Страсти по Фоме. Книга 1
Шрифт:
Но последствия многодневного пития и отсутствие сна, порождали какое-то странное состояние лихорадочного и бессмысленного беспокойства, слова и действия «выскакивали» из него помимо воли, он сам порой поражался, какую чушь несет и более того, делает. Так ведут себя в преддверии белой горячки или с тяжелого похмелья. В такие минуты ему казалось, что он разваливается на какие-то части и осколки себя, ощущая одновременно и бессилие и наслаждение перед бездной хаоса внутри…
Он рассеянно листал дамский журнал, читая заголовки: «в постели с порнозвездой», «как похудеть и не заметить», «он, она, остальные
Появился Доктор, хмыкнул на бутылку вина, которую они с Ириной открыли вчера. Или не вчера, а уже сегодня?..
— Вот! — сказал Фомин. — Посмотри, что пишут!
— В постели с порнозвездой… Когда я впервые вступила на съемочную площадку, то тут же испытала оргазм, — педерастическим голосом начал читать он. — Я поняла, это мое! Ну наконец-то я нашла способ зарабатывать деньги и получать кайф!..
— Как тебе это, Доктор? Это же шедевр!.. Только этот способ получения кайфа давно открыли проститутки, причем съемочная площадка у них везде, на каждой улице, они как-то честнее будут.
— Если Шекспир сказал: весь мир театр, то проститутки заявили: нет — весь мир съемочная площадка! И снимают себе. Получился не мир, а Хулливуд — Хуллиев лес, в переводе, и они в нем работают! Причем, они опередили кинематографистов примерно на тысячу лет. Так что лукавят эти порнозвезды, когда скрывают свое родство. Почему бы им не назваться, как они есть, проститутками, а, Док?.. А то «порнозве-озды»!..
— А вот другая… Мне повезло с первым партнером, который так усердно помогал, что у меня случился оргазм!.. — продолжал он тем же «тическим» голосом. — Я занимаюсь этим в основном из удовольствия. Было бы обидно делать это только за деньги. Мне не нравится, если я не достигаю на съемочной площадке оргазма, и для того, чтобы обеспечить его, я вызываю мужа… Вот это по-нашему, по-бразильски…
Фомин отпил вина из бутылки, что стояла на столике, рядом с креслом. У него началась похмельная лихорадка и говорильня, и он хотел ее сбить.
— Что молчишь? Опять что-то задумал, пришелец чертов?.. Понимаешь, она вызывает мужа, чтобы он помог ей достичь оргазма с другим. Вот для чего оказывается мужья-то!..
Доктор молчал, попивая кофе, и Фомину ничего не оставалось делать, как развивать эту мысль самому.
— Ну с мужем-то как раз понятно: «милый, я тебе изменяю, но сделать-то ты ничего не можешь, так как это приносит большие деньги и кайф обоим!» Только почему бы заодно не вызвать родителей и тем самым утолить, наконец, эдипову гидру. Еще лучше, конечно, детей, чтобы задушить эту гидру в зародыше! Черте что!.. И все какие-то причины выдвигают, а в конце концов все равно, все до единой, проговариваются о своем блядстве…
— А вот о грустном: «теперь мне очень редко хочется заниматься сексом», — ну просто крик души! Даже швейные машинки, оказывается, грустят!.. Значит такую фигню читает Ирина! Ясно!.. Доктор, ну что ты все молчишь?
Он встал и прошелся по комнате, его лихорадило до дрожи. Доктор потянулся к бутылке.
— Нет, нет, пить вино ты не будешь! — сказал Фомин, убирая бутылку под стол.
— А это что такое?! — безмерно удивился он, обнаружив под креслом сумочку Ирины.
— Ничего не понимаю! — бормотал он, разглядывая театральный черный ридикюль. —
— А что здесь такого? — удивился в свою очередь и Доктор. — Почему она не может уйти без сумки?
— Док, ты вообще откуда? Там, где ты родился, были женщины? — Фомин потряс журналом и ридикюлем. — Ты можешь себе представить художника, который вышел на пленер без этюдника?..
Он повертел головой, словно ища еще что-нибудь, что бы его окончательно добило.
— Что с ней произошло? Куда она могла пойти без сумки? Я с ума с нею сойду!
— Да что у нее в этой сумке, что она не может без нее выйти? — спросил Доктор, не понимая паники Фомина. — Протезы что ли?..
Фомин дико посмотрел на Доктора.
— Ну, во-первых, там зеркало! — сказал он.
— И что? — все равно не понимал Доктор.
— Если женщина вышла из дому без зеркала, значит, из дома вышла уже не женщина, а конец всему! Это гибель цивилизации, Док! С ней что-то случилось!..
Он набрал Иринин номер телефона, потом сообразив, что поздно, бросил трубу, потом бегал по квартире и кричал, что все неприятности у него начались с появлением Доктора, исчезновение Ирины в том числе. В конце концов, он выдворил Доктора за дверь, мотивируя это тем, что Ирина вот-вот вернется…
Раздался звонок. Фомин не сразу сообразил, что звонок не телефонный. Что это? Ирина? Доктор? Менты?.. Он не мог понять сколько времени и что с ним, но чувствовал он себя несколько лучше, голова не отдавалась печальным звоном на каждый шаг, а только гремели звонкие колокольчики в такт дверному звонку…
За дверью стоял Доктор и захлопнуть ее не удалось, Доктор был гораздо свежее…
Он в ярости послал Доктора нах, вместе со всеми его дырами. Доктор вместо этого ушел на кухню, приняв вид иностранца перепутавшего «нах» с «на кух», потом удобно расположившись в кресле с газетами и кофе, включил радиоприемник. Жизнерадостный голос жокея сообщил, что концерт по заявкам продолжается, а Степан Петрович к этому моменту уже всю жизнь проработал в паровозном депо номер…
Доктор налил немного вина из бутылки, что снова оказалась на столике, попробовать.
— М-м, настоящее! — удивился он.
— У меня все настоящее, кроме будущего, — угрюмо заметил Фомин, одеваясь после душа, от этой привычки он не мог никак отучиться и это, среди множества примет наступающего алкоголизма, было единственной надеждой, что алкоголизм не пройдет. И еще ему казалось, что эта не та комната, в которой он заснул…
— Судя по твоему виду, ты куда-то собрался — только сачка не хватает, Паганель, — заметил он.
Вид у Доктора, за редким исключением, был всегда один: скучающий, но сейчас он скучал, как-то особенно вызывающе. Так и хотелось спросить: ну что, Онегин? ты зеваешь… — но останавливало опасение, что Доктор, проведя день у книжного развала, ответит сразу всей третьей главой «Онегина». И Фомин, осторожно неся похмельную голову, опустился в кресло с другой стороны журнального стола без цитаты.
— Я так понимаю, ты за мной?..
Не было сил ни бороться с этим, ни принять — апатия и бессилие.