зуу'Арборн со страхом отшатнулся от Джамаля. Но вдруг купец, увернувшись от княжеских объятий, пал на колени и ткнулся лбом в траву, а за ним и все его люди. Их словно бы подкосило внезапным ударом грома, грянувшим с ясных небес.
Скиф замер, ожидая, что бог с жалом змеи сейчас тоже грянет во все колокола. Но святой Харана молчал, а значит, опасности не было. Харана безмолвствовал, зато купец и его смуглые мореходы голосили в четыре глотки: