Странствия
Шрифт:
В этих главах повествуется о пире, который был задан в этот день Антонио де Фарии и его товарищам, как было украшено место пира, кто подавал к столу, какие по окончании пира были устроены Антонио де Фарии и его товарищам развлечения. Как отправляясь после смерти Киая Панжана на копи в Куангепару, Фария берет в провожатые корсара Симилау. Последний рассказывает ему о сокровищах святилища Калемплуй {187}. Фариа решает завладеть ими и отбывает из Лиампо в поисках острова Калемплуя.
Здесь описываются суда и экипаж, с каким отправился в поход Антонио де Фариа, что встретилось им по пути, опасения Фарии и то, как он вместе с Симилау решает идти более долгим, но более безопасным путем.
Глава LXXII
Обо всем, что приключилось с Антонио де Фарией, прежде чем он дошел до реки Патебенан, и о решении, которое он там принял относительно своего путешествия
Покинув бухту, мы продолжали наш путь {188}вдоль берега еще тринадцать дней, все время не теряя его из виду, и прибыли наконец в залив под названном Бушипален {189}, расположенный на широте сорока девяти градусов, климат которого мы нашли уже несколько более холодным. В бухте этой было такое разнообразие рыб и гадов самых различных видов, что, право, я очень боюсь говорить о них, равно как и о тех совершенно невероятных вещах, которые корсар Симилау рассказывал Антонио де Фарии про то, что нам приходилось видеть и слышать по ночам, особенно же ноябрьскими, декабрьскими и январскими новолуньями, когда погода была ненастная и шли проливные дожди. Кое в чем он дал ему убедиться тут же воочию, откуда можно было заключить, что и остальное, рассказанное им, соответствует действительности.
Мы здесь увидели рыб наподобие скатов, которых наши называли «рыбами-одеялами», более четырех морских сажен в окружности и с мордой тупой, как у быка. Видели и других, напоминавших больших ящериц, раскрашенных в зеленый и черный цвет, с тремя рядами игл на спине, иглы эти были толщиной со стрелу, а длиной в три пяди, причем очень острые; усеяно ими было и все остальное туловище, но только там они были не такие толстые и длинные. Рыбы эти время от времени поднимают свои колючки, как дикобраз, что придает им весьма грозный вид, рыло у них очень тонкое и черное, а зубы, которые выступают у них из нижних челюстей, как у кабанов, имеют две пяди длины. Этих рыб, по словам Симилау, китайцы называют пушиссуконами. Нам пришлось видеть и других очень черных рыб, напоминавших бычков, но столь чудовищной величины, что только одна голова имела более шести пядей в длину, а когда они плавали и расправляли плавники, они оказывались больше сажени в окружности, так, по крайней мере, утверждали те, кто их видел.
Я уж ничего не говорю о прочих разновидностях рыб, которые нам попадались, ибо мне кажется излишним особенно задерживаться на том, что не является предметом моего повествования. Скажу только, что за две ночи, что мы стояли там на якоре, мы ни на миг не чувствовали себя в безопасности от ящериц, китов, рыб и гадов, которых мы видели днем, потому что отовсюду раздавалось завывание, храп, сопение, а на берегу еще и ржание моржей, и я не нахожу слов, чтобы описать это как следует.
После того как мы вышли из этого залива Бушипалена, который наши назвали рекой змей, Симилау продолжал идти под парусами еще пятнадцать легуа и стал на якорь в бухте гораздо более красивой и глубокой, называвшейся Калиндан, по длине береговой черты равной более шести легуа. Бухта рта окружена со всех сторон очень высокими горами, покрытыми густым лесом, с вершин которых стекают многочисленные реки. В эту бухту впадало четыре весьма больших реки, прорывавшиеся к морю через расселины между горами. Симилау объяснил нам, что реки эти при разливе несут множество трупов животных, и этим и объясняется количество тварей, которых мы видели в этом и соседнем заливе, ибо все они питаются падалью, чего мы ни в одном другом заливе посещенного нами побережья не наблюдали.
Когда Антонио де Фариа задал Симилау вопрос, откуда текут эти реки, тот ответил ему, что не знает, но по описаниям две из них текут из большого озера, называемого Москумбрия {190}, а остальные две — из горной местности, круглый год покрытой снегами, под названием Алимания. А поскольку потом часть снега тает, реки эти сильно разбухают и напор воды в них становится большим, чем в остальное время года, и, как мы имели возможность в этом убедиться, весьма значительным. И по одной из этих рек, называвшейся Патебенан, в устье которой мы стояли на якоре, и предстояло нам с именем господним на устах идти курсом на ост и на ост-зюйд-ост, чтобы добраться до Нанкинского залива, от которого мы ушли на двести шестьдесят легуа, ибо путь наш мы сильно умножили, поднявшись севернее того места, где находился остров, к которому мы направлялись. И хотя этот путь и потребует от нас много сил, Симилау говорил, что он просит Антонио де Фарию считать их не зря потраченными, поскольку этим достигалась безопасность наших людей. На вопрос Антонио де Фарии, сколько дней потребуется, чтобы пройти реку, к которой он нас подвел, Симилау ответил, что всего четырнадцать или пятнадцать и что через пять дней после того, как они выйдут из этой реки, он обещает высадить его с его солдатами на остров Калемплуй, где они смогут щедро вознаградить себя и убедятся, что усилия, которые вызывают теперь ропот, не потрачены были напрасно.
Антонио де Фариа обнял его, обещал не забыть его своею дружбой и примирил его с солдатами, на которых он жаловался, и все остались совершенно удовлетворенными.
Получив эти приятные сведения от Симилау и увидев, какой новой дорогой ему придется идти по этой огромной и могущественной стране, Антонио де Фариа подбодрил своих и принялся за подготовку своего предприятия как в отношении пушек, которые до поры до времени были припрятаны, так и в отношении ручного оружия, приводя его в готовность. Были также назначены начальники вахт и приняты все меры предосторожности на всякий непредвиденный случай. После чего падре Диого Лобато, который, как я раньше уже сказал, отправился вместе с нами и был нашим духовником и помощником капитана, произнес небольшую проповедь экипажу, чтобы вселить в него мужество и силы на то, что нас ожидало впереди. В ней он коснулся некоторых предметов, весьма важных для успеха нашего дела, причем так ласково, разумно и уместно, что все те, кто упал духом и был полон опасений, вновь преисполнились мужества и отваги и уже больше не сомневались, что все с успехом выполнят то, что решили совершить.
И с новым пылом они благоговейно дали обет перед статуей пресвятой девы и поклялись, что бесстрашно доведут до конца затеянное предприятие. При всеобщем воодушевлении были поставлены паруса, и мы вошли в реку, куда нас направил Симилау, держа направление на восток. От всего сердца и заливаясь слезами мы призывали покровительство и помощь того, кто сидит одесную предвечного отца, чтобы он охранил нас могучею своею рукою.
Глава LXXIII
О том, что произошло с Антонио де Фарией до того, как мы подошли к хребту Ганжитаноу, и о крайне высоких людях, с которыми он там вступил в общение
Продолжая наш путь то на веслах, то под парусами и держась то одного, то другого румба в зависимости от извилин реки, мы на следующий день подошли к очень высоким горам, называвшимся Ботинафау, с которых устремлялось множество рек. Здесь изобиловали тигры, носороги, львы, рыси, ягуары, зебры и прочие разные звери, которые, движимые своей могучей и свирепой природой, набрасываются на других, более слабых животных — оленей, кабанов, обезьян, шакалов, мартышек, лисиц и волков — и ведут с ними жестокую войну. Все это мы с большим удовольствием наблюдали в течение долгого времени, причем как бы громко мы ни свистели и ни кричали на них, они нас особенно не пугались, потому что на них никогда не охотились.
На путешествие по этим землям, простирающимся на сорок пять или пятьдесят легуа вдоль реки, мы потратили шесть дней, после чего вошли в горную местность, не менее дикую, чем пройденная нами, и называвшуюся Ганжитаноу. Отсюда и далее вся страна покрыта горами, сурова и почти недоступна для человека, так как леса в ней столь густы, что даже лучи солнца не способны проникнуть до почвы и сообщить ей свое тепло. Про эту землю Симилау говорил, что на девяносто легуа в окружности она не заселена из-за отсутствия почв, пригодных для земледелия, и что лишь у подножия гор здесь обитают очень высокие люди, называемые жигаухо; живут они как дикари и питаются плодами охоты в лесу и небольшим количеством риса, который им доставляют из различных частей Китая купцы, меняющие его на меха. Причем на основании пошлин, выплаченных на таможнях Покасера и Лантау, утверждали, что количество шкур составляло ежегодно двадцать тысяч кате, а в каждом кате, или тюке, заключено было шестьдесят штук. Отсюда следует, если только Симилау говорил правду, что этих шкур поступало ежегодно миллион двести тысяч штук. В зимнее время местное население этими шкурами подбивало одежду, покрывало стены домов и делало из них одеяла. Из-за больших морозов пользовались ими все.
Антонио де Фариа, пораженный этим и многими другими рассказами Симилау, особенно же сведениями о жигаухо и их необычном росте, стал умолять корсара, чтобы он приложил все возможные старания и показал бы ему хоть одного из них, ибо, как утверждал Фариа, это доставит ему больше удовольствия, чем все сокровища Китая. На что Симилау ответил:
— Я прекрасно понимаю, сеньор, насколько важно для меня, чтобы ты верил моим словам, и как хорошо было бы заткнуть глотки всем маловерам, которые подталкивают друг друга локтями, едва я раскрываю рот. Но для того, чтобы, удостоверившись в правильности одного, они прониклись ко мне доверием, необходимо, чтобы ты, когда будешь говорить с жигаухо (а это произойдет еще до захода солнца), не сходил на берег, как ты прежде делал, иначе с тобою может приключиться несчастье, какие бывали со многими купцами, сошедшими в заросли пострелять птиц. Говорю тебе, что добра ждать от этих жигаухо не приходится, ибо не впитали они его с молоком матери и по своей силе и зверской природе привыкли питаться кровью и мясом, как лесные звери.