Страсть на холсте твоего преступления

Grots Mirin

Я приказываю водителю немедленно убраться из особняка, пока собственническое чувство не поглотило моё обещание. Я поверил ей, доверился и обязан исполнить желание девочки. Вспоминаю про папку и достаю, проводя ладонью по шершавой корке.

Впервые я узнал про Хендерсон Консалтинг пару лет назад. Тогда я только начинал работать на дядю и грешил в сфере ограблений больше остальных лет. На его пути вставала важная шишка, огромная компания, которая отказывалась подчиняться его воле — я несколько месяцев изучал жизнь их главаря и врывался в самый неожиданный момент. Я воровал самое важное, забирал то, что хотел Андреас. И не испытывал совести и жалости за то, что люди насильно становились рабами Андреаса. Они становились под

его контроль благодаря мне. И это было правильным решением. Все люди, которых я грабил — были ворами похуже моего. Все они отмывали большие деньги за счет нелегального бизнеса: проституция, рабство, азартные игры, наркотики и оружие. Их великие компании, названия которых покоряют все заголовки журналов, были гнилыми обёртками. Всё было ложью. Я изучал их бизнес, видел такое количество разврата, жестокости и тошнотворного отношения к людям, что на почве этого создал Веритас. Мне хотелось внести в мир что-то светлое и белое, что сможет противостоять всем этим людям. Я спасал людей, помогал мужчинам, женщинам и детям обрести их законную свободу.

И однажды на стол упала папка с заголовком компании Хендерсон Консалтинг. Я следил за Джеймсом Хендерсоном, изучал все его дела, купленные акции и людей, с которыми он сотрудничал. Всё было чисто. Настолько чисто, что в отражении его компании я видел себя, будто смотрелся в прозрачную гладь озера. Это была честная компания, единственная за столько лет компания, построенная настоящим трудом. Я не верил и повторял проверку снова, пока наконец не убедился окончательно. Его компания была сделана на совесть, чистыми руками и дядю злил такой исход. Ведь у кого-то получилось добиться таких высот без помощи наркотиков, рабства и игр.

Мне не хотелось грабить. Мне не хотелось забирать самое важное из семьи, что добилась всего сама. Дядя считал, самое дорогое, что есть у Джеймса — его компания. Я же считал, что помимо компании, главная ценность Джеймса — его семья. Вечная озлобленная и строгая Маргарет, поддерживающая своего мужа. И две дочери. Дороти и Тереза. Они были счастливой семьей, а у моего дядя просто чертова травма, на счастье. Андреас считает своим долгом загубить счастье в семье, как загубил моё.

Я открываю папку и в глазах рябит. Шок, охвативший моё тело звонкими цепями заставил задержать дыхание.

Дельфина Элиас Райт.

Клиническая форма депрессии. Средняя тяжесть БДР.

Для постановки диагноза большого депрессивного расстройства должно присутствовать как минимум 5 из перечисленных критериев:

Депрессивное настроение; Бессонница: Значительная потеря веса при отсутствии диеты: Значительно сниженный интерес или потеря удовольствия ко всей или почти всей деятельности;

Уменьшенная способность концентрироваться, мыслить;

Психомоторная ажитация или замедленная двигательная и умственная деятельность;

У пациентки присутствуют все симптомы.

После проведения диагностики и оценки состояния пациентки было принято решение о комбинированной терапии, включающей прием антидепрессантов, терапию поведенческой активации и консультацию психотерапевта.

Были даны рекомендации по организации режима дня, питания и физической активности, а также по преодолению стрессовых ситуаций.

Я в быстром темпе пробегаю глазами по тексту с пустотой внутри и воспалённым сердцем. Смотрю на заключение и вижу то, что искал годами. Мучился, убивал себя, разыскивая и пытаясь зацепиться за ниточку о своей маме.

Центр психиатрической помощи города

Монпелье, на юге Франции.

Тереза сделала это для меня. Тереза нашла мою маму.

Глава 32

Звук тишины — мелодия повтора.

Он — эхо жизни, долгое — прости.

Прости любовь за время приговора

за то, что не смогла весну спасти…

Константин Мака.

Темп, в котором я прибыл в Монпелье можно было называть сверхскоростным. Я никуда так сильно не мчался с пустой головой и необдуманным планом, как во Францию. Я не звонил никому, не предупреждал ни одну живую душу, что собираюсь покидать Ирландию. Я видел страну, город и адрес и это всё, что мне было необходимо. У меня будет время подарить Терезе весь мир, после того, как я буду убежден в правде написанного документа. Моя мама.

Я прибыл к адресу сразу же после аэропорта. Меня встретила солнечная погода и белое огромное здание с выцветавшей за годы краской и железным высоким забором. Помещение психиатрической больницы разделены на палаты для стационарного лечения пациентов, психотерапевтические и консультационные кабинеты, диагностические и лечебные отделения, а также пространства для проведения групповых и индивидуальных занятий. Я рассматриваю парк для прогулок на территории больницы, а также специальные площадки для реабилитации и физической активности пациентов. Мама.

— Дельфина Райт, — мой серьёзный голос в холле спокойной больницы шугает медсестру. Она осматривает меня, прищуривая карие глаза и одними губами произносит:

— Кем вы приходитесь миссис Райт? — значит это правда. Я еле держу себя на ногах от волнения, мои руки подрагивают от неизвестности. Я не видел её столько лет… Я столько лет мечтал о встречи с собственной мамой и жил одной лишь ненавистью.

— Я её сын, — после моих слов она пораженно уставилась на меня и стала осматриваться по сторонам. После пары секунд, она кладет ладонь на поверхность стола и наклоняется, прошептав:

— Вы Харрис? — с сильным акцентом спросила медсестра и я кивнул, удивлённый знанием моего имени.

— Что ж, Вы можете пройти в парк, мистер Райт, — её вытянутое худое личико улыбается и она показывает рукой на дверь. Выход в парк. Несмотря на шум в ушах, дрожь в руках и холодный пот, я уверенно двигаюсь. Я почти не замечаю пациентов и врачей, прогуливающихся по периметру больницы, пока направляюсь по тропинке вперед. Парк снабжен фонтаном с древнегреческой статуей женщины, выстриженными кустами и некоторыми видами цветов, газон аккуратно блестит на солнце Франции. Я различаю щебетание птиц и журчание воды, когда вздрагиваю от увиденной картины её длинных белых волос. Они рассыпались по плечам и по её бесформенной одежде голубого цвета. Она сидит ко мне спиной, но из миллиона человек стоящих в толпе, я узнаю её. Я всегда узнаю её. Мою маму. Напротив, неё сидит пожилая женщина медсестра с косой на плече.

— Мама, — я подхожу ближе и на выдохе произношу, не различая звука собственного голоса. Мама… Как давно я не произносил это слово, как давно я не обращал его определенному человеку.

— Знаешь, Кристина, думаю мне нужно продолжить пить таблетки, — говорит мама и я застываю в двух метрах от неё. Деревянная лавочка выгорела на солнце, а её голубое платье создает сильный контраст. Поют птицы, журчит вода и моё сердце отбивает громкий ритм в ушах.

— Почему? — удивленно спрашивает медсестра.