Страсть
Шрифт:
«Катя – типичная восточная девушка без комплексов, без вредных привычек – не пьет, не курит. Идеальная невестка, жена и мать. Она такая маленькая, что, когда была беременной, казалось, живот больше ее самой. Настя – молодчина, сама рожала, без кесарева. Вот что значит восточная генетика. Она очень долго и основательно к родам готовилась – правильно питалась, гимнастикой занималась…»
В 2007 Кобзон отметил 70-летний юбилей. Однако вскоре после него в СМИ просочилась информация, что у певца обнаружен рак. С этого момента начались его мытарства по различным клиникам как у себя на родине, так и за рубежом. И главным помощником Кобзона в этих мытарствах, его опорой стала жена Нелли. Не случайно сам певец в одном из интервью заметил: «Я счастлив, что когда-то повстречал Нелли». Действительно, это счастье, когда люди прожили вместе не один десяток лет и в конце жизни не устали
Михаил КОЗАКОВ
В 1952 году Козаков поступил в Школу-студию МХАТ. Тогда он был еще невинным 17-летним юношей, к тому же постоянно голодным. Поэтому он часто обращался к студенткам со странным предложением: «Купите мою невинность за три рубля – я хочу поесть блинчиков в артистическом кафе». Девушки в ответ прыскали от смеха, но невинность Козакова не «покупали». В итоге ЭТО случилось с ним только на втором курсе.
Судя по всему, невинность Козаков потерял со своей однокурсницей – эстонкой Гретой (Галей) Таар, которая вскоре стала его женой и даже родила ему дочку. Однако, несмотря на брак, Козаков в те годы не относился к числу верных мужей. После выхода в 1956 году фильма «Убийство на улице Данте» с его участием Михаил стал чрезвычайно популярным. Число его поклонниц росло в геометрической прогрессии. Упустить такой шанс Козаков, естественно, не мог. Он был молод, красив, талантлив, да к тому же еще и пижон: ходил в модных тогда ботинках на толстой «гуттаперчевой» подошве, в лыжной куртке на «молнии», свитере с накладным воротничком и пальто с ворсом и накладным ремнем из того же материала. А еще у него была настоящая эстонская фуражка с козырьком – по тем временам просто шик.
В 1957 году Козаков впервые оказался за границей – на Шекспировском фестивале в канадском городе Стратфорде – и привез оттуда новые потрясные вещи для своего пижонского гардероба: мокасины с кантом и четыре пары носков в крупную клетку. Правда, вернувшись на родину, Козаков испытал сильнейшее разочарование – он увидел на своем лучшем друге Леве Збарском джинсы, которые только входили в моду, и сильно пожалел, что не купил в Канаде точно такие же по цене всего лишь полтора доллара (членам советской делегации платили тогда суточные в размере 9 канадских долларов). Но и без того Козаков выглядел не менее импозантно, особенно в черной вельветовой куртке с белым воротником, белыми пуговицами и манжетами и белой оторочкой внизу, в узких брюках и мокасинах. Глядя на него, люди на улице буквально замирали.
Стоит отметить, что выезд Козакова за границу, да еще в капстрану, состоялся не просто так. Во многом этому способствовал КГБ, негласным агентом которого Козаков был с 1956 года (в этом грехе артист признался сам лишь спустя сорок лет). Чекистам же Козаков понадобился в свое время с конкретной целью: он должен был вступить в интимные отношения с американской журналисткой Колетт Шварценбах и выведать у нее истинную цель ее приезда в Москву. Однако «уломать» иностранку Михаилу не удалось (возможно, плохо «старался»). О своей неудаче Козаков немедленно доложил на Лубянку, и с тех пор никаких конкретных заданий ему больше не давали. Правда, иной раз все же напоминали о себе: звонили, назначали свидания в разных местах (гостиницах, на частных явочных квартирах, просто на улицах). Как правило, это случалось после приемов в американском или каком-нибудь другом капиталистическом посольствах. Чекистов, правда, интересовало лишь отношение артиста к послу, его жене или еще кому бы то ни было из посольства.
Между тем Козаков посещал не только посольства, но и многие увеселительные места столицы: рестораны ВТО, Дома кино, Дома литераторов… Эти визиты часто сопровождались любопытными историями, которые с годами превращались в легенды. Вот одна из них.
Однажды Михаил Козаков, Евгений Евтушенко, Василий Аксенов и американский поэт Ален Гинзберг весело проводили время в ресторане ЦДЛ. Чтобы разбавить сугубо мужскую компанию, они посадили к себе за столик некую девицу не самого тяжелого поведения. Когда же стены ЦДЛ стали для них тесны, решено было догулять вечеринку в более достойном месте – в ресторане Дома композиторов. Тамошний швейцар, сдерживавший на входе напор толпы, поначалу отнесся к новоприбывшим без особого почтения, но, узнав среди них знаменитого поэта Евтушенко, расплылся в подобострастной улыбке и разрешил всей компании пройти внутрь. Собственно, именно это и послужило толчком к развитию дальнейших событий.
Приняв на грудь солидную порцию шнапса, Аксенов принялся подначивать не менее осоловевшего Козакова: «Как же это так, Миша?
В ноябре 1962 года у Козакова родился второй ребенок – сын Кирилл. Однако уже ничто не могло удержать Козакова от ухода из семьи. В его жизни появилась новая любовь – грузинка с красивым именем Медея. Козаков познакомился с ней летом 62-го во время гастролей «Современника» в Тбилиси. Знакомство произошло в доме тетки Медеи, Майи Кавтарадзе, которая давно дружила с нашим героем. Говорят, Михаил влюбился в Медею буквально с первого взгляда и тут же стал активно за ней ухаживать. По его собственным словам, он влюбился в Медею так же, как когда-то Грибоедов влюбился в красавицу Нину Чавчавадзе… Плодом их последующего романа стало рождение дочери Мананы.
Между тем какое-то время влюбленным пришлось жить вдали друг от друга: Медея оставалась в Тбилиси, а Козаков жил в Москве, в своей холостяцкой квартире на Миусской, где не было даже телефона. Последнее обстоятельство очень его тяготило, однако выпросить у местных властей телефон для себя Козаков долгое время не мог – стеснялся. Когда наконец решился, ему, несмотря на всю его популярность, отказали. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Друзья мне подсказывали: «Чудной ты человек! Кто так делает? Пойди к начальнику телефонного узла. Пригласи его в гости. Выпей с ним. Потом заведи разговор о телефоне. Не отвертится!» Я навел справки. Узнал, что начальник телефонного узла любит цыганское пение. А в телефоне тогда очень нуждались и мои приятельницы по «Современнику» – Таня Лаврова и Наташа Карташова. Позвал я и их в гости. Они предложили: «Мы сами все приготовим, а ты, главное, выпивку обеспечь». Пригласил я к себе еще и цыган, собрались, устроили вечеринку с угощением. И вдруг, в самом начале застолья, слышу, как Таня и Наташа уже выпрашивают телефоны у моего начальника АТС. Я тут так застеснялся – передать не могу. И неожиданно для себя самого буркнул: «А мне телефон не нужен. Я вас всех не для того сюда позвал…» Тут начальник вдруг усмехнулся и сказал спокойно: «Ну, так у вас его и не будет!» Вот так и остался я без телефона. А моим приятельницам поставили…»
Позднее Медея все же переехала жить к мужу, но ее терпения хватило лишь на полтора года: собрав свои нехитрые пожитки, она вместе с дочкой вернулась на родину. Их отношения продолжались всего три года. В течение нескольких лет после этого Козаков опять пребывал в свободном поиске. Женским вниманием никогда обделен не был, более того, мог иметь одновременно по две любовницы. Вот его собственный рассказ:
«Был в моей жизни период (между браками), когда ходили ко мне аж две девушки: одна совсем молодая, другая – чуть постарше. Я был очень счастлив с обеими. Мне нравилось, что и молодые мной интересуются (а с другой стороны, куда им деваться, бедным, когда кругом одни «голубые»?!). Одна из моих девушек жила в другом городе, поэтому приезжала ко мне лишь раз в полтора-два месяца. Но другой я честно признался: «Милая, ты у меня не одна». Если бы вы знали, какое облегчение мы все почувствовали! Ни одна из них от меня не ушла…»
Году в 70-м актеру очень приглянулась актриса Театра на Таганке Татьяна Иваненко, однако кто-то из коллег предупредил его, что она – «женщина Высоцкого» (чуть позже Иваненко родит Высоцкому дочь). Козаков тут же отстал.
А спустя примерно год он женился в третий раз. И вновь на женщине с очень редким именем Регина (она была полуеврейкой-полутатаркой). И хотя детей этот брак не дал, однако прожили они вместе более семнадцати лет. (Стоит отметить, что со всеми своими прежними женами Козаков поддерживал добрые отношения, а детям регулярно платил алименты. В те годы он зарабатывал в месяц порядка 700 рублей, что было достаточно приличной суммой.)