Страсти по Лейбовицу. Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь
Шрифт:
Много позже историки выскажут предположение, что война, уничтожившая папство, началась, когда Амен Спеклберд принял услуги девяноста девяти воинов, которых набрал Халтор Брам, разлучив с семьями. Халтор Брам, который подготовил, вымуштровал и обучил их, но не уплатил, ибо вождь Кузнечиков разозлился на кардинала Коричневого Пони и перенес свое раздражение на его владыку. После того как папский казначей сказал им, что золота в караване нет, командир полицейских сил объяснил папе ситуацию.
Валанское папство подписало контракт с несколькими семьями Диких Собак и Кузнечиков, что будет обеспечивать свежими лошадьми курьеров Церкви на пересадочных
«Пообещай им, что расплатимся попозже», — это было все, что мог сказать папа Амен.
После этого обещания Браму папа и курия двинулись на восток в сопровождении дьявольски разозленных всадников. Из-за того, что пожилой человек чувствовал крайнюю усталость, путешествие вместо двух дней заняло четыре. Папа был рад, что ему представилась возможность поболтать с простыми людьми, и при каждом удобном случае беседовал с членами эскорта из Кузнечиков.
— Наши племена полны гнева, — сказал ему один из них. — Мы злы потому, что Дикие Собаки позволили церковнику гостить на священном собрании орд. И не только кардиналу Коричневому Пони, но и посланнику от архиепископа Бенефеза. И Коричневый Пони поддержал Осле Чиир Хонгана против Халтора Брама.
Папа записал вежливый вариант имени Святого Сумасшедшего. Злятся они или нет, но он понимал политические пожелания бабушек и учитывал их благосклонность к вождю Диких Собак, который должен законным образом управлять ситуацией с выборами на равнинах. Но неприязнь к Коричневому Пони распространилась и на его владыку, на папу, и эту неприятность надо было предвидеть. Амен попытался заверить Халтора Брама, что его людям все будет выплачено, но список претензий на этом не завершился.
— Кроме того, Дикие Собаки предоставили монсеньору Сануалу кров и пищу.
— Я предполагал, что представитель Бенефеза остановится у делегации Зайцев, — заметил Спеклберд.
— Ну да, он этого хотел. Среди делегатов духа Медведя были и христианские священники. Делегаты от Зайцев опасаются, что их примут за марионеток тексаркской церкви.
— Церковь едина, сын мой.
Так вот и длилось путешествие.
В соответствии с договором Священной Кобылы любой фермер или солдат империи, который при оружии появится на территории Кузнечиков, может подвергнуться нападению, а любой вооруженный Кочевник, который окажется на расстоянии мушкетного выстрела от границ империи, может быть застрелен. Поэтому, когда папа со спутниками перевалили через холм, с которого открывался вид на пограничную заставу, Халтор Брам и его люди остановились. Воины по-прежнему ворчали на вождя из-за
— Так или иначе, но всем вам заплатят, — наконец сказ он. — И может, скорее, чем вы думаете.
Когда процессия прелатов оказалась около ворот, Амен Спеклберд вышел из кареты и стряхнул со своей белой сутаны пыль равнин. Он подошел к офицеру, который, скрестив на груди руки, застыл посреди дороги. Рядом с ним стояли два солдата с двуствольными ружьями, скорее всего, заряженными картечью.
— По приказу Ханнегана, — объявил офицер, — у вас нет права пройти. Если попытаетесь, вас арестуют.
— Не преграждай путь, сын мой. Смирись с Божьим повелением.
— Покажите мне его повеление.
— Подними правую ногу и посмотри.
Подчинившись, офицер покраснел.
— Я вижу тень от ноги, — сказал он, не обращая внимания на отпечаток ступни в кучке конского навоза.
— Его повеление уже дано, — сказал Спеклберд. — Как плохо.
— Черт бы вас побрал! Вот это и называется вашей мудростью, да? Прошу прощения, но меня от нее с души воротит, ваше… э-э-э… святейшество. Не думаю, что она понравилась бы и лорду-мэру. Почему бы вам на чистом ол’заркском не сказать что-то новенькое?
Амен улыбнулся ему и, прищурившись, показал на солнце. Полковник моргнул, но смотреть не стал и сказал:
— Хороший ход, старик. Есть классные обманы и есть дешевка. Ты в этом деле знаешь толк, не так ли?
— Никогда таким образом не думал об этом, сын мой, но мой сан налагает определенные обязанности. Понимаешь?
— Вот уж не знаю — то ли плюнуть на тебя, то ли встать на колени, старый дурак. Так что расслабься и езжай домой.
— Полковник, почему вы загоняете себя в ловушку дуализма?
— Что такое дуализм?
— То ли плюнуть на Бога, то ли преклонить перед ним колена.
— У меня приказ, полученный лично от Ханнегана. Залезай в свою карету, разворачивайся и возвращайся в Валану — или окажешься в Ханнеган-сити перед судом по обвинению в ереси. Произнеси еще хоть слово, и я засвидетельствую все, что тут было сказано.
— Благославляю тебя, сын мой, и спасибо.
Полковник фыркнул, бросил несколько слов капитану, стоящему поодаль, сел в седло и, отдуваясь, отъехал. Капитан поднес к худому черному лицу папы кавалерийский револьвер. Двое кардиналов подхватили папу под руки, третий уперся ему в спину, и они повлекли его обратно.
Таким образом для епископа Нового Рима дорога в Новый Рим была перекрыта.
Вооруженные Кузнечики разъехались, освобождая дорогу, но не сделали никакой попытки сопровождать караван папы в обратный путь, даже когда кардинал Оньйо Голопез кивнул Браму. Нахмурившись, тот отрицательно покачал головой. Его отряд стоял, наблюдая за уезжающими, пока те не превратились в пыльное пятнышко на горизонте. Уставшие спутники Амена (в них входила добрая часть Священной Коллегии) двинулись в долгий обратный путь. Издалека до них донеслись слабые отзвуки криков и стрельба, но прелаты ничего не могли сделать, а папа Амен был слегка туговат на ухо. Путь их лежал от лесов на востоке, через заросли кустарников и высокой травы, по прериям. Они шли жаркими днями и зябкими ночами (когда тянуло холодком ил близлежащей пустыни, часть которой была наконец обводнена) и наконец перевалили через горный хребет. По пути они пользовались подаяниями Кочевников и наконец встретились с делегацией, которая выехала им навстречу со стороны провала.