Странствия хирурга: Миссия пилигрима
Шрифт:
Елизавета, которая терпеть не могла паразитов, кивнула.
— Чистота нужна не только внутри жилищ, но и снаружи, — горячо продолжал развивать свои идеи Витус. — На всех улицах и площадях. Ну и, разумеется, в порту. Необходимо обеспечить тщательный контроль грузов, осмотр членов экипажей, чтобы на кораблях к нам больше не завозили чумных блох. Чистоте способствовало бы и соблюдение жителями гигиены. Они должны чаще мыться, лучше всего ежедневно. То же самое относится к их одежде: одно и то же белье можно носить не дольше нескольких дней, а затем отправлять в стирку, а не ходить в одном и том же исподнем неделями.
Витус
— Вы в самом деле считаете, что все эти расходы и мероприятия жизненно необходимы?
— Боюсь, да, ваше величество. Но они непременно окупятся. Однако наряду с упомянутыми мною трудностями и требованиями есть еще одна проблема: снабжение достаточным количеством воды. Ибо без воды не может быть чистоты. По всей стране необходимо рыть новые колодцы. Сотни, если не тысячи.
Елизавета ничего не ответила. Про себя она подумала: «Ты замечательно все это придумал, молодой Коллинкорт, и я поддерживаю тебя двумя руками. Но, вероятно, ты не знаешь главной закавыки: мои подданные скорее откажутся на неделю от джина и эля, чем лишний раз помоются. И даже английская королева не заставит их мыться чаще. Власть — это всегда вопрос контроля за выполнением того или иного закона либо приказа, а как я смогу проверить, моются ли два миллиона моих подданных ежедневно или нет… Но я не буду ему рассказывать, что даже моя власть небезгранична, а лучше заведу разговор о другом».
— Прежде чем прийти ко мне, вы побывали у министра Уолсингема, кирургик?
— Да, ваше величество.
— Предположу, что он говорил с вами о применении Pulex pestisв военных целях?
— Говорил.
— И какие же детали вы обсуждали?
Интонация Елизаветы заставила Витуса насторожиться. А не было ли разногласий в этом вопросе между ею и главой тайной службы? Не приведи Господь попасть меж двух людей, наделенных такой властью, как меж двух жерновов! Что же ответить? Разумеется, ничего, кроме правды. Это самое лучшее…
— Я сказал господину Уолсингему, что применение Pulex pestisвполне могло бы оказаться смертоносным для врагов Англии, но предостерег его от последствий. По моему мнению, опасность самоуничтожения при этом ничуть не меньше. Я считаю, ваше величество, что тот, кто играет с огнем, сам в нем и погибнет.
— Я рада, что вы так думаете. Мне омерзительна одна мысль о том, что мои солдаты будут вскоре сражаться с блохами в ранцах. Если господин министр снова обратится к вам за советом, я запрещаю вам консультировать его.
— Как прикажете, ваше величество. — Витус изящно поклонился.
Елизавета с удовлетворением наблюдала за ним. «Все-таки благородство не спрячешь, — подумала она. — Молодой Коллинкорт оказался достоин своих предков. Если поразмыслить, мы, Тюдоры, находимся в дальнем родстве с Коллинкортами, как, собственно, почти со всеми домами высшей аристократии. Кажется, какой-то давно умерший кузен графа Уилтшира, моего деда по материнской линии, был женат на герцогине Коллинкорт».
Намереваясь закончить беседу, Елизавета раздумывала, требует ли вежливость пригласить визитера на обед, следующий за аудиенцией. Трапеза проходила ежедневно именно в этом зале, и ей предшествовали бесчисленные пышные приготовления. Королева их терпеть не могла, но они были необходимы, хотя бы для того, чтобы произвести впечатление
Однако прежде чем можно было приступать к трапезе, еду проверяли на удобоваримость. Для этого появлялась одна из придворных дам; проделав множество реверансов, она вынимала специальную ложку и пробовала каждое кушанье. Потом наступала очередь королевы выбрать блюда, которые должны быть сервированы… До невозможности унылый ритуал! Елизавета не помнила, когда она в последний раз ела что-то горячее.
Решение не приглашать молодого Коллинкорта пришло спонтанно. Он был слишком хорош, чтобы сидеть вместе со всеми за обеденным столом. От нее не укрылось, что придворные дамы уже сейчас шушукаются о нем и фрейлины что-то живо обсуждают. Разумеется, все воображают, будто она ничего не замечает. Елизавета решила серьезно поговорить с девицами: такая необходимость опять назрела. Время от времени ее величество имела обыкновение раздавать оплеухи или поступала еще более жестоко — отсылала провинившуюся обратно в отцовское имение. Бывали даже случаи, когда она запрещала браки, особенно если амурные отношения возникали за ее спиной.
Нет, молодой Коллинкорт не будет участвовать в обеденной трапезе и не будет жить при дворе. Она давно приняла такое решение. Хотя он и был, как поговаривали, искусным врачом, но как королеве ей были нужны компаньоны, способные развлечь ее и поболтать на любую тему — будь то музыка, искусство или литература, а этими качествами кирургик вряд ли обладал. Тем более что в Уайтхолле уже набралось достаточно льстецов, подхалимов и подпевал, которые стоили уйму денег, столь необходимых, если верить лорду-казначею сэру Уильяму Сесилу, на тысячу других, куда более важных нужд.
— Я беседовала с министром Уолсингемом о тайне вашего происхождения, — произнесла она вслух. — По его мнению, не остается никаких сомнений в том, что в ваших жилах течет кровь Коллинкортов.
Неожиданная смена темы застала Витуса врасплох, однако он быстро взял себя в руки.
— Это чрезвычайно радует меня, ваше величество! Как вы, может быть, слышали, адвокатус Хорнстейпл в прошлом не упускал случая оспорить мое происхождение. Чаще всего в ход шел так называемый аргумент, что мною якобы заменили ребенка, которого леди Джейн подкинула к воротам монастыря Камподиос.
Елизавета начала теребить пальцы своих белых перчаток — верный признак того, что ее интерес к аудиенции ослабевал.
— Уолсингем выдвинул убедительный контраргумент: он сказал, что ни одна мать не заменит своего ребенка на чужого — такой поступок был бы лишен всякой логики.
— Я абсолютно согласен с ним, ваше величество. Но вторым голословным утверждением Хорнстейпла было то, что подкинуть своего ребенка могла любая другая женщина. Теперь я наконец могу бесспорно доказать, что этого не было. Я привез протокол показаний одной крестьянки, дом которой находится неподалеку от Камподиоса. В нем старая женщина клянется перед Господом, что смерть настигла леди Джейн в ее доме после того, как та подкинула меня.