Страсть по понятиям
Шрифт:
— А что, можно? — насмешливо спросил я.
— Ну, я бы не сказала, что можно, — пожала она плечами.
— А если брат живой, расскажешь?
— Если живой, то нет… Если живой… А вдруг живой? — с надеждой посмотрела на меня Настя.
— Все может быть.
— Если живой, то пусть он будет счастлив. Со своей дурой.
— Невысокого ты мнения о своей невестке.
— А ты какого мнения о своем Иване?
— Ну-у…
— Вот и я также… Как бы я к Алине ни относилась, зла ей не желаю.
— Хотя и золовка.
— Хотя и золовка… — усмехнулась
— А вдруг?
— Ну, все может быть… Нравится он ей… Хотя это неудивительно.
— Почему неудивительно?
— Да оба они чудики…
— И что же в Алине не так?
— Ну, есть моменты… Да ты и сам все видишь, — пытливо и с насмешкой глянула на меня Настя.
— Ну, истерит по мелочи. С кем не бывает? Тем более Ваня сам так себя поставил…
— Дурак твой Ваня.
— Я это уже слышал.
— Поэтому мне его совсем не жалко. Даже смешно будет, — Настя поджала губы, как будто для того, чтобы не прыснуть со смеха.
— Что смешно будет?
Если она и собиралась мне ответить на это, то все равно не успела бы. Потому что из автобуса вывалился Ваня. Вид у него как у глуповатого обжоры, которому не досталось сладкого на десерт. Глаза в печали, пальцы озадаченно скребут макушку. Я быстро вывел его из раздумья, сунул ему в руку чемоданчик с лазером, а на плечо повесил ружье.
Шли мы быстро, в темпе, не располагающем к разговорам.
На полпути нам навстречу попался грузовик с включенными фарами. Я был далек от мысли, что это передовой разъезд Жмыхова, патрулирующий на подступах к Некрасову, но все-таки дал команду сойти с дороги, спрятаться за пышной вербой, растущей прямо у придорожной канавы. Настя подчинилась безоговорочно. Она всерьез отнеслась к моему плану, и у нее совершенно не было желания острить. И еще она далека была оттого, чтобы придираться к Ване, хотя иногда это себе и позволяла, пользуясь его простотой.
Стремительный темп разогрел нас, разбудил спящее во мне желание действовать решительно и с риском для жизни. Еще бы от занозы избавиться… Чем ближе была цель, тем сильней становилось предчувствие подвоха. Вдруг Настя ведет нас на заклание? И только логика помогала мне сохранять душевное равновесие. А логика проста — ведь это я, а не Настя, придумал идти к ней домой, и не могла она никому о том сообщить. Да и не в том она положении, чтобы работать на Жмыхова. Если бы она была с ним заодно и помогала ему справиться со мной, нас бы накрыли уже в лесу… И все-таки неспокойно на душе.
Мы вышли к домам, где жила Настя, обогнули их лесом, дальше двинулись берегом озера. Спокойно все вокруг, никто не пытается перегородить нам путь. Да и глупо было бы предполагать засаду на нашем пути.
Мы вышли на тропку, между озером и заборами домов, за спиной остались одни мостки, уходящие в воду, другие, а третьи, с лодочным гаражом, находились напротив калитки, через которую можно было попасть на задний двор Настиного дома. Наша задача значительно упростилась бы, если бы у Насти был
Я распаковал звукосниматель, Ваня своими могучими руками обхватил меня за ноги, оторвал от земли, чтобы я мог закрепить прибор на верхнем срезе забора. Я сделал это, и еще мне понадобилось время, чтобы навести невидимый луч на темное окно.
Не горят окна в доме, но это не значит, что за ними никого нет. Вдруг засада там, и поэтому свет выключен. Но шло время, а прибор не фиксировал никаких звуков. Только слышно было, как в комнате тикают чесы — нечеткий звук, размытый.
Видно, большие часы, с мощным ходом.
Я уже собирался перевести луч на другое окно, когда услышал гораздо более пугающий звук. К забору со стороны дома с грозным рычанием неслась псина.
Собака сходу напрыгнула на забор, доски загудели, затряслись, и звукосниматель едва не полетел вниз вместе с креплением. А рычание усилилось, еще мгновение, и оно перерастет в истошный лай.
— Арнольд! — тихим, но грозным окриком осадила пса Настя.
Собака затихла и, судя по звуку, опустилась на лапы.
— Арнольдик! — смягчилась Настя, в ее голосе заискрились ласкательные нотки.
Пес тоже соскучился по ней, поэтому стал рыть лапами землю. Но мы перебрались через забор гораздо раньше, чем он смог бы сделать под него подкоп.
Не было никого в доме, а запасной ключ от дверей лежал в потайном гнездышке под перилами крыльца. Настя открыла дверь, сняла дом с сигнализации, пропустила нас. Ивана я оставил в прихожей, пусть наблюдает оттуда за воротами.
А сам, не включая свет, с травматическим пистолетом в одной руке и фонариком в другой обследовал комнату за комнатой. Заглянул в зал, на кухню, осмотрел туалет и комнатку на первом этаже, по лестнице поднялся на второй. Две спальни здесь, детская, кабинет. Комнаты хорошо обставлены, уютно здесь, комфортно Впрочем, в нашей московской квартире ничуть не хуже. Комнат, правда, поменьше, зато хай-тек в полный рост… Домой вдруг захотелось, к жене, к дочери. Я с удивлением прислушался к этому чувству. Что это вдруг со мной случилось? Может, старею? Или просто устал до чертиков. Да и неразбериха с Альбертом достала…
Не было никого в доме. Я спустился в каминный зал и увидел, как Настя снимает трубку с телефонного аппарата.
— Ты что, уже обратно торопишься? — спросил я.
Мне надо было изучить дом, двор, продумать варианты действий, найти место для засады, а Настя уже гнала коней. Ведь если она сейчас позвонит Жмыхову, то мне придется форсировать события.
— Да нет, я маме хочу позвонить.
Впрочем, нам по-любому нужно было торопиться. Возможно, Насте не надо было звонить Жмыхову, чтобы он сюда приехал Возможно, в доме установлен датчик на движение, который подает сигнал. Если так, то Жмыхов уже получил сигнал о нашем появлении. Если так, то Настя может смело звонить маме, все равно этим уже ничего не испортишь.