Странствие Сенора
Шрифт:
– Кто устанавливает Порядок Вещей? – ответила ведьма вопросом на вопрос. – Кто сказал тебе, Хозяин Ладони, что я – не часть этого Порядка?
– Дерзкая тварь! Ты вторглась в запретные области, – констатировал Арилак, возвысив голос. – Демоны Тени обучили тебя странным вещам… Признаться, я уже хотел было пытать тебя, но Хозяева Башни дали мне новое знание. Ты не ведаешь, что творишь, в противном случае тебя ожидала бы гораздо более ужасная смерть. Теперь я вижу, что ты – всего лишь жалкая игрушка в руках Хаоса и сама не сделала ничего, чтобы обрести свою силу. Но мы отдадим тебя твоему хозяину, пока ты изнутри
– Это ты игрушка в руках Великих Магов, Хозяин Ладони, – тихо сказала Истар. – И, кроме того, глуп, как большинство слуг.
Взбешенный Арилак вскочил на ноги и направил на ведьму длинный высохший палец:
– Я мог бы показать тебе, ничтожное животное, кто ты есть на самом деле, – прошипел он. – Я показал бы тебе, кем ты была до своего рождения, выкидыш грязи! Я вернул бы тебя в прах, из которого ты вышла. Если бы Хозяева Башни разрешили мне…
Внезапно он осекся, лицо его исказилось, словно от невыносимой головной боли. Спустя несколько мгновений черты Арилака разгладились, и, почти спокойный, он опять опустился в кресло. Но в его спокойствии появилось что-то от невозмутимости идола.
Ведьма, чей силуэт лишь угадывался под многослойным покровом магической сети, не удостоила его ответом – было очевидно, что на приговор уже ничто не могло повлиять.
Вскоре все было кончено. Хозяин Ладони Коэн, Смотритель Тел, долгое время изучавший человеческие внутренности, настаивал на том, чтобы осужденную отдали ему. Он собирался вскрыть ее череп, чтобы узнать, каким образом она перемещает вещи, тела, предметы, зажигает огонь, вызывает болезни, судороги и убивает на расстоянии безо всяких атрибутов боевой магии.
Но этому воспротивился Гугенубер. Ему удалось убедить других Хозяев Ладони в том, что вмешательство в столь странный мозг может пробудить к жизни силы еще более неведомые и гораздо более страшные, – а потому изгнание ведьмы в Зыбкую Тень будет самым лучшим выходом для Кобара.
Тогда Хозяин Башни Зонтаг предложил попросту умертвить чудовище, но Гугенубер напомнил всем об Установлениях и о тайном назначении осужденных. Против нарушения Установлений были и все остальные Хозяева Башни. Взбешенный Зонтаг отказался участвовать в заседании суда и удалился, окружив себя стеной непоколебимого молчания.
Ведьме не позволили даже сделать обычный выбор – быть изгнанной в Тень или сражаться с осужденными в Кратере Самоубийц. Правда, Арилак не сумел отказать себе в мелком удовольствии и предложил ей сражаться закованной в металлическую сеть.
Вместо ответа на лице Истар появилась улыбка необъяснимого превосходства.
Глава восьмая
Трапеза с отравлением
Смертельная скука светской жизни…
Сидя за огромным столом в трапезной дома Массара, Сенор равнодушно рассматривал оказавшуюся напротив баронессу Эльми, относительно которой у него не так давно были вполне определенные намерения, и ожидал момента, когда герцогине Массар взбредет наконец в голову выпить бокал с отравленным вином. Но та оттягивала свой последний выход, ради которого все и собрались – в надежде хоть немного развлечься.
У Сенора сегодня действительно был тяжелый день. Его достаточно утомили вопли толпы в Кратере Самоубийц, где пришлось высидеть целых семь боев, а поздно вечером ему еще предстояло присутствовать при изгнании в Тень.
К тому же, несмотря на обильное возлияние, из головы Сенора не выветрилось воспоминание о преследующем его безголовом Слуге Башни. Здесь он пока был в безопасности, но рано или поздно ему придется остаться одному.
Казалось, только у него были проблемы среди болота пресыщенности и сытости. Блеск драгоценностей ослеплял, кукольные напудренные лица женщин поражали своей безжизненностью, а в глазах баронессы читалось такое откровенное желание, что Сенору даже стало немного не по себе.
Интересная вещь: взгляд Эльми буквально гипнотизировал его, и он с трудом отогнал наваждение. Черты ее лица как-то странно расплывались, но Сенор отнес это на счет выпитого им за сегодняшний день.
Герцог Массар, обладатель носа чудовищной длины и одного из самых больших в Кобаре состояний, внимательно разглядывал женщин, сидящих по обе стороны длинного стола, – он был не на шутку озабочен выбором будущей жены. Со своим оскорбителем он уже разделался, бросив его в террариум к голодным боевым рептилиям, а изменившая ему герцогиня сразу стала перевернутой страницей в его жизни.
Как раз в тот момент, когда Сенор принялся рассматривать его нос, спасаясь от слишком откровенных взглядов Эльми, раздался легкий хрустальный звон. Герцогиня Массар выронила бокал из ослабевших пальцев и с хрипом откинулась назад в своем Кресле Прелюбодеяния, сделанном из костей рептилий и обтянутом кусками кожи, которую сняли с гиен. Смерть ее была быстрой, но ужасной: глаза вылезали из орбит, ногти раздирали шею, тело содрогалось в жестоких конвульсиях…
Через минуту все было кончено.
Самоубийство герцогини, увидеть которое давно жаждали изрядно заскучавшие Придворные, вызвало среди присутствующих настоящее некротическое возбуждение. Облегченно рассмеявшись, когда слуги извлекли из кресла тело бывшей супруги, Массар дал знак музыкантам – и музыка, услаждавшая звук трапезничающих, стихла. Наступило время Движений.
Сенор смертельно ненавидел этот ритуал, но ему пришлось принять участие в нем, чтобы не выглядеть белой вороной среди собравшейся знати.
Придворные парами двинулись по огромному залу, вычерчивая на выложенном мозаикой каменном полу сложные геометрические фигуры. Сенору казались абсурдными и какими-то сомнамбулическими эти Движения, совершавшиеся в почти полной тишине, которая нарушалась лишь шорохом платьев, скрипом кожи и натужным сопением какого-нибудь старика. Словно рои гигантских насекомых двигались, подчиненные высшей воле, воплощая собой немыслимую геометрию…
На придворных Движения и мельтешение собственных теней в гулкой тишине зала оказывали почти гипнотическое воздействие. Кроме того, над всем этим действом витал слишком хорошо ощутимый, до отвращения приторный запах пудры, и Сенору приходилось прикладывать героические усилия, чтобы сдержать тошноту.
Сделав несколько кругов по залу, почти запутавшись в поворотах и переходах, сменив несколько партнерш, Сенор вдруг оказался лицом к лицу с баронессой. На ее губах дежурила улыбка более чем благосклонная, и он, не чуждый человеческим слабостям, нежно заключил ее руку в свою.