Страсть по понятиям

Колычев Владимир Григорьевич

— А не точно?

— Ну, Ремезов когда приехал, дом снял. Юру к себе водителем нанял. Иногда он у него на ночь оставался, — усмехнулся Витя.

— Кто у кого? Юра у Ремезова?

— Ну да.

— А раньше? Ну, когда Ремезов в лесхозе работал?

— Ну, дружили они…

— Нежная мужская дружба?

— Ну, что-то вроде того… Может, сделаешь укол?

— Да, конечно… Ватку и спирт принеси, для дезинфекции. Две минугыутебя. Задержишься-уйду.

Витю как метлой со скамейки смахнуло. Скрипнула калитка, хлопнула дверь… Значит, Ремезов

был голубым? Именно к этому выводу я и шел с тех пор, как разговорился с директором школы. А в разговоре с Витей дошел до этого только с третьего раза. Через больницу, через бестолковые лесные скитания.

Ремезов имел отношения с Шептулиным, но страсть к женщинам вдруг пересилила в нем содомское влечение, и у него появилась Алина. Любовник же получил отставку. Юра ревновал Ремезова, поэтому и полез к нему с кулаками на свадьбе. А может, он хотел ударить Алину?..

Свадебный этот конфликт имел последствия. Сначала Ремезов уволил Шептулина, а затем и убил. С помощью своих головорезов… Жаль, не смог я допросить Федю. Но ведь оставался еще Игорь, который много чего мог мне рассказать.

Но почему Ремезов так жестоко расправился со своим бывшим любовником? Боялся, что Шептулин растрезвонит о своей греховной с ним связи на всю ивановскую?.. Но так ведь сестра Шептулина и ее муж знали об этом, а ведь они живы. А он должен был догадываться, что Евдоха в курсе, и ее муж тоже. Но так с ними же ничего не случилось… Чего же тогда боялся Ремезов?

Хлопнула дверь, скрипнула калитка, запыхавшийся Витя плюхнулся на скамейку, протянул мне ватку и чекушку водки. Но я сделал вид, что не заметил этого. И шприц из кармана доставать не стал.

— Витя, ты говоришь, Ремезов дом снимал? — в раздумье, с неподвижным выражением лица спросил я. — Четыре года назад из Кирова вернулся и дом снял.

— Нуда, снял.

— И Юру водителем нанял?

— Нанял.

— И Юра у него ночевал?

— Да, бывало…

— Когда он Юру нанял? Когда это было, два, три, четыре года назад?

— Э-э… Ну, три года назад… Зимой он его нанял… Точно, зимой, он еще с мороза пришел, холодный такой, но радостный. На работу, говорит, устроился, друг Эдик завод строит, водителем взял…

— Зимой?

— Да, зимой… В феврале… Да, Юра еще сказал, что на праздник выпью, и все, больше ни-ни… Да он вообще-то мало пил. Ему легко было бросить…

— А бросать зачем? Ремезов требовал?

— Да нет, вряд ли… Просто настроение у него такое было, от радости, что работу нашел… Он потом выпивал. Вместе с Ремезовым…

— Значит, в феврале дело было? А какого года?

— Две тысячи шестого… Нет, уже две тысячи седьмого. Точно, две тысячи седьмого… У меня юбилей тогда был, сороковник стукнуло…

Двадцать третьего декабря две тысячи шестого года Ремезов отвез Альберта Караваева в Киров, а через два месяца нанял Шептулина… Интересно, это все очень интересно…

— И долго это продолжалось? — в раздумье спросил я.

— Что это?

Юбилей мой?

— Нет, как долго Юра ночевать у Ремезова оставался?

— Ну, Ремезов дом построил, там жить стал. Юра у него больше не оставался. Переживал очень…

— А что говорил?

— Да ничего. Потухший такой ходил, как в воду опущенный… Ремезов его даже в дом к себе не впускал.

— Даже так?

— Нуда… Эй, ты укол делать будешь? — забеспокоился Витя.

— Ты за водкой бегал? Бегал. Ноги не отнялись? Не отнялись. Значит, еще поживешь… — с насмешкой глянул на него я. — Ты мне лучше скажи, где Ремезов дом построил?

— Ну, там, на окраине, у озера, — Витя махнул рукой в сторону, где жила Настя. — Поселок там элитный.

— А когда он его построил?

— Ну, он сразу его строить начал… Евдоха говорит, что он еще в Кирове когда работал, сюда приезжал, смотрел, как дом строится… Летом он его построил, в две тысячи седьмом А осенью новоселье справил. Юру позвал. А потом как отрезало. Юра его до ворот довезет, и домой. Утром приедет, заберет. Он его даже в дом не пускал.

— Почему?

— Я откуда знаю?..

— Может, у него новый любовник появился?

— Во! Евдоха так и сказала! Новая любовь, говорит…

— Если Евдоха знала, то и вся округа должна знать.

— А вот и нет! Евдоха у меня баба умная! Язык у нее с умом, не то что у некоторых… Да и я бы тебе ничего не сказал… Слушай, у меня снова ноги отнимаются!

— Сначала ноги, потом руки, потом и голова отнимется. Так тебе и надо.

— Эй, ты чего?

— Я смотрю, вы с Евдохой оба умные. У нее брат пропал, у тебя — шурин, а вы и рады.

— Так это, мы же ничего не знаем… Только догадываемся…

— А отчего догадываетесь? Чего боялся Ремезов? Почему он избавился от Юры?

— Ну, может, и не избавился, — растерянно пожал плечами Витя.

— Что Юра такого знал, чего не должен оыл знать?

— Ну, я не знаю…

Хотелось бы мне поговорить с соседями Ремезова, расспросить у них, с кем он жил последние три года. Но ведь соседкой у него была только Настя, а она ничего не скажет…

Но я мог поговорить с людьми, которые жили по соседству с домом, который снимал Ремезов. Поэтому я и спросил у Вити адрес.

— Ну, он тут через улицу жил, — махнул он рукой вправо. — Улица Крайняя, так и называется, семнадцатый дом. Он там за свой счет крышу перекрыл металлочерепицей… Вишневого цвета. Там только одна такая крыша…

— Понятно… А с кем Юра еще дружил? Ну, помимо Ремезова. Был у него… э-э… друг?

— Да нет… У нас это дело не жалуют, по морде можно получить. Он боялся.

— Ну а просто так ни с кем не дружил?

— Да нет. Он у нас тихий был, забитый. Я поверить не мог, что он с кулаками на Ремезова полез.

— Но ведь полез.

— Белка к нему прискакала.

— Эта белка его на тот свети отправила…

— Ну почему на тот свет, может, жив еще… Может, еще объявится? — безнадежно вздохнул Витя.