Страсть умеет лгать
Шрифт:
— Вот именно! — с легкостью согласился Михаил. — Это очень странно, потому что, как правило, биологических родителей не выбирают ни в одной из альтернативных реальностей. Таковы законы Мультивселенной.
— Это были неправильные законы, — пробормотала я, чувствуя иррациональную вину за то, что непонятно как поломала даже Мультивселенную.
— Точнее, таковы были наши представления о законах Мультивселенной, — покосившись на шагающую рядом меня, поправился управляющий.
Я выдохнула. Уже легче. Представления человечества о мире постоянно меняются, ничего удивительного. Кто-то из самых упертых до сих пор считает, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот.
— И вторая странность. Но о ней чуть позже… —
Первое, что бросилось в глаза — целая стена напротив, вся из черного стекла, и на ней светились хаотично разбросанные прямоугольники, похожие на дисплеи в каком-то шоу. На всех включенных экранах переливалась, очень медленно вращаясь, эмблема корпорации “Колесо желаний”. У той же стены располагался длинный стол, точнее, консоль, поделенная на несколько сегментов с кнопками, датчиками, клавишами и рычагами. И опять меня посетила ассоциация с рубкой космического корабля.
— Это контрольно-наблюдательный пост, — пояснил управляющий, заметив мой интерес. И показал вправо: — Нам сюда, располагайтесь.
Правая часть вытянутого прямоугольного кабинета выглядела в точности как кабинет управляющего: такой же огромный стол из материала, похожего на чароит, на львиных резных ножках, такие же старинные канделябры со слегка оплывшими, погашенными свечами. Такой же мягкий кожаный диван у стены и широкое уютное кресло напротив, между ними журнальный столик. Отличались только полумягкие стулья совершенно футуристического дизайна и окно без штор, за которым царила кромешная тьма. Впрочем, мы же под землей. Наверное. В этом “офисе” ни в чем нельзя быть уверенной.
— Присаживайтесь где вам удобнее, Элина.
Я выбрала мягкое кресло. Хотелось уюта и спокойствия. Мерцающий космическими созвездиями и туманностями стол меня откровенно пугал, как и футуристические стулья с вмонтированными в спинки светодиодами. Не интерьер, а сплошная эклектика. Либо хозяин кабинета псих, либо ему совершенно плевать на окружающие его вещи. Главное, чтобы функционировали так, как ему нужно.
Я уже думала, что за последние дни насмотрелась на всякое, и меня уже ничем не удивить, но тут произошло две вещи. Михаил, устроившись на диване напротив, щелкнул пальцами, с его руки сорвалась искорка, как будто он щелкнул колесиком невидимой зажигалки, а свечи в канделябрах тут же вспыхнули огоньками.
Не успела я удивиться фокусу, как в тот же миг распахнулась дверь, и вошла незнакомая темноволосая девушка с подносом, поставила на столик перед управляющим. На подносе стоял высокий чайник с изогнутым, как лебединая шея, носиком, две чашки на блюдцах, ложечки и тарелка с тарталетками, наполненными разнообразными начинками.
Когда он успел все это заказать? При мне Михаил не отдавал никакие распоряжения!
— Угощайтесь, Элина. И не удивляйтесь. Персонал знает мои привычки, только и всего.
— А я думала — простая советская телепатия. То есть, вы после просмотра “кино” всегда уединяетесь с новыми сотрудницами в кабинете своего зама? — прищурилась я.
— То есть, после погружения в реальности мне, как и любому другому вероятностному дайверу, необходимо восстановить физические силы.
Я подождала, когда Михаил поставит передо мной чашку с ароматным напитком, пригубила. Пить не хотелось. Кусок в горло не лез. Но я не мешала управляющему восстанавливать силы и, тихонько цедя травяной настой, рассматривала крутившиеся вразнобой “колеса” на экранах.
— Вы деликатны, — сказал Михаил, когда блюдо с тарталетками наполовину опустело. Поставив перед собой пустую чашку, он откинулся на спинку дивана и пристально смотрел на меня сквозь полуопущенные ресницы. Улыбнулся. — Ни одного вопроса за четверть часа. Потрясен вашей выдержкой.
— Бабушка всегда нам говорила: “Когда я ем, я глух и нем”.
— Именно поэтому деловые переговоры часто сопровождаются совместной трапезой. Глухой и немой собеседник может невзначай подписать то, на что никогда не согласился бы, будучи слышащим и говорящим. А голодный деловой партнер всегда хочет большего, чем сытый. Съешьте вот эту тарталетку, Элина, у нее божественный вкус.
— Учту, спасибо, — я положила закуску на тарелочку и спросила: — Какую вторую странность вы заметили?
— Скорее, это не странность, а закономерность. Вы тоже заметили, что почти во всех альтернативных реальностях, которых мы успели коснуться хотя бы одним глазом, Дима не доживает до зрелого возраста?
Моя рука дрогнула, и я торопливо поставила полупустую чашку.
— Заметила. Он обречен?
— Да. Он погибает во всех вероятностях. Даже если где-то родился здоровым. Я это не транслировал ребенку, но вам открыл чуть больше, вы должны это понять. Например, мальчик, утопивший котенка, через минуту утонет сам в той же яме. Даже тот двадцатилетний негодяй, ударивший женщину, будет изуродован и убит в драке с братом отвергнутой им любовницы.
— И в последнем видении погибнет?
— Как раз последняя реальность разительно отличается от всего остального бытия этого ребенка. Но он погибает и там… если мы не вмешаемся. Это единственная реальность, где Дима будет счастлив и доживет до старости. И то, что она единственная благополучная, хотя и тонкая, как паутинка, — еще одна, третья странность. Так не бывает. Вероятности Мультивселенной идут пучком и энергетически влияют друг на друга. Вероятность, где человек внезапно умер, будет влиять на соседние, где он пока здоров. Это похоже на расходящиеся круги на воде от брошенного камня. И тогда в альтернативных вероятностях человек может заболеть, и чем ближе, тем тяжелее. Чем дальше, тем разнообразнее влияние: человек может остаться жив и впасть в депрессию или сойти с ума, стать неудачником, развестись с женой или опоздать на свидание, попасть под машину или, уже на границе затухания, споткнуться и разбить телефон вместо носа.
— Бабушка любит говорить: “Спасибо, господи, что взял деньгами”, — вспомнила я.
— Да, суть вы поняли. Так вот, нитка с благополучной судьбой Димы выглядит неправдоподобно и чужеродно, но она есть, и очень сильная. Эта паутинка, можно сказать, из прочнейшего оптоволокна. Но она противоречит всему, что мы успели узнать.
— То есть, Диме туда нельзя?
— Можно и нужно. Это единственная для него возможность выжить. Она словно кем-то создана специально для него.
Но самое необычное, что отличает эту вероятность от всех иных — она подозрительно совпадает с вашим желанием. И это четвертая странность. Я успел нырнуть чуть глубже, и расскажу то, что не стал транслировать. Мать Мишель в той вероятности жива, вы ее видели. Она воспитывает двух дочерей от единственного и любимого мужчины. Они живут то в России, то на его родине, во Франции. Имя отца Мишель — Андрэ. Так что отчество “Андреевна” — почти правда. Мишель не носит имя Мария и вышла замуж за молодого русского дипломата. Анна Афанасьевна живет с мужем в провинции, ваш дед давно на пенсии. Три поколения женщин Елисеевых благополучны и счастливы, все, как по вашему желанию, Элина. Но если мы не вмешаемся и Дима умрет на ступеньках роддома, то эта сказка рассыплется как дым. Мишель сойдет с ума от горя, ее муж запрет ее в психушке, а сам попадет под влияние старых недобрых приятелей с малой родины и возглавит ОПГ. Анжелика, пытаясь спасти дочь, забросит семью, а потом поймает своего ненаглядного на измене, разведется и сопьется. Лариса, как ей и суждено во всех вероятностях, умрет от наркомании. Дед умрет от инфаркта, бабушку я не успел отследить.