Страсти обыкновенные
Шрифт:
Может, я зря вчера про второго ребенка завел… Ей и так несладко, уже и не рада, что с иконой связалась… Интересно, сегодня усидит на работе до вечера или опять отпросится?.. У них начальник либерал, а коснись нашего — так и на похороны отпускает скрипя зубами…
Сластенов задремал, а когда поднял голову, сразу вспомнил о кофейнике, рванулся, не понимая тишины на кухне, но столкнулся с женой.
— Засоня, чуть кофейник не угробил, — она повесила сумку на ручку двери. — С утра думала, отпроситься — не отпроситься, а тут выясняется, что
— Дождя бы…
— Все небо затянуло, — жена присела у серванта. — Как вчера соседушка глаза таращила на наше сокровище?
С балкона ударил ветер, надул штору парусом. Астры на серванте и столе разом вздрогнули.
Сластенов утихомирил штору, закрыл дверь, обошел все форточки. На улице поднялась пылища. В комнате совсем стемнело.
— Ваня! Беда! Нас ограбили!
— Блажь, — Сластенов присел к серванту рядом с женой.
— Утром она еще была здесь, — жена отдернула руку, и аккуратно сложенные простыни накренились, и самая верхнюю соскользнула на палас.
— Может, ты сама ее перепрятала да забыла? — Сластенов сунул простыню обратно на полку. Напряги память.
— Но я же утром ее смотрела… Как раз Кирилл искал сумку… Ваня, это он…
— Кто — он?
— Наш сын… Его, наверное, тренер подговорил… Я чувствовала… Сначала занял три рубля у Зои Сергеевны, потом сообщил об иконе, а теперь — прямое воровство… Проглядели мы его, Ваня…
— А может, все-таки ты ее перепрятала?
У самого подъезда Кирилл запнулся, чуть не упал, схватившись рукой за металлическую решетку, а сумка сорвалась — и прямо в лужу. Войдя в подъезд, Кирилл отдышался, посмотрел на часы.
В запасе целых двадцать минут… Успел… Только бы мать, как вчера, не отпросилась с работы…
Кирилл встряхнул сумку — икона внутри подпрыгнула, гулко задела брезент. Держа сумку на вытянутых руках, поднялся бегом по лестнице. Положил сумку на коврик перед дверью, нашарил в кармане связку ключей.
Утер я сегодня Ирке нос… Впилась в икону, еле оторвал…
Кирилл почти бесшумно закрыл за собой дверь, прислушался.
Вроде тихо… Суну чудотворную на место — и полный ажур…
Переобулся, достал из сумки завернутую в полиэтилен икону, на всякий случай спрятал под рубаху. Прежде чем уйти, забросил сумку в ванную — в прихожей на полу остался мокрый след.
В комнате сразу остановился.
Мать с отцом сидели на тахте — плечо к плечу. Смотрели, молча ждали.
— Да я же взял ее только показать, — Кирилл вырвал из-под рубахи сверток. — Одна девочка знакомая попросила…
— Скажи лучше, что хотел продать, — мать оттолкнулась руками, поднялась с тахты, пересекла комнату, вырвала сверток. — Да не сумел…
— Продать? Вот умора! Ну кому она нужна? Чокнутых нет…
— Почему ты занял три рубля у соседки? — отец встал, скрестил руки на груди — педагог-любитель. — Мог бы и у матери попросить…
— У нее снега-то зимой не выпросишь… Вот подождите, выбьюсь в чемпионы… Это вам не икона дурацкая — это
— С твоим тренером далеко не уедешь, — мать развернула икону, осмотрела, спрятала где-то в спальне, вернулась и встала рядом с отцом.
— Честное слово, стану чемпионом Союза — для начала, — Кирилл скрестил руки на груди, как отец.
— Для начала кончи школу…
— Школу-то он одолеет, а для чемпиона жидковат, да и характера маловато, — отец сел на тахту. — Давай лучше в шахматы сразимся.
— Ваня, ты же обещал поговорить с ним по-мужски!
— Он у нас теперь человек самостоятельный, вон какую жизненную программу развернул. Пусть дурачки бегают за рекордами, а наш сын рванет за благами…
— Ваня, ты же обещал…
— Ну, а если серьезно, то думаю, он давно все понял и деньги больше у кого попало занимать не будет, икону без спроса брать не будет и выигрывать у отца на зевках не будет…
— Игра есть игра!
— Я бы могла инфаркт схватить, хоть бы записочку оставил…
— Мать, да наплюй ты на нее. Давайте лучше овчарку шотландскую заведем, — Кирилл принес шахматы, высыпал фигуры на тахту, разместил поудобнее доску. — А Ирка, дура, от иконы пришла в восторг…
На этот раз Сластенов проснулся рано — то ли потому, что жена в эту ночь спала крепко и даже не бегала смотреть икону, то ли потому, что сам выспался досыта.
В спальню заглянул Кирилл, сообщил, что мать с получки обещала дать на кассеты, и убежал, хлопнув со всей силы входной дверью, назло соседкам.
Сластенов подошел к кону. На небе чистота. Лишь на асфальте, внизу — россыпь луж.
Денек будет прекрасный… А все-таки вчера я выиграл три партии подряд… Или Кирилл специально поддался — в благодарность за спасение от разноса… Надо бы принять душ — взбодриться малость…В пешечных окончаниях он слабоват…
Сластенов отыскал в шифоньере свежие трусы в синий горошек и пошел в ванную. Там разделся, бросил трусы и майку в пластмассовый таз.
Лучше бы не привозил икону… Обычно жена не любила накапливать белье, а сейчас ее как подменили… Да и на кухню теперь не загонишь…
Сластенов убрал из ванны сумку Кирилла, настроил воду попрохладней, закрыл глаза, подставляя то лоб, то затылок под урчащий душ.
Ничего, скоро успокоится… Остынет… В прошлом году так же с кактусами носилась — а через два месяца все раздарила…
Сластенов растерся полотенцем, обмотал им голову и пошел на кухню. Прочитал записку, прислоненную к кофейнику. Жена просила сдать бутылки и купить молока.
Сластенов достал из холодильника яйца, сообразил глазунью.
Может, действительно завести шотландскую овчарку?.. Гулять с ней по вечерам… Идешь с женой, а рядом этакий красавец, породистый, откормленный, довольный…