Шрифт:
Первоклассник Балушка был добросовестный мальчик.
Еще за день до исповеди он каллиграфически зафиксировал все свои грехи на листке бумаги, вырванном из тетради соседа. Наутро после урока арифметики он дополнил этот реестр записью: «Списал задачу у соседа».
Ученик Балушка доверчиво относился к проповедям законоучителя о том, что обман учителей есть один из самых страшных грехов, близкий по своей низости к смертному.
— Ибо, — сказал ксендз на последнем уроке закона божьего, — за каждый грех полагается особая мука в
Недавно учитель математики сказал ксендзу:
— Прошу вас, коллега, на ближайшем уроке внушите первоклассникам не обманывать меня. Эти сорванцы так наловчились списывать друг у друга, что у всего класса то отличные работы, то совершенно одинаковые ошибки.
Ксендз добросовестно взялся за дело и разъяснил первоклассникам, что на страшном суде обман терпим не будет. На земле списывание карается плохими отметками и снижением балла за поведение, а на том свете муками без конца. Кто списывает, должен исповедаться и больше не грешить.
Потому-то Балушка и записал в свой реестрик: «Списал задачу у соседа». В десять часов он зарегистрировал новый грех: «Я член тайного общества „Страшная нога“».
Исповедываться, так уж во всем! Очистить хорошенько душу от грехов, получить прощение, а потом можно грешить снова. Участие в таинственной «Страшной ноге» выгодное дело.
«Страшная нога» была действительно жутким обществом. Маффия не может сравниться с ней. Грозные союзы китайских тай-пингов не годятся «Страшной ноге» в подметки, ибо «Страшная нога» — это союз школьников против учителей.
Все лучшие ученики в классе состояли членами «Страшной ноги». Это были любимцы учителей, им доверялась доставка тетрадей с письменными работами на дом к учителю. На уроках мальчики списывали и подсказывали друг другу, а когда несли тетради учителю, брали с собой карманную чернильницу и перо и, укрывшись в парадной, исправляли ошибки. «Страшная нога» простирала свою таинственную и грозную сеть над латынью, родным языком, историей, естествознанием и арифметикой. Ее участником был даже сын учителя латыни. В блокноте своего папаши он потихоньку подчищал минусы и плохие баллы около фамилий своих товарищей.
На перемене участники тайного общества «Страшная нога» сошлись во дворе, и председатель Каганек, сын учителя латыни, оповестил всех, что после занятий они соберутся на валу, чтобы решить вопрос о сегодняшней исповеди.
— Будем приносить клятву на коране, — предупредил Каганек.
«Страшная нога» был союз магометанский.
* * *
После школы мальчики встретились в условленном месте. Каганек принес турецкий пиастр, стянув его дома из отцовской коллекции. Арабские буквы на пиастре должны были заменять коран.
— Скажи свое слово, Сиди, — произнес Волгар. Он увлекался восточными романами.
— Милостивые государи, — начал Каганек, — сегодня будет исповедь. Надеюсь, что среди нас не найдется негодяя, который бы предал «Страшную ногу». Тот, кто собирается признаться в членстве, пусть сейчас выступит вперед, я с ним поговорю по-свойски.
— Но ведь существует тайна исповеди, — возразил Балушка, помня, что он первый силач в классе. — Я, например, буду исповедываться во всем, Батя не смеет это выдать кому-нибудь без разрешения римского папы. Я не намерен оставаться грешником. Если ты против, Каганек, выходи, схватимся.
Председатель Каганек отплюнулся.
— Предатель! — возгласил он трагически, — всякий кто тебя встретит, пусть убьет тебя, как собаку!
Вмешался Волчек:
— Балушка расскажет только попу. А ведь тот без разрешения папы не смеет передать это дело директору. Ему бы пришлось поехать в Рим, и папа наверное не разрешит. Я читал, что один злодей исповедовался попу в убийстве купца и сказал, что вместо него должны завтра повесить невинного человека. Поп ничего не мог сделать, пришлось сохранить тайну исповеди. Пока он телеграфировал папе в Рим, да пока пришел ответ, невинного успели повесить.
Мальчики заспорили, почему настоящий убийца пошел не к судье, а к попу.
— Ясно, почему, _ сказал Балушка. — он знал, что поп не смеет его выдать. А судья бы его сразу арестовал. Вот и я, как тот разбойник, — исповедуюсь — и только.
— Да зачем же? — осведомился Петерка.
— Потому что боюсь пекла, — ответил Балушка.
Все посмотрели на него с любопытством. Побивает Какисту, первого силача из второго класса, а пекла боится!
— Почему же ты боишься пекла?
— А ты не боишься?
— Нет, — отозвался Петерка, — У меня один дядя викарий, а другой ксендз. В случае чего, выручат. Да и в пекле не так страшно, как думают люди. Это говорил дядюшка викарий моему папе. Потом они оба смеялись, а папаша сказал, что там человек по крайней мере сидит в тепле.
— Нет, нет, это неправда! — вмешался Балушка — Я читал в хрестоматии об одном жулике в аду. Всю жизнь он врал и не исповедовался. В аду ему черти каждую секунду ножницами отхватывали язык. Язык вырастал через полсекунды, и они опять ему отрезали. Язык снова вырастал. А они опять. И так до бесконечности.
Ногач тоже вступился за Балушку:
— Это не годится, Балушка должен исповедаться и о «Страшной ноге».
— Пускай примет грех за всех нас на себя.
Председатель Каганек возмутился.
— Все клялись над кораном не выдавать общество, и если Балушка исповедуется, это будет нарушением клятвы, — заявил он.
— Нет! — упрямо сказал Балушка. — Я честный католик. Если я согрешил, то должен покаяться. А будешь еще тут гудеть, Каганек, дам тебе пару горячих. Батя не посмеет выдать то, что слышит, на исповеди.