Странный приятель
Шрифт:
– Да твою же!.. – рявкнул под ухом Готор. – Ты что, совсем!.. Гаарз, хватай этого дятла за шкирку, пока я еще держу этих сволочей. Скидывай его с холма, иначе нам тут всем конец. Все валите назад. Быстро!
Крепкие как сталь руки схватили Ренки и как котенка отшвырнули за спины сражающихся. Готор, отчаянно ругаясь и размахивая прикладом тяжелого мушкета, как дубиной, бросился куда-то чуть в сторону и разогнал опешивших от такой наглости кредонцев. А потом, оторвав от своего мушкета все еще тлеющий фитиль, швырнул его в кучку пороха, рассыпанного рядом с бочонком.
Весело заискрившееся
Самому Готору, кажется, тоже досталось, хотя он и догадался не пытаться убежать от взрыва, а залечь за складкой холма, накрыв голову руками. Однако почему-то и сейчас, даже после взрыва, продолжал лежать не двигаясь.
«Товарищу нужна помощь, а это святое!» – подумал Ренки.
– Гаарз, ко мне! – рявкнул он команду и, подбежав к приятелю, попытался подхватить его на руки. У подоспевшего в следующую секунду Гаарза это вышло не в пример легче и ловчее.
Они отбежали назад, и их никто не преследовал. Из-за взрыва образовался небольшой пожар, грозивший перекинуться и на другие бочонки с порохом. Так что у занявших батарею солдат было куда более важное занятие, чем гоняться за кучкой оборванцев, не пойми как оказавшихся посреди битвы.
– …Великий Верблюд и все демона ада! – проорал Готор, который после контузии слегка оглох и, не слыша сам себя, изъяснялся на несколько повышенных тонах. – Что там на тебя нашло, Ренки?
Они уже успели отбежать от поля боя на достаточное расстояние и, спрятавшись в неприметной лощинке, собирались немного перевести дух и прийти в себя.
Готор к тому времени уже очнулся и потребовал поставить его обратно на ноги, впрочем еще довольно плохо державшие его тело. Так что отдых их компании был явно необходим.
– Ты же сам говорил мне о подвиге! – сохраняя достоинство, спокойно ответил Ренки. – Нам выпал шанс его совершить.
– О боги! – простонал Готор, хватаясь за голову. – Ты это серьезно? Ты решил в одиночку со своим топориком сокрушить вражескую армию, которую не смогли остановить семь регулярных полков при поддержке двух батарей по девять пушек в каждой? Где была твоя голова?
– Ну э-э-э… – несколько смутился Ренки, ибо когда слепая ярость битвы несколько спала, он и сам обратил внимание на некоторую опрометчивость своего поступка. Но и признаваться в ошибке ему не хотелось, а потому, за неимением собственного опыта, он обратился к опыту книжному. – Нордоон Великий как-то писал, что к подвигу должна вести не голова, а сердце. Ибо голова труслива в силу обилия в ней разных мыслей, а сердце горячо и потому не ошибается!
– Ох ты ж… – слегка ошалело посмотрел Готор на своего молодого приятеля. – Нордоон Великий, которому голова мешала свершать подвиги из-за обилия мыслей… Сколько же подобного мусора еще хранится в голове у тебя?!
– Ноордон Великий был известнейшим героем древности, – обиделся Ренки
– Ух ты! – воскликнул Готор и в притворном недоумении огляделся вокруг себя. – А где сидят поэты и барды, которые должны были воспеть твой подвиг? Или же, говоря языком реальной жизни, где то начальство, что могло бы заметить и оценить твои беспримерные мужество и глупость, сняв с нас всех приговор Королевского суда?
– Э-э-э… Но-о-о… – окончательно смутился Ренки, с одной стороны, ощущая всю чудовищную неправильность слов Готора, говорившего про подвиг, словно про какую-то мерзкую услужливую попытку пролезть по карьерной лестнице, а не про искренний порыв благородной души, а с другой – понимая истинность его слов с точки зрения практичности.
– Вот именно, Ренки, – кивнул вожак их банды. – Чем скорее ты поймешь, что полез совершать не подвиг, а глупость, тем больше у тебя будет шансов дожить хотя бы до появления собственных усов. И кстати, если кто и совершил сегодня подвиг, так это Гаарз, Молх, Дроут, Таагай и Киншаа. Если бы они не бросились прикрывать наши задницы, наши ошметки сейчас уже начали бы гнить на той проклятой батарее. Искренне надеюсь, что ты успел поблагодарить их, пока я валялся в отключке. Еще нет?! Так не упусти этой возможности сейчас!
И опять Готор оказался со всех сторон прав. И опять он заставил Ренки залиться краской стыда.
– Спасибо, ребята… – только и смог произнести он, обернувшись к своим товарищам и мысленно отметив, что Готор не включил в число героев себя, хотя, судя по всему, первым бросился ему на выручку. Это явно свидетельствовало о благородном происхождении их вожака, которое он почему-то так старательно скрывал.
– Да чего уж там… – ответил за всех Гаарз. – Нормальное дело… – А потом добавил, словно бы говоря о чем-то совсем ином: – А Молх, кстати, того…
– А еще Виилк и Бариив, – добавил молчавший до сей поры Таагай. – Виилка ядром еще в самом начале… ногу оторвало. А Бариива пулей, когда он раненого сержанта пытался с поля боя вынести. Прям в затылок. Сзади дырочка такая аккуратненькая, а лица почитай что и нету.
Он говорил глухим и каким-то дрожащим голосом. Да и сам выглядел так, будто разом постарел лет на двадцать.
– Угу… А еще того, длинного… – вставил Киншаа. – Ну помните, из первого капральства? Он еще на корабле блевал без остановки. Да и потом, по дороге… Мы думали, сдохнет, и уже из-за его обувки спорить начали. А он все огрызался, что всех нас переживет…
– Ну… – веско прокомментировал Дроут. – Они, тощие, жилистые бывают. Вроде соплей перешибешь, а он в жизнь обеими руками вцепится, да так что не оторвешь!
– Оторвало. Голову. Сам видел.
– Да уж… – невесело подвел итог Гаарз. – Ну да хоть мы пока живы. Чего дальше-то будем делать, Готор?
– Досидим до темноты. А там аккуратненько двинемся назад.
– А чё назад? – осторожно поинтересовался Дроут. – Опять в каторжную команду, нужники копать? Может, нам того… – И он махнул головой куда-то на север, в ту сторону, откуда пришла кредонская армия.