Странствия Властимира

Романова Галина Львовна

— Пленницы, — испуганно ответил раб. — Отряд наш самых красивых Кощею доставал. Из разных земель привезены… И желтокожие, и черные есть, и красные, с волосами как смоль… И с севера тож — я теперь вспоминаю…

— С севера? — взвыл рыцарь, —А скажи-ка, среди них не было леди Джиневры, из Англии? Волосы у нее как пена морская, кожа нежна, как шелк, а глаза…

— Мы-то имен у них не спрашивали, — сознался раб, — а что есть среди них светловолосые, так то точно.

— Ее в Дамаске продавали, да только кто-то в черном на черных конях ее увез, — сказал Буян. — Это все,

что мы знаем о ней.

— Бывали мы и в Дамаске, знаю такой город. Летали туда за девицами… несколько раз, — припомнил раб.

Рыцарь от облегчения чуть не бросился к нему в объятия, но, вспомнив, кто перед ним, отстранился.

— Мог и соврать, — молвил он недоверчиво. — Сам же сказал, что Кощей вам все забыть велел!

Сквозь загар на щеках раба проступил румянец.

— Такое не забывается, — молвил он еле слышно. — Кощей тех, кто ему надоедал или же строптивой оказывался без меры, нам, солдатам, отдавал.

— Врешь, собака! — Гаральд вскочил, сжимая кулаки. — Мою Джиневру — солдатам на потеху! Да я его…

Он уже ринулся к двери, но на него набросились все разом и вынудили вернуться.

— Такой пока не было, — торопливо успокаивал взбешенного рыцаря раб.-Да мог он ее и не отдать, а для чего иного приберечь. У него все девушки в саду, за забором каменным — ни к ним не пробраться, ни им не выбраться…

Гаральд, услышав про сад, успокоился.

— Как отыскать сад тот?

— Там он, на другой стороне башни. Коль ее обойти, видна ограда белая. Кощей цвет белый не очень-то жалует, но для них расстарался. Только охраны там видимо-невидимо…

Гаральд, словно неживого, отодвинул раба от себя.

— За добрую весть спасибо тебе, — задумчиво молвил он. — А дальше уж я сам как-нибудь…

Он отвел руку потянувшегося к нему Мечислава и, понурясь, ушел.

Раб с тревогой смотрел ему вслед.

— Вы не должны отпускать его, —убежденно молвил он. — Охрана-то вся зачарована, хоть и состоит из таких же, как я, рабов Кощеевых. Убьют они его и вас заодно, потому как хозяин смерти вашей желает.

— Это не твоя забота, — остановил его Буян, — ты лучше-ка иди своей дорогой, а Кощею скажи, что ничего не слышал от нас. Мы своего друга сами остережем от беды.

Было еще темно, когда Гаральд вылезал из окна своей комнаты. Весь день рыцарю не елось, не пилось и ночью не спалось — перед глазами стояла Джиневра. Полтора года пробыла его невеста в плену у колдуна. Всю ночь рыцарь обдумывал план и под утро решился.

Из его окна и в самом деле можно было разглядеть в глубине сада белую стену — единственное белое пятно, что заметили гости во всей долине. Даже сейчас, когда ночь еще не наступила, она ясно различалась вдали. Напрямик от башни до нее было всего около мили.

За ночь из полога кровати и простынь рыцарь сплел веревку. Она доставала до земли. Перепоясавшись мечом, Гаральд спустился почти наполовину, когда наверху послышался шорох и знакомый голос молвил:

— Так я и думал!

Рыцарь вскинул голову — в окне виднелось загорелое лицо Синдбада. Мореход радостно скалился, сидя верхом на подоконнике.

— Я

так и думал, что ты решишься туда бежать! — улыбнулся он. — Но я не подозревал, что ты станешь ждать почти до утра — на такое дело следует идти полночью!

Увидев, что, он взялся за веревку, Гаральд яростно прошептал:

— Только попробуй остановить меня — мигом с жизнью простишься!

— А я не хочу тебя задерживать, — весело шепнул мореход. — Я и сам туда направляюсь. Вместе как-то веселее, ты не находишь?

Гаральд был не столь в этом уверен, но обрадовался, что мореход не пытается его остановить.

— Что ж, идем вместе, — обреченно согласился он. Заговорщики спустились на землю, никем не замеченные.

Со всех сторон на них надвигались заросли — высокие пыш-нокронные деревья, овитые лианами, колючие кусты, покрытые росой, и густая трава. Позади возносилась вверх стена башни. Свет луны и редких предрассветных звезд почти не проникал к земле. Прохладный влажный воздух кружил голову, тянул на подвиги и приключения. Гаральд вдохнул полной грудью и подумал, что именно в такие ночи хорошо совершать побег — словно сама природа помогает тебе.

— Стена в той стороне, — шепнул он Синдбаду и первым углубился в заросли.

Колючие кусты вставали живой стеной. Затянутый в доспех, рыцарь не чувствовал уколов колючек. Он раздвигал кусты руками, лишь изредка помогая себе мечом. Синдбад шел за ним, как по просеке. Кусты шелестели листвой, звонко ломались ветки, казалось, что производимый ими шум может разбудить всех, но перед рассветом люди спят крепко, и милю похитители одолели быстро и без приключений.

Примерно на середине пути заросли вдруг поредели. Приятели вступили в ухоженный парк, где не росло ни одной лишней травинки. Здесь было видно все издалека — подстриженные деревья и кусты, ровные тропинки, купы цветов, статуи, беседки. Они сразу же прибавили шагу. Синдбад догнал Гаральда и пошел с ним рядом.

— А здорово ты придумал, — сказал он, — задрать подол одной из Кощеевых подружек! Я сам того же хотел, да только другие дела мешали. А с тобой мы таких делов там натворим!

Он с удовольствием потирал руки.

— Слушай, ты, — огрызнулся Гаральд. — Я иду туда за своей невестой. Я найду ее и скажу Кощею, что он должен ее отпустить. На другие дела у меня нет времени.

— А кто тебе мешает? Пока ищешь одну, можно познакомиться и с другими!

— Я христианин! — резко отмолвил рыцарь. — И рыцарь к тому же. А христиане не бегают по девкам — они хранят верность одной женщине, которую любят.

Впереди посветлело. Спорщики замолкли и прибавили шагу. Гаральд почти бежал — так велико было его нетерпение увидеть Джиневру.

Белая стена была столь гладкой, что в нее можно было смотреться, как в зеркало. Но неунывающий Синдбад в мгновение окд нашел выход.

— Дерево, друг! — Он бросился к стволу, росшему чересчур близко от стены. — Не знаю, как тебе, а мне пробежать по суку легче, чем по вантам на корабле.

Он проворно стал карабкаться по корявому стволу, но Гаральд из-за тяжести доспехов не мог последовать за ним. Он огляделся.