Странствующий Подмастерье
Шрифт:
Являюсь автором более десятка книг, участником сборников и публикаций.
В 2012 мой старинный друг, самобытный ленинградско-петербургский живописец Алексий Новиков (к тому времени он уже стал сельским священником) пригласил меня пожить в деревню. В том краю и сейчас – у самой околицы, а то и на улице, можно увидеть какого-нибудь зверя или его следы. Стал жить в деревне. Помогал на службах чтением часов, Апостола и пр.
Сейчас подолгу поживаю в Торопце. Это небольшой, но очень древний и крепкий русский город со
Готовлю 3 своих книги. А на всё и впрямь – воля Вышняя.
Всем желаю – истинной радости!
СТИХОТВОРЕНИЯ
Прощание
Словно прозрачная шумная птица
Взмыла над снежной равниной…
Взлетает
Прощание!
Где-то в последний раз гулко ударил прибой,
Грудью ласкаясь к земле.
Не надо ждать меня больше – ни рано, ни поздно;
Губы
Хранят еще вкус твоей кожи и вкус
Твоих слез,
Прощай!
Утром дверь свою распахни
Свету
Яркому и пронзительному,
Словно крик новорожденного.
Вот она – радость новой надежды!
Да и кто из нас одинок,
Кроме солнца,
Одинокого,
Потому что –
Яркое.
Учиться солнце любить
Я ушел –
Горячее доброе и одинокое.
Прощай!
Рассвет
За дальними крышами стены тюрьмы
Рассветом озарены.
Слёзы неволи
И свобода рассвета
Сливаются где-то.
И брошенный вдаль над крышами взгляд
Летит над тюрьмой
И уже никогда не вернётся назад.
И ждёт моё сердце звука печали твоей,
Чтоб забиться сильней.
Посвящается Елене Маковской.
Переменчивый свет Петроградского неба
В глазах твоих.
Так, наверно, печалится солнце за тучей,
Так скрывают тоску деревья,
Так беззащитна земля
перед людьми.
Я выть готов от ярости беспомощной!
Но твердо знаю, что не в силах –
Ни переделать мир,
Ни сделать ласковее жизнь.
Мне остается лишь молиться о тебе
И думать:
Так, наверно, печалится солнце за тучей,
Так скрывают тоску деревья,
Так беззащитна земля
Перед людьми.
Белое пламя
Расплескался болью в солнечной ночи
Крик чаячий.
Белое пламя – ожиданье моё:
Стукнет вдруг, распахнется
И в мои ладони канет
Чайка
На берегу любви
Живу на берегу своей любви.
Как будто
На берегу чужой реки.
Не знаю: когда разлива грозного пора,
А когда оборотится она
Струйкой
В шероховатых морщинах русла.
Сейчас она огромна, темна;
Лишь блеклый свет
Тревожно
Мелькнет на водах…
На том берегу – одинокое дерево.
Вижу его.
И ветер далекий становится зримым.
Мой дом неподалеку.
Не торопясь вхожу,
Дверь чуть скрипит.
Накидываю крюк;
Вот стол, вот чистый лист…
Окно мое выходит на болота
И невзрачный
Лесок…
А небо вдруг рванулось на меня!
Но – мягкой серою волной ударилось о стекла
И
Ввысь отпрянуло.
Крик чайки оборвался где-то,
Растаял
Зонт
Чёрный зонт на окне…
Может быть, он вчера
Защищал от дождя дочь хозяина дома,
Когда она целовалась. С кем – неважно…
И тогда он лучился, как солнце.
Или же – хозяйка ходила
Под его чёрным покровом
От знакомых к знакомым
В надежде денег занять. И зонт скрывал
Её поредевшие волосы, усталое лицо.
Чёрный зонт и круглая стена дождя
Охраняли её от случайных взглядов,
Которые лишний раз напоминают,
Что лицо у неё уже морщинистое, и глаза у неё –
Горестные.
Или же – сам хозяин с этим зонтом
Бесцельно бродил по окрестным улицам,
Отговорившись дома, что пошёл перед сном прогуляться.
И перемещался по тёмным,
Тускло отсвечивающим тротуарам
Печальный ходячий домик, сплетённый
Из тонких холодных прутьев дождя,
Крытый чёрным зонтом.
А сегодня – превосходный осенний день!
И он уже кончился.
Семейство сидит вокруг стола.
И все пьют чай.
Каждый смотрит в какую-то свою
Точку.
Зонт лежит на окне.
Не такой уж он чёрный,
Его слегка высветлила старость.
Поднимается над ним
Полная луна.
Корабль дураков возвращается в гавань
Очень маленькая поэма
Корабль дураков возвращается в гавань!
Ну! Просто лопаются от радости
Все портовые шлюхи!
Весь город от счастья качается!
–
Дураки возвращаются!
Одна только странность -
Уже две недели корабль приближается,