Странники реальностей. Книга 3. Часть 1. Казанова параллельных реальностей

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ослик Иа, мерно цокая подкованными копытцами, не спеша поднимался по крутой тропе, ведущей в пещеру Сенистре. Тринадцатилетний погонщик Мишенька с трудом поспевал за животным, идущим, казалось, ленивой трусцой. Иа нёс два объёмных плетёных короба на своих округлых боках. Ослик то и дело останавливался, делал полуоборот назад, чтобы из-за объёмистой поклажи посмотреть и убедиться, что его так называемый погонщик не отстал. Если же животное видело, что его двуногий друг находился далеко позади, то останавливался и ждал парнишку. Где-то в середине двухкилометрового подъёма Иа останавливался, дожидался уставшего Мишу и

Войдя в обширный природный холл пещерного комплекса, вьючное животное направлялось прямиком к выдолбленному в нише корыту, куда Мишенька наливал воды. Ослик сразу пить воду не начинал, а терпеливо выжидал, когда установится нормальное дыхание. Только после этого принимался с шумом всасывать в себя спасительную влагу.

В это время мальчик убегал вглубь пещеры и возвращался уже в сопровождении отца. Вдвоём они снимали поклажу с ушастого носильщика и водружали на двухколёсную тележку.

Пока отец, русский эмигрант Александр Зубарев, отвозил в складскую пещеру первый короб, пацан доставал из ниши морковку и скармливал её своему четвероногому другу. Затем он доставал спрятанный тут же в нише мешок с дроблёным ячменём, засыпал хорошую порцию в кормовую сумку и вешал её на нос ослика. Пока тот поглощал питательный корм, паренёк в деревянных яслях готовил для Иа «второе блюдо»: смесь соломы, люцернового сена и отрубей.

Вскоре возвращался отец, и они уже вдвоём отвозили второй короб на склад. Миша никогда не покидал входную пещеру, не погладив по морде своего ушастика и не поцеловав того на прощание в пушистый нос. Иа же провожал друга протяжным криком вслед скрывающейся в проходе фигуре мальчика. От этого вопля закладывало уши в замкнутом пространстве грота.

Русский офицер Александр Васильевич Зубарев, выпускник Медицинского факультета Киевского университета и ветеран Первой мировой войны, вытащил счастливый билет уже на второй месяц пребывания в Испании.

Он, ветеран Русского экспедиционного корпуса, получил ранение в одном из боёв под Реймсом на Западном фронте и проходил лечение в Барселонском госпитале Красного Креста. По выздоровлению ветеран оказался на распутье. Путь домой, в Россию был заказан. Там произошло две революции, к власти пришли большевики, и потомственного дворянина там ничего хорошее не ждало. Он мог вернуться во Францию, где ему было обещано французское подданство, и он даже подал прошение во французское консульство об оказании материальной помощи для переезда туда его и приёмного сыны Михаила (Мишеля).

Паренька, близкого к дистрофии, отыскали солдаты его батальона среди развалин дома в пригороде Реймса и принесли в полевой госпиталь. Этим госпиталем командовал Александр в чине капитана. Общими усилиями медперсонала мальчика поставили на ноги и откормили. Во время острой фазы немецкого наступления на Париж через Реймс в окопах оказался даже персонал госпиталя во главе с его начальником.

В том бою капитан Зубарев получил тяжелое ранение и наверняка попал бы в плен к немцам, которые обошли французский опорный пункт и зашли обороняющимся в тыл. Но Мишель, в то время уже носящий официальное имя Михаил, по глубокому оврагу вытащил на себе раненого капитана из окружения.

Александр официально усыновил мальчика, чтобы тот мог сопровождать его к месту излечения. Таким образом, Александр Васильевич и Михаил Александрович Зубаревы оказались в Барселоне.

Счастливым же билетом для Александра стало предложение работать в компании «Каталонская фармацевтическая лаборатория» Петра Анджана

Познакомились компаньоны Лаборатории и Зубарев на проспекте Рамбла. У одного из гуляк случился приступ эпилепсии. На его счастье, Александр Зубарев прогуливался с сыном недалеко от того места и оказал несчастному первую помощь. Он вложил в рот извивающегося в конвульсиях испанца свою вересковую курительную трубку. При помощи Миши он удерживал припадочного, пока не прекратились конвульсии.

Пётр оказался свидетелем оперативных действий Зубарева. Он познакомился с ветераном, разговорил того и предложил земляку место лаборанта в компании. Александр получил в своё распоряжение всю документацию, касающуюся производства пенициллина, распечатанную ещё Мартой в дореволюционной орфографии.

Профессиональный медик пришёл в восторг от перспектив, открывающихся от применения антибиотика при лечении ран и серьёзных травм.

– Пётр Антонович, – обратился он к Анджану, – как так получилось, что препарат, изобретённый в 1913 году, прошедший все этапы испытаний, так и не был внедрён в производство? Мы же столько жизней спасли бы во время войны!

– Всему виной косность чиновников Департамента здравоохранения, – пришлось солгать Петру. Не мог же он сказать, что пенициллин успешно применяется в других параллельных реальностях. – Они посчитали, что препарат не прошёл достаточной проверки.

– Сволочи! Чинуши беспардонные! – В сердцах воскликнул боевой офицер.

К работе Зубарев приступил буквально на следующий день вместе с сыном, принятым на работу чернорабочим. Бывший военный врач переквалифицировался в микробиолога и фармаколога. Пётр снабжал нового работника научной литературой, которую Зубарев читал запоем. Через два месяца он занял должность начальника цеха по производству пенициллина.

Несмотря на высокую должность, Александр лично посещал плантацию грибка в пещере Сенистре к моменту его созревания и контролировал степень его готовности. Он же лично и при помощи лаборанта производил «сбор урожая», фильтрацию и транспортировку его в цех в Барселону. Все работы производились строго по выработанному графику.

В остальное время в пещере дежурил лаборант, тоже русский иммигрант из Харькова Бабурин Григорий Тимофеевич. Студент второго курса Медицинского факультета Харьковского университета добровольцем-вольноопределяющимся ушёл на фронт и служил санитаром стрелковой роты. В ходе войны он переквалифицировался в стрелки. В 1916 году молодой прапорщик попал в плен и оказался в лагере Констанц на юге Великого Герцогства Баден. Германию и Швейцарию в этом месте разделяло лишь неширокая речка Озёрный Рейн, соединяющая верхнюю и нижнюю часть озера Боден. Через месяц прапорщик бежал из плена. При пересечении речки вплавь Григорий поймал плечом пулю немецкого пограничного патруля, но до швейцарского берега всё же доплыл.

Беглец своими силами добрался до ближайшего швейцарского селения, откуда был переправлен на подводе сердобольным крестьянином в ближайший городок под названием Терервилен. Там местный врач извлёк пулю, обработал и перевязал рану. Доктор оказался порядочным человеком и не сдал беглеца властям.

Через неделю более-менее восстановившийся парень оказался переправленным во Францию, где обратился в Красный Крест. Санитарным поездом Григория, получившего осложнение после трёхдневного путешествия через всю Швейцарию, отправили в Испанию. Ехал он туда в одном вагоне с Александром Зубаревым. Мало того, их кровати оказались рядом.