Странствия
Шрифт:
Глава CLVIII
О нашем путешествии до прибытия в пагоду Тинагого
А теперь мне кажется разумным и сообразным с тем, что я излагаю, отвлечься немного от бирманского тирана, к рассказу о котором я вернусь в свое время, и сообщить о пути, который мы совершили от Авы до города Тимплана, столицы империи Каламиньян, название которого в переводе означает «Государь всего мира», потому что на местном языке «кала» значит «государь», а «миньян» — «мир». Другим названием здешнего императора является Неограниченный Властелин Грубой Силы Слонов Земли, ибо и на самом деле он является таковым в гораздо большей мере, чем кто-либо другой во всей вселенной, но об этом речь будет дальше.
Итак, посольство отбыло из Авы в октябре 1545 года и стало подниматься вверх по течению Кейтора, следуя курсом то вест-зюйд-вест, то ост из-за излучин реки. Меняя таким образом румбы, мы шли семь дней и дошли наконец до рукава под названием Гуампано, по которому Робан, наш лоцман, провел нас, оставляя в стороне государство Сиаммона, как ему и было велено королем, пока мы не прибыли в большое селение, называвшееся Гуателда, где посол задержался на три дня, пополняя свои запасы всем необходимым для путешествия. Отбыв оттуда, мы подымались по этому рукаву еще одиннадцать дней, за все это время мы не встретили ни одного примечательного поселения — лишь маленькие деревушки с соломенными хижинами, населенными весьма бедным людом. На лугах пасся крупный рогатый скот, не имевший, по-видимому, хозяев, ибо в присутствии туземцев мы убивали его по двадцать и по тридцать голов зараз и никто нам не препятствовал, даже в иных местах его к нам нарочно приводили, как будто местным жителям доставляло удовольствие то, что мы его убиваем. Выбравшись из рукава Гуампано, мы вошли в очень большую реку под названием Анжегума, имевшую более трех легуа в ширину и местами двадцать шесть брас в глубину, со столь бурным течением, что оно порой уносило нас довольно далеко в обратном направлении. Пройдя вдоль берега этой реки вверх по течению еще семь дней, мы достигли королевства Жангома и прибыли в небольшой, но хорошо укрепленный городок под названием Гумбин. Со всех сторон, кроме берега реки, он был на расстоянии пяти или шести легуа обсажен стираксом и растениями, с которых снимают гуммилак, отправляемый отсюда в Мартаван, где этим товаром грузятся многие суда, следующие в различные порты Индии, в Меккский пролив, Алкосер и Жуду. В этом городе продают еще много мускуса, значительно превосходящего китайский, и также вывозят его в Мартаван и в Пегу, где его покупают наши, чтобы перепродать в Нарсинге, Орише и Масилинатане. Женщины в этих местах, как правило, отличаются светлой кожей и красивы; одеваются в шелка и хлопчатые ткани; носят серебряные и золотые кольца на ногах и ожерелья из крупных звеньев на шее. Земля здесь производит в изобилии пшеницу и рис, скота здесь много, но особенно много здесь меда, сахара и воска. Королю Жангомы этот город со своими окрестностями, имеющими десять легуа в окружности, приносит шестьдесят тысяч золотых алка, что на наши деньги составляет семьсот двадцать тысяч крузадо. Отсюда мы шли вдоль берега реки на юг еще семь дней, пока не прибыли в большой город под названием Катамас, что на нашем языке означает «Золотой рак». Город этот принадлежит каламиньянскому сеньору, который был бы во Франции чем-то вроде герцога Орлеанского. Наугатор этого города хорошо принял бирманского посла, послал много провизии его свите и сообщил, что сам государь находится сейчас в городе Тимплане. Из Катамаса мы отбыли в воскресенье утром и на следующий день под вечер остановились у крепости под названием Кампалатор, расположенной на скалистом острове посредине реки. Окружена она хорошими каменными стенами, имеет три бастиона и две высокие башни в семь этажей, в которых, как сообщил нам посол, государь хранит одно из двадцати четырех больших сокровищ, которые распределены по всему королевству. Сокровище это состоит главным образом из серебра, и весу в нем шесть тысяч кандинов, что на наши меры составит двадцать четыре тысячи кинталов. Все оно спрятано в колодцах под землей. После этого мы плыли еще тринадцать дней, причем по обе стороны реки нам попадались населенные места, которые, судя по внешнему виду, должны были быть богатыми городами; их окружали рощи, огороды, декоративные и фруктовые сады, обширные поля пшеницы, где под присмотром всадников паслось множество коров; попадались там стада оленей, тапиры и носороги. На реке было бесчисленное количество гребных судов, которые торговали тем, что в великом изобилии родит эта земля и чем господу нашему было угодно наделить жителей этих краев значительно щедрее, чем прочих, а почему — ему одному ведомо.
Как раз в это время у посла на груди появился нарыв, и ему посоветовали не ехать дальше, пока он не вылечится, почему он согласился вместе с несколькими людьми из своей свиты отправиться в знаменитую больницу, расположенную на двенадцать легуа выше по течению в пагоде под названием Тинагого, что означает «Бог тысячи богов», куда он прибыл в субботу поздно вечером.
Главы CLIX–CLXIV
В этих главах повествуется о расположении и строении пагоды Тинагого и великом множестве народа, который туда стекается. Как паломники отгоняют Прожорливую Змею из Обители Дыма, якобы пытающуюся похитить прах тех, кто принес себя в жертву. Праздник по случаю мнимого умерщвления змеи. Посещение храма Тинагого. Весы для кающихся грешников, на другую чашу которых они кладут те или иные предметы в зависимости от характера их греха. Жертва волос, приносимая бедняками. Как торгуют изделиями из этих волос жрецы.
Каким образом посол бирманского короля был принят в день своего въезда в столицу и о великой пышности и величии Каламиньянского дворца. Каким образом посол разговаривал с королем, об ответе, который он получил, и о том, как в этом городе исповедовалось раньше христианство.
Глава CLXV
В которой сообщается много сведений о Каламиньянской империи, а также говорится кое-что о королевствах Пегу и Бирма
Когда истек месяц нашего пребывания в Тимплане, где находился тогда двор, посол выразил желание получить ответ на просьбу своего короля, и ему было разрешено посетить государя. Король принял его любезно и милостиво и, кратко переговорив с ним о целях посольства, направил его к Монвагару, который является главным военачальником государства. Последний вручил ему послание государя вместе с большим и драгоценным подарком, в ответ на тот, который ему прислал бирманский король. Вот что писал король Каламиньяна:
«О только что приобщенная господом к телу моему десница из ясного рубина, плоть которой воссоединилась с моей и стала для меня, благодаря недавним дружбе и союзу, который я соглашаюсь заключить с тобой, плотью родного брата, я, Прешау Гимиан {294}, повелитель двадцати семи корон гор земных, законно унаследованных мною от того, кто вот уже двадцать два месяца не возлагает стоны свои на голову мою, ибо столько времени прошло с тех пор, как он удалился от меня, чтобы больше меня не видеть, поелику душа его стала святой и вкушает сладостное тепло солнечных лучей, прочел твое письмо от пятой шавеки восьмой луны сего года, на которое отвечаю как твой истинный брат, и как брат принимаю соглашение, которое ты мне предлагаешь, а посему обязуюсь очистить тебе оба подступа к Савади, чтобы без малейшего опасения людей Сиаммона ты смог стать королем Авы, как ты просишь у меня в своем письме. Что же касается других условий, которые передал мне твой посол устно, то я отвечу на них через своего посла, каковой немедленно отправится к тебе, чтобы от имени моего завершить переговоры в смысле, ласкающем твое пристрастие сражаться с недругами своими».
Получив это письмо, посол короля Бирмы немедленно покинул Тимплан и 3 ноября 1546 года тронулся в путь, сопровождаемый по приказу короля несколькими вельможами до места Бидор, где ему на прощание был дан великолепный пир и были преподнесены подарки.
Однако прежде чем рассказывать о том, что произошло с нами на пути следования в Пегу, где продолжал прибывать бирманский король, мне кажется уместным и необходимым сообщить некоторые сведения о стране, которую мы видели. Сделаю я это со всей возможной краткостью, как я уже делал, рассказывая о других странах, ибо, если бы я стал излагать все подробности, а именно: что я видел и испытал как в этой империи, так и в других королевствах, в которых я побывал за время моих горестных и тяжких странствий, мне понадобился бы второй том, значительно большего размера, а главное, другие знания, другие способности и ум, намного превосходящий мой, который, как я знаю, груб и низок, как я уже неоднократно говорил и признавал. Но для того, чтобы высокопримечательные явления не остались неизвестными, я расскажу о них так, как позволит мне грубое мое искусство. Королевство Пегу с юга на шестнадцатом градусе омывается морем и имеет сто сорок легуа береговой линии. Восточная его граница проходит по материку и имеет сто тридцать легуа протяженности. На севере оно соприкасается с большой полосой земли и восемьдесят легуа ширины и двести легуа длины, носящей название Пангисирау, населенной бирманцами. Ранее это было единое королевство, но теперь оно разбито на тридцать провинций, каждая из которых имеет своего правителя. Произошло это после того, как сюзерены провинций, поднявшись против власти короля, отравили последнего во время пира, который они ему задали в городе Шалеу {295}, как об этом сообщается в их летописи. Из этих тридцати провинций одиннадцать уже захвачены другими народами, обитающими земли к северу от Пангисирау, за горной цепью. На этой обширной территории властвуют два императора: Сиаммон и Каламиньян. Сейчас я хочу говорить только о последнем.
Как утверждают, империя, или государство {296}этого монарха имеет триста легуа как в длину, так и в ширину. На этой земле было некогда двадцать семь королевств, но язык повсюду был один и тот же, как и теперь. В этой империи мы видели много городов с большим населением и очень богатых мясом, речной рыбой, пшеницей, овощами, рисом, зеленью, винами и плодами, притом в таких количествах, что слов не хватает выразить их изобилие. Главным среди этих городов является город Тимплан, в котором большую часть времени и пребывает король Каламиньяна со своим двором. Столица расположена на большой реке под названием Питуй, по которой снует бесчисленное множество гребных судов. Со всех сторон Тимплан окружен двумя одетыми камнем насыпями, снаружи которых вырыты широкие рвы. Все городские ворота проходят через крепости с очень высокими башнями. В городе, по словам купцов, которых мы об этом спрашивали, имеется четыреста тысяч домов; большая часть их в два и три этажа, кое-какие из них весьма богаты и стоили больших денег, особенно принадлежащие купцам и дворянам. Я не говорю уже о домах феодалов, которые выделяются своими высокими оградами и воротами в китайском вкусе, которые окружают цветниками, плодовыми садами и прудами с прекрасной водой, созданными для того, чтобы услаждать жизнь, ибо к подобному роду удовольствий народ этот питает большую склонность. Нас уверяли, что в черте города и за его пределами имеется две тысячи шестьсот пагод; кое-какие из них мы посетили. Они представляют собой весьма роскошные храмы с очень изящной и богатой отделкой, но большая часть их не что иное, как небольшие храмы. Народ этот исповедует двадцать четыре религии, очень отличающиеся одна от другой. У них такая сумятица ложных представлений и дьявольских предписаний, в особенности что касается кровавых жертв и приношений, которые у них приняты, что в ужас приходишь, когда слышишь о них, а тем паче когда являешься их свидетелем, как это не раз случалось с нами во время торжественных празднеств. Самая многочисленная из этих сект, храмы которой больше всего посещаются, — уже упоминавшаяся мною секта, поклоняющаяся идолу по имени Киай Фригау, богу солнечных пылинок, ибо в него верит и ему поклоняется король и главные сановники империи. Грепо, менигрепо и талагрепо, являющиеся ее жрецами, пользуются гораздо большим уважением, чем прочие, и в народе считаются святыми. Жрецы высшего сана носят у них название кабизондо, предполагается, что они не знают женщин; но для удовлетворения своей постыдной похоти они измышляют всякие дьявольские ухищрения, о которых можно только скорбеть, но говорить о которых не следует, а посему я считаю своим долгом обойти их молчанием как нечто совершенно недостойное языка и ушей христианина.
На обычных ярмарках в Тимплане, которые они называют шандеухо, мы видели все, что производит земля, как-то: железо, сталь, свинец, олово, медь, латунь, селитру, серу, ртуть, киноварь, мед, воск, сахар, гуммилак, росный ладан, шелк, всевозможнейшую одежду, перец, имбирь, корицу, полотно, хлопок, квасцы, буру, индиго, корналин {297}, горный хрусталь, камфору, мускус, слоновую кость, дивий мед, ревень, стаммоний, алоэ, вайду {298}, ладан, пучук-корень, кошениль, ликвиданбер {299}, шафран, катеху {300}, мирру, богатейший фарфор, золото, серебро, рубины, алмазы, смарагды, сапфиры и все прочее, имеющее на свете название, в таких невероятных количествах, что выразить их словами нет возможности — это надо видеть, тогда, по крайней мере, не возникло бы сомнений.
Женщины по большей части белолицы и весьма красивы, но еще большую прелесть придает им их добродетель, целомудрие, сострадательность и ласковый нрав. Жрецы всех двадцати четырех сект, которых в этой империи великое множество, ходят в желтом, как и ролины в Пегу, с алтирнами, повязанными, как у нас столы. Денег ни серебряных, ни золотых у них нет, торгуют они на вес кате, таэлей, мазе и кондеринов. Двор императора Каламиньяна очень богат и состоит из очень воспитанных людей. Среди них много принцев и феодалов, владеющих обширными землями, приносящими им большой доход. Перед императором испытывают великий трепет и очень его уважают; при дворе числится большое количество иностранных военачальников, которым он платит большое жалованье. Нашему послу говорили, что в Тимплане, где пребывает двор, постоянно имеется свыше шестидесяти тысяч конного войска и десять тысяч слонов. Стол у знатных лиц очень опрятный, и едят они на серебряной, а иногда и на золотой посуде, простой же народ ест на фарфоре и на латуни. Одеваются они в атлас, штоф и в персидскую полосатую тафту, зимой же носят платье, подбитое куньим мехом. Правосудие их не знает ни истцов, ни ответчиков и никого не понуждают являться в суд по жалобе, но в каждом квартале есть судья, решающий все споры мелкого порядка. Если же тяжба происходит между людьми более значительными, обращаются к монахам, нарочито для таких дел отряженным и принимающим в особых домах. Если решением последнего не удовлетворены, обращаются к кейтору, верховному судье, приговоры которого обжалованию не подлежат, как бы серьезно ни было дело. Это государство двадцати семи королевств имеет семьсот округов из расчета двадцать шесть на королевство, в каждом округе есть свой начальник, живущий в самом крупном городе или селении данного округа. Власть у них у всех одинаковая, и ни один в своем округе не проявляет ее в больших пределах, чем другой. Каждый из этих начальников обязан ежемесячно производить генеральный смотр воинам, число которых определяет ему вагару. Обычно в каждом округе числится две тысячи пеших, пятьсот конных и восемьдесят боевых слонов. Одни из этих последних получает название главного города или селения данного округа. Таким образом, если сложить вместе всех людей и слонов в семистах округах, получится, что их в общей сложности миллион семьсот пятьдесят тысяч конных, а пятьдесят шесть тысяч — слонов. Именно потому, что в этой стране столько слонов, и стали называть императора Каламиньяна Повелителем Грубой Силы Слонов Вселенной.
Доходы от королевских пошлин, которые на их языке называются «цена скипетра», равно как и от всех копей и россыпей, доходит до двадцати миллионов золотом. Сюда не входит то, что император получает от принцев, феодалов и начальников и что составляет также весьма значительную сумму; деньги эти распределяются среди лиц, в чем-либо отличившихся, в зависимости от заслуг каждого. В этой стране особо ценятся жемчуг, амбра и соль, ибо все это порождается морем, которое весьма удалено от Тимплана. Но всего прочего в нем великое изобилие. Страна сама по себе очень здоровая, с хорошим воздухом и водой. Когда местные жители чихают, то крестятся, как и мы, и говорят: «Quiay do sam rorpi», — что значит: «Бог истинный триедин», — и это заставляет думать, как я уже раньше говорил, что люди эти имели какое-то понятие о нашем евангельском, единственно правильном учении.