Страсти по Фоме. Книга 1
Шрифт:
— Есть только один недостаток, но весьма существенный, передвигаться в понятийном пространстве значительно опаснее. При телепортации ты связываешь в узел все пространство и перемещаешься из одной точки в другую, как по полотну, а здесь — только волосок из веревки этого полотна. Нужна не только сверхчувствительность для ощущения всех нюансов понятия, но и способность удерживать эти ощущения на протяжении всего перехода, то есть находиться на определенной частоте и интенсивности ощущения данного понятия довольно длительное время.
— С ума сойти, Док, это же докторская! Я, правда, ничего не понял. Как же ты перетащил меня через пропасть, если понятийные пространства индивидуальны?
— Мы же договорились на что настраиваемся.
— А если я — у-ух!..
— Я тебя страховал, так как понятие одно, но конечно все зависит от тебя…
— А здесь ты меня подстрахуешь?.. — Фома постучал по гладкой черной стене, мимо которой они проходили, та отозвалась гулко и звонко.
— О! — удивился он.
— Я уже не удивляюсь, — хмыкнул Доктор. — Все у тебя, как-то, невзначай что ли!
— А ты что думаешь, что мир был создан взначай? — спросил Фома. — Очень даже случайно и неприлично, как отрыжка при даме. Здесь, наверное и призраки есть!
— Кстати, призраки находятся и передвигаются именно в понятийных пространствах. Чем ближе они к грубому, материальному, тем явственнее люди их видят. Многие фантомы тоже чисто понятийные феномены. Мы с тобой, перемещаясь в понятийном пространстве, для окружающих становимся теми же призраками.
— Ага, значит, если их здесь и не было, так будут! Я прямо к настоятелю попрусь и поинтересуюсь, насчет «не велено», что за религия такая немилосердная?.. Ну что, идем? Ты закончил со своей лекцией?
— Да. Следующая лекция будет об интуиции и осознанном выборе.
— И ты будешь защищать осознанный выбор, против моего «невзначая», конечно!
— Конечно!
— Ну, тогда пошли, мне не о чем с тобой говорить!
Стена скалы перед Фомой засеребрилась и дрогнула, как студень, резко подхваченный хозяйкой, потом, обозначившись каким-то плотным маревом красно-коричнево-серого цвета с блестящими прожилками, поплыла на Фому.
— Лучше б я ничего не знал, — пробормотал он, живо представив себя замурованным в этом массиве, и шагнул за Доктором. В голове тут же раздалось злорадное хмыканье его проводника в этом царстве камня. Было жарко, душно и очень тяжело — вязкая среда без запаха, но почему-то с привкусом солярки или дегтя. Через несколько мгновений марево исчезло. Фома вздохнул с облегчением, заметив силуэт Доктора в темноте.
— Ощущение не из приятных, словно я хорошенькая ложечка меда, пробирающаяся сквозь бочку дегтя или еще чего похуже, — поделился он почему-то шепотом.
— Если ты и дальше будешь так интенсивно прислушиваться к своим ощущениям, мы навсегда останемся в этом сиропе, как тараканы — в янтаре! Черт меня
Доктор причудливо выругался на каком-то незнакомом языке.
— Ну и сравнения у тебя! — содрогнулся Фома. — Тараканы. Где мы?
Доктор выпустил светящийся шар. Пещера, или вернее, пустотная трещина, в которой они оказались, была вполне сносной: просторной и сухой. Здесь она заканчивалась, уходя куда-то далеко и вверх по скале, возможно прямо под башню.
— А ничего! Я думал, будет хуже! — обрадовано заметил Фома. — По моим представлениям в подобных местах с потолка должна сочится вода, хлюпать под ногами грязная вонючая жижа вперемешку с костями, кругом обязательно паутина с тарантулами и прочая мерзость, вроде крыс и гадов ползучих.
— У тебя больное воображение, — хмыкнул Доктор.
— Что это?.. — Фома с трудом увернулся в неярком свете шара от чего-то или кого-то пролетевшего с бешеной скоростью в дюйме от его головы. Доктор зажег еще один «светильник»: по стенам, позеленевшим от сырости и слизи, сочилась вода, в щелях копошились какого-то жуткого вида твари с клешнями и иглообразными наростами. За Фомой лежал и скалился не совсем обглоданный скелет, который словно портупеей был опоясан омерзительными ленточными червями.
— Фома, ты что охренел?! — перешел Доктор на русские ругательства: ситуация была крайней. — Прекрати на хрен свое формотворчество!
Но Фома и сам очумело озирался:
— Док, это не я, я ничего! Вот те крест!.. — Он, идиотски улыбаясь, перекрестился.
— Как это не ты, это же твои идиотские фантазии!
Ситуация сгущалась. Мимо них уже целым роем проносились с жужжанием и шипением крылатые твари наподобие крыс с клыками. Доктор зажег еще один шар, подальше, чтобы отвлечь живность, и достал сканер.
— А черт!.. У них здесь отражатель, ты его активировал своими картинками. Вот уж не думал, что они владеют такого рода фокусами. Непростые ребята! Я думаю, мы здесь не зря, будет интересно.
— Я бы предпочел любую скуку такому развлечению, — возразил Фома.
— Давай, думай взад! — перебил его Док. — И впредь контролируй свои эмоции, пока эта сволочь нас не порвала!
Послышалось хлюпанье, и сверху на Фому упало что-то мягкое и скользкое. Он шарахнулся в сторону, с брезгливым ужасом смахивая с себя это.
— Док, у меня не получается думать взад! — пожаловался он, рассматривая желеобразное существо с червеобразными студенистыми отростками и острым клювом.
— Господи, какое дерьмо! — запричитал он.
Продолжить свои исследования ему не удалось. Сверху посыпалось не только это «дерьмо», но и что-то с длинными членистыми ногами и щупальцами.
— Док! — заорал он снова. — Я с детства боюсь этих тварей!
— Делай, что хочешь, только не допускай их существования! — крикнул Доктор, убирая сканер.